Всякий раз, когда собирается чисто мужская компания, я замечаю, с каким вдохновением мужчины вспоминают службу в армии. И подумалось мне: что же такого происходит там, в этой армии, с нашими мужчинами, если они до глубокой старости помнят эти годы, и не просто помнят, а явно по ним ностальгируют. Вывод такой я сделала и по рассказам моего доброго знакомого Володи, который демобилизовался из армии сорок лет назад, а о событиях тех лет до сих пор вспоминает с придыханием.

ДОПРИЗЫВНИКИ ГУЛЯЮТ

О том, что служба в армии тех лет была делом почетным, говорить особо не стоит, об этом красноречиво говорит частушка, которую девчонки пели тогда на деревенских гулянках:

Допризывники гуляют,

Допризывникам почет,

Эта чертова браковка

Еле ноги волочет…

Володю призвали в армию осенью 1968 года. Хорошо, что в чехословацкую заваруху не попал. Парень из их деревни попал и даже был ранен.

Перед армией полагался допризывнику небольшой отдых — погулять, расслабиться, винца попить, покуролесить на прощание. Так вот он не придумал ничего лучше, как купить ящик красного вина (бормотухи), поставить его в чулан к другу дяде Мише и вместе с ним праздновать ожидание повестки.

Повестка себя долго ждать не заставила. Тут, как водится, отвальная, вернее, коллективная пьянка для друзей и родственников, устроенная уже родителями.

На другой день его отец Константин Михайлович взял в руки машинку и собственноручно снес будущему солдатику все его кудеречки.

Еще через ночь, бессонную, наполненную слезами матери, охами-ахами сестер, поцелуями и клятвами, подошла к дому грузовая машина, на которой повезли допризывника в райцентр, в военкомат. Все родные, все друзья-подруги, естественно, вместе с ним.

И вот раннее утро. Ворота военкомата, скомканность прощания, и все… Ворота закрылись. Еще провожающие лазят по окнам, чтобы что-то разглядеть, видят, что кого-то стригут, Володи же не видно, потому что он уже готовенький.

РАЗМИНИРОВАНИЕ

Попал молодой солдатик служить в Заполярье, есть там такое место, Зашеек называется. Сначала, как водится, обучение. Свою тетрадку с армейскими записями он получил по наследству от одного дембеля по фамилии Кувшинов. Сам потом в нее все старательно записывал, а перед дембелем свистнули у него тетрадочку — значит, тоже по наследству перешла, лежит теперь у кого-то, хранится на случай войны.

А потом теорию более чем серьезной практикой подкреплять пришлось. Остались после Великой Отечественной вой-

ны минные поля и целые залежи немецких мин и снарядов. К тому времени пролежали они уже в земле и в болотах по двадцать лет. Вот на разминирование этих полей и были брошены новобранцы. Командир размечал ячейки, а они шли с миноискателем, щупом и еще…

с самодельной дубинкой, чтобы защищаться от змей, которые были там в изобилии. Найденную мину отмечали флажком, а уже потом по этим флажкам шли и сами же обезвреживали, то есть подрывали на месте. Но для подрыва расходовался тротил, жалко все-таки добра, поэтому некоторые мины собирали в одно место и потом уже все вместе взрывали. По инструкции, конечно, полагалось каждую мину по отдельности взрывать, но для русских и тогда никакая инструкция была не указ, экономили тротил для «мирных нужд», поэтому и подрывали всю кучу сразу.

В связи с этим случались и комические, и трагические происшествия. Вот только два из них. Первое — комическое.

Приспичило солдатику сходить в туалет. Не назад же возвращаться — присел прямо в поле да и опорожнился. А когда пошли на второй день, то обнаружили, что уложил он свою русскую кучку прямо на немецкую мину нажимного действия. Долго потом таскали шутку: мол, на…л Ванька и на немцев, и на их мины тоже. А потом еще досочинили, мол, рвануло, ничего, правда, не оторвало, только попу осколками посекло.

А другая история получилась трагичной. Устав лазать по сопкам, устроили привал около речки, присели отдохнуть. Вокруг лежали вещмешки с тротилом. Сержант начал раскручивать найденный солдатами немецкий снаряд, чтобы добыть из него тротил. Сидел, постукивал. И тут один старослужащий, Валерка Уваров, возмутился: «Шел бы ты отсюда, а то мне скоро на дембель…» Послушался сержант солдата, ушел за насыпь старой железной дороги, опять раздалось постукивание. А потом — взрыв, и все увидели, как через насыпь летит сапог и падает прямо на них. Все вскочили и побежали. Увидели в речке под обрывистым берегом на камнях тело с перебитыми руками и ногами. Череп взрывом снесло, а пилотке ничего не сделалось, только звездочку вырвало. Погиб сержант. Комиссии приезжали, долго крутили и вертели, но никто сержанта не выдал, так и написали, что погиб при исполнении, решили: пусть мать за него хоть пенсию получит. При воспоминании об этом Володя и сейчас поеживается, ведь смололо  бы всех в кашу, если бы тротил в мешках сдетонировал. Выходит, Валерка Уваров всем им жизни спас.

САМОВОЛКИ

Понятное дело, какая ж без них армия! Ушли как-то старослужащий Уваров с молодым Пантелькиным в самоволку, предупредили, где будут, если что. А «если что» тут как тут — ночью пришел командир роты с проверкой. Их нет. Построил роту, вопрос: «Кто знает — где?» Попробуй не ответь, стоять тогда роте на плацу до самого утра. И побежал наш Володька по известному адресу, в общежитие, где девки жили…

А однажды самовольщики и вовсе лишили моего героя престижной должности. Дело было там же, в Зашейке. Не знаю уж, за какие заслуги, но назначили как-то его старшим в солдатский дом культуры, который располагался на первом этаже двухэтажного здания. На втором же этаже располагалась гостиница, в которой жили геологи.

Собрал он вещички, взял с собой ватник — и отбыл на новое место службы. Не успел еще он и почувствовать вкус свободы, как раздался стук в дверь. Открыл, а тут — друзья, в самоволку прибежали и бутылочку с собой прихватили. Радость встречи была обоюдной. Бутылочку, естественно, тут же распили, пустую посудину за шторку поставили. Обнаружив оставленные геологами мускатные орешки, пожевали их, стаканчик, знамо дело, сполоснули, ремни сняли, расслабились. Начался культурный отдых — стали анекдоты травить.

Вдруг опять стук в дверь. Новоиспеченный начальник решил, что это пришли геологи, открыл без всякой задней мысли, а на пороге замполит части. Стакан понюхал — ничего, бутылочку обнаружил пустую, но ее удалось на геологов списать, у самих запаха нет. И все бы вроде хорошо, да одно нехорошо: самовольщиков куда девать? Зачем пустил? И крыть нечем. Тут же и был мой начальник опять разжалован в рядовые. Свернул он свой ватничек и отбыл в казарму, а на его место был назначен другой.

СТАРШИНА

О том, что в армии самая колоритная фигура — старшина, каждому известно. О них столько анекдотов ходит в народе, но сама действительность порой смешнее анекдотов. Был у них в части старшина Бондаренко, пожилой прижимистый хохол. А хохлы, как известно, особенно пожилые, люди хозяйственные. Так вот как-то зимой подзывает он к себе молоденького солдата и показывает в сторону дальней казармы:

— Зрение хорошее?

— Нормальное.

— Вон, эту… вернее, лопату видишь? Это ихняя лопата. Можешь сделать, чтобы она стала нашей?

И стала. А куда денешься — старшина приказал. А приказы в армии, как известно, не обсуждаются.

Но один приказ нарушался ежедневно, вернее, еженощно. Туалет от казармы располагался метрах в ста — кому хочется ночью бежать, ведь это Заполярье, а не юг! Поэтому малую нужду справляли прямо у стены казармы, а утром приходил старшина, говорил, что он о них, засранцах, думает, и приказывал чистить снег. В следующую же ночь опять все повторялось. Для провинившихся особое было у старшины занятие, сверхинтересное. Отправлял он их «смотреть северное сияние», то есть чистить туалет. Страшнее и позорнее наказания не было. Но и тут — приказ есть приказ.

ДЕДОВЩИНА

Дедовщины как таковой в их части не было. Просто были два старослужащих мерзавца. В столовой садились за стол девять новобранцев и десятым — один из них. Начинал сам делить сливочное масло. Молодежи — со спичечную головку, а себе — целый оковалок. За другим столом — другой такой же, жрали они в два горла. Рожи красные, лопнуть были готовы. Чинили и другие пакости. За все хорошее на дембель они уходили самые последние. Ох и оторвалась тут подросшая молодежь! Заперли их в каптерку, побили, забрали все новое, что они у молодежи отобрали. И поехали два молодчика на дембель с фингалами под глазами, в старой одежде и в шапках с отрезанными «ушами».

А сами они, как утверждает Володя, никогда не обижали молодежь, особенно в еде. Если и давали себе некоторое послабление перед дембелем, так просто переставали по утрам ходить на зарядку. Да и дисциплина была уже построже, потому что дослуживать ему пришлось в Монголии.

МОНГОЛИЯ

Через год с небольшим, когда начались трения с Китаем, внезапно их перебросили в Гарболово, под Ленинград, где были сформированы две танковые дивизии. Саперный батальон, в котором служил Володя, оказался в составе одной из них.

Через всю страну мчался армейский эшелон в Монголию. Высадили в степи, в чистом поле. Подул резкий ветер, подняв кучи песка. Первое, что сказал замполит Рогов, это вспомнил о коренном населении: «Теперь я понимаю, почему у них глаза узкие…»

И началась жизнь в палатках, на сорок человек каждая. Случалось, поднимался ветер, срывал палатку, приходилось устанавливать заново.

Но где русский солдат не приспособится! Помните, Высоцкий пел: «Если я чего хочу, то выпью обязательно…» Так и русский солдат. Заварили ребятки бражку в канистре из-под бензина и перегнали. Спросите как? Очень просто: в пятилитровой банке из-под томатной пасты с помощью паяльной лампы перегнали бражку в чистый самогон. Не важно, что только кружка получилась, важен сам процесс. Но процесс был признан слишком канительным и больше не повторялся.

А серьезным делом было строительство моста через реку Керулен. Местное население проявляло большое любопытство, стар и мал сбегались смотреть, как работают русские солдаты.

С самоволками здесь дело обстояло намного сложнее — монгольские девушки на контакт шли неохотно.

ДЕМБЕЛЬ

В те времена не было моды возвращаться из армии в гражданской одежде. Ехали в парадной форме. Только пересекли границу, как тут же на станции Борзя решили купить водочки «коленвал», слышали, что такая в России появилась, но не пивали (современники, надеюсь, помнят такое название с прыгающими буквами за 3,62). Солдат, побежавший за водкой, тут же напоролся на патруль. Послали Володю вынести купленную уже водку, а он и пошел по простоте душевной, не подумав, что сумочка уже была патрулем запримечена. Услышал голос:

— Сумочку поставь!

— Не поставлю!

— Тогда следуй за нами…

Хорошо, что поблизости оказался сопровождавший их через границу старший лейтенант, вступился:

— Надо сдать обратно… Что, десять суток здесь сидеть собрался?

Так и не попробовали «коленвал».

Но в Чите все-таки купили какой-то бормотухи. Расхрабрились, решили, что ниже капитана никому честь отдавать не будут. Но тут почему-то стали попадаться полковники и чуть ли не генералы. Оказалось, что поблизости штаб округа.

Остановил патруль, спросил:

— Кто? Куда?

— Дембеля, — ответил мой герой.

— Застегнись! — приказал начальник патруля. — А то я сейчас покажу тебе дембелей!

По полной отрывались уже дома. Но это совсем другая история.

Фото из домашнего архива Владимира.