ДВОРЯНСКИЕ УСАДЬБЫ ЗАКОТОРОСТНОГО СТАНА История просто так своих тайн не раскрывает.  Вот и в случае с имением Шалахово пришлось немало поработать с документами и людьми, прежде чем появились первые положительные результаты. Нечто подобное произошло с близлежащим имением Варино. Тогда оно скрывалось под другим названием — Бабцыно. С Шалаховом произошло все иначе.

ДВОРЯНСКИЕ УСАДЬБЫ ЗАКОТОРОСТНОГО СТАНА

История просто так своих тайн не раскрывает.  Вот и в случае с имением Шалахово пришлось немало поработать с документами и людьми, прежде чем появились первые положительные результаты. Нечто подобное произошло с близлежащим имением Варино. Тогда оно скрывалось под другим названием — Бабцыно. С Шалаховом произошло все иначе. Подобно неизвестному химическому элементу в периодической таблице, оно должно было находиться рядом с Варином и погостом Железный Борок. Но на современных картах Ярославского района его просто не было.

 Мало того, оно  мистическим образом как бы раздваивалось и существовало в архивных документах в двух ипостасях. И только когда в мои руки попала нужная мне карта Ярославского уезда конца прошлого века, а это тоже большая удача, сомнения рассеялись и все встало на свои места. Я и сам, и многие местные жители усадьбы совхоза Новый Север, в основном приезжие из других мест, не могли предположить, что проживали они именно в этом имении. А деревня с аналогичным названием находилась чуть в стороне. От усадьбы оставался старый липовый парк, фруктовый сад, пруд, двухэтажный деревянный дом, соединенный переходом-верандой с другим домом с мезонином, в котором размещался клуб.

Они были снесены, как и усадьба Варино, при строительстве нефтеперегонного завода в 1960 году.

Чтобы ясней представить местоположение имения Шалахово, уточню: оно находилось между развилкой двух дорог на поселок Дубки и объездной дорогой, ведущей к Московскому шоссе у церкви Рождества Христова. Мне эти места хорошо знакомы, в Железном Борке находилась сельская школа, где  учились многие поколения моих земляков.

Можно предположить, что свое название имение получило от имени Шолох, Солох — вариант имени Соломон. Со временем название претерпело изменение и в документах  появилось как Шалахово. Населенные пункты с таким названием встречаются в Московской и Псковской областях.

По переписным книгам Закоторостного стана 1710 года Петербургской губернии (бывшая Ингерманландская) стольника Федора Ильича Мустафина числилось людей всех сословий — 6995, крестьянских дворов — 2268,  малопоместных имений, подобно Шалахову, имелось 179  дворов.

Шалахово принадлежало отставному рейтеру Василию Кинчагову и его семье. Позднее, в  1773 году, оно перейдет князю  Ивану Петровичу Щербатову.

УРУСОВЫ

В начале XIX века одними из владельцев имения Шалахово были князья Урусовы.

Родоначальником семейства был ногайский князь Урус-мурза (? — 1610), потомок Едигея Магнита (1352 — 1419), полководца в орде Тамерлана.

Одна ветвь  наследников Семена Андреевича (1610 — 1657) пошла от его сына воеводы Никиты Семеновича (1640 — 1679) и его внука Алексея Никитича (1670). В конце XVIII века они владели селом Спасским в Ярославском уезде.

Другая ярославская ветвь брала начало от  второго внука — Семена Никитича (1671 — 1694). Его потомки в лице действительного статского советника ярославского вице-губернатора Ивана Юрьевича (1771 — 1833) владели поместьями Шалахово, Редриково Ярославского уезда, селом Савинским Ростовского уезда, в котором, включая село Марково, насчитывалось 657 крестьян обоего пола и вся недвижимость оценивалась в 63 тысячи рублей. Женат он был на тверской помещице Анне Петровне Бем.

У Ивана Юрьевича было четыре брата: Василий, Дмитрий, Сергей. Но здесь речь пойдет о младшем брате — коллежском советнике Александре Юрьевиче Урусове (1774 — 1818), который с 1795 года в чине капитана служил в Московском гренадерском полку. По болезни он уволился в 1797 году и продолжил свою карьеру на гражданских должностях в Ярославской казенной палате. В 1804 году Александр Юрьевич женился на Варваре Николаевне, хозяйке имения Гаврилково и села Шопша.

Женщина всегда загадка, а в истории — вдвойне.  Ее имя встречалось во многих документах. И мне всегда было интересно узнать, не имеет ли она отношение к соседней усадьбе Варино. Появившись в документах в одном месте, она, как призрачный образ, исчезала, чтобы появиться в других. Достаточно сказать, что в родословных книгах, составленных по форме, утвержденной указом правительственного сената от 25 августа 1800 года, вовсе не было графы для записи женщин. Поздней, по новым правилам, такие записи появились, но без специальной формы. Просто при замужестве их вписывали в графу к мужу, а при рождении — к отцу. Если не оставалось в литературе чьих-то воспоминаний, стихов, писем, живописных портретов, то участь многих женщин была одна — оставаться в неизвестности.

Вскоре, однако, выяснилось, что отцом Варвары был коллежский асессор, коломенский дворянин Николай Глебов, потомок генерал-аншефа Федора Ивановича Стрешнева (1734 — 1799).

Интерес к Варваре Николаевне подогревался еще одним пикантным обстоятельством, о котором в то время вслух лучше было не говорить. Дело в том, что у Варвары Николаевны в Орловской губернии проживал  племянник Михаил Павлович Глебов. До 1840 года Глебов добровольно  принимал участие в боевых действиях на Кавказе вместе с Михаилом Юрьевичем Лермонтовым. Летом 1841 года после ранения Глебов оказался в Пятигорске на лечении, где снова повстречался с поэтом. Михаил был свидетелем  ссоры между Лермонтовым и Мартыновым и, мало того, был секундантом на дуэли. В результате получил немало неприятностей, попав под следствие.

И НАГРАДИЛИ

БРИЛЛИАНТОВЫМ

ПЕРСТНЕМ

В 1833 году умирает Иван Юрьевич Урусов и наследником имения Шалахово становится  жена — Анна Петровна Бем.

Ее отец, бригадир Петр Петрович Бем, владел в Тверской губернии старинным селом Городня.  Брат, майор Александр Петрович, с женой  Натальей Александровной Щербатовой тоже были тверскими дворянами.

В 1802 году Александр Петрович означенное  село продал в казенное ведомство и жители  поступили в ямское общество. После смерти мужа Наталья Александровна вышла за сенатора  Евграфа Ильича Мечникова (1770 — 1836). Ее сын Петр Александрович  Бем по воле судьбы и окажется впоследствии наследником Урусовых.

Петр Бем родился в Петербурге 20 сентября 1804 года и крещен в Преображенском соборе. Восприемником его был дядя — сенатор, действительный тайный советник, князь Павел Петрович Щербатов (1762 — 1831), брат Ивана Петровича  Щербатова, владельца Бабцына (Варина). П. П. Щербатов владел селом Стогово Переславского уезда Владимирской губернии. Супруги Щербатовы нам известны по портретам кисти Ореста Кипренского.

В 1825 году П. А. Бем закончил горный кадетский корпус и поступил практикантом на Луганский литейный завод. Там он через два года становится шихмастером и определяется смотрителем заводской конюшни.

Бем отличался от других своих молодых сослуживцев живым воображением, высокими умственными способностями и вскоре приглянулся своему начальству. Открывались блестящие перспективы в самостоятельной практической деятельности, о которых Петр Александрович давно мечтал. Его командируют в село Начальное для поиска свинцовых руд, и результаты не замедлили сказаться. В 1828 году он направляется в Петербург в департамент горных дел с опытными образцами пород Донского кряжа.

После закавказской командировки (1829) Бем был переведен на службу в Колываново-Воскресенские заводы (1831) чиновником по разным поручениям барнаульской конторы. За успешно выполненное задание по поиску золотоносных месторождений его наградили бриллиантовым перстнем и назначили приставом Змеевской лаборатории и  рудника.

22 ноября 1835 года по домашним обстоятельствам Бем ушел в отставку и с 1841 года продолжал службу по почтовому департаменту.

НАСЛЕДНИК

В 1841 году у Петра умерла тетя Анна Петровна Урусова, и Бем, как мы уже  говорили, становится единственным ее наследником. В имении Шалахово в то время находился деревянный дом со службами. В 1839 году в деревнях Бортниково, Якушево и сельце Шалахове находилось 106 душ, имение приносило дохода 2000 рублей серебром и выглядело следующим образом: дом деревянный, с оранжереями, усадебной земли чуть более 3 гектаров, пахотной земли — 176 гектаров.  

Здесь же располагалась домовая деревянная церковь во имя Неруко-

творного образа Спасителя, устроенная еще в 1830 году по прошению Мечниковой, матери Бема. Церковь продолжала действовать до 1854, пока не скончалась Наталья Александровна.

В 1848 году Бем по гражданскому ведомству назначен почетным смотрителем Мологского уездного училища. При поступлении на должность  он обязался ежегодно жертвовать в пользу училища 150 рублей серебром. С  его помощью  в Ярославле при Демидовском лицее был создан ботанический сад, где были сооружены теплицы и оранжереи с редкими растениями.

С 1851 по 1859 год Бем занимал выборную должность ярославского уездного и губернского предводителя дворянства. Кроме того, он являлся членом различных комитетов и обществ. За безупречную службу был награжден знаками отличия по выслуге лет и орденом Святой Анны II степени.

В этот период Варвара Николаевна Урусова (Глебова) с дочкой Марией, бывший ярославский губернский предводитель дворянства Семен Никитич Урусов, сам Бем  были частыми гостями  имения Пятницкая Гора.                                       

САВВИШНА

Ошеломляющей для меня была находка, ставшая тем недостающим звеном в нашем повествовании, которой хочется поделиться. Долгое время в дворянских росписях у супруги Бема указывалось только одно отчество — Саввишна.  

Оказывается, жена Бема, Мария Саввишна, носила фамилию Мартынова. Да, конечно, со школьной скамьи эта фамилия ассоциируется с именем Михаила Юрьевича Лермонтова, погибшего на дуэли в 1841 году у горы Машук в Пятигорске.

Савва Михайлович Мартынов, известный карточный шулер, и был отцом Марии Саввишны Бем. По всей видимости, он был прототипом Арбенина в драме «Маскарад» Михаила Юрьевича Лермонтова. А родной его брат Соломон, тоже не гнушавшийся карточной игры, — отцом Николая Соломоновича Мартынова, убившего поэта. Эти обстоятельства заставляют по-новому взглянуть на отношения в ярославской дворянской среде с владельцами имения. Настораживает и замечание  гостившего в 1849 году в Шалахове известного в Петербурге повесы Булгакова, который по каким-то причинам не советовал Ивану Аксакову приезжать  в имение. Сам Аксаков  находил Бемшу красавицей, умной и привлекательной женщиной.

Она, как и ее муж, занималась благотворительной работой и была помощницей попечительницы Ольгинского приюта — Ольги Павловны Бутурлиной, супруги начальника губернии. Мария Бем имела единственную дочь Наталью (р. 1843) в замужестве за Василием Ивановичем Неплюевым. Мария Саввишна умерла в 1895 году в Венеции и похоронена в Лиде.

Сам Бем умер в 1859 году, и Шалаховом  стал владеть  генерал-майор Николай Яковлевич Кафтырев, женившись в 1838 году на Марии Александровне Урусовой. Имение Гаврилково и Шопша от Варвары Николаевны Урусовой (Гурьевой) перейдут участнику обороны Севастополя, известному шахматисту Дмитрию Семеновичу Урусову (1830  — 1903), его жене Варваре Силичне Баташовой, а от нее — их сыну Дмитрию Дмитриевичу (1873 — 1935).

НЕСБЫВШАЯСЯ МЕЧТА САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА

Интересен и такой факт из жизни имения. 11 мая 1861 года Салтыков-Щедрин обратился с личной просьбой к управляющему Ярославской казенной палаты Е. И. Якушкину с просьбой подобрать ему для проживания имение. В своем послании к Якушкину он писал: «… В настоящее время до меня дошли сведения, что в 10 верстах от Ярославля продается усадьба Шалахово

г. Кафтырева, бывшая Бема».

Не известно, по какой причине покупка имения не состоялась, но интересно, как развивались бы события в жизни самого

С.-Щедрина и в культурной жизни Ярославля, купи он Шалахово.

Александр БЕКЕЕВ.

РАССКАЗ, ВЫРОСШИЙ В РОМАН

У члена Союза писателей России Николая Родионова в издательстве «Индиго» в 2012 году вышла книга «Точка возврата», в которую вошли его лучшие произведения.

Давно известно, что большинство читателей решают, стоит им читать книгу или нет, по ее первым предложениям или взятым из середины книги, открытой наугад. Как же начинает свой роман Николай Родионов?

«Солнце в воображаемой системе координат миновало южное направление и стало клониться к западу. От его дыхания не только воздух раскалился, но и земля». На первый взгляд вполне классическое начало в стиле Ивана Сергеевича Тургенева. Вспомним, например, тургеневское «Дворянское гнездо»: «Весенний, светлый день клонился к вечеру; небольшие розовые тучки стояли высоко в ясном небе и, казалось, не плыли мимо, а уходили в самую глубь лазури».

Неудивительно, что и Николай Родионов, выросший на лучших образцах художественной прозы XIX века, выбрал именно такое лирическое начало своего романа. Из первого предложения «Точки возврата» читатель узнает, что солнце миновало южное направление и стало клониться к западу. Тогда как читатель ждет событий. Но автор продолжает его терзать географией. Теперь уже главный герой Сергей с надеждой поглядывает вперед, на северо-запад — туда, где грозно темнел горизонт.

Тридцать лет назад волею случая я был первым читателем рассказа Николая Родионова «На крутых поворотах» еще в рукописи, автор попросил меня сделать к нему рисунок. 25 сентября 1982 года рассказ опубликовала ростовская  районная газета «Путь к коммунизму». И сегодня перечитывая его, я прихожу к мысли, что именно тот рассказ и послужил замыслом к написанию романа «Точка возврата».

Читатель может подумать, что волшебное превращение рассказа в роман заняло у Николая Родионова десятилетия, но автор признается, что роман «писал чуть-чуть в мае и сентябре-октябре 1986 года (это 56 страниц текста в книге), пару месяцев в начале 2008 года, а третью часть написал в январе 2010-го. Вот и вся работа. Ну и еще в то время, когда вносил коррективы во время подготовки книги к изданию».

Еще Гюстав Флобер заметил: «Это не мы выбираем темы — они выбирают нас». В романе идет речь о жизни села до и после реформ 90-х годов. Сельский шофер Сергей Озерцов, еще недавно сам себя считавший разгильдяем, становится сначала механиком, а затем и главным инженером совхоза. Во второй части романа он глава сельской администрации, а в третьей — глава сельского  поселения и под конец —  помощник главы района. Вот такой карьерный взлет дает своему герою  автор.

И все же согласитесь, что четыре с лишним сотни страниц «Точки возврата» вряд ли кто вдумчиво осилит до конца. Другое дело, если, как московские критики, читать по диагонали, не вникая в детали. В книге очень много диалогов, они растекаются по страницам, и, открыв книгу наугад, невозможно понять, с кем сейчас разговаривает Сергей — с Людмилой Геннадьевной или Ксенией Анатольевной. Автору порой не хватает точных и ярких деталей, метафор, свойственных высокой художественной прозе.

А еще читатель жаждет действий, поступков, созвучных собственным переживаниям чувств. Никто не станет гробить свои юные годы или тем более уходящие над книгой просто так. Читают только то, что интересно. Одни — круто сваренный детектив, другие — лихо закрученную любовную историю, третьи — суровую жесть наших дней. Но когда человек с головой погружается в книгу, он напрочь забывает о тяготах повседневной жизни, проблемах и неприятностях.

«Тот, кто пишет книги, может творить добро, совершать переворот в умах, изменять человеческую жизнь, — пишет американец Фрэй. — Для этого вам нужно заглянуть в сокровенные глубины собственной ду-

ши и найти истоки своих самых страстных и мощных чувств — именно отсюда вы будете черпать силы для творчества».

В романе Николая Родионова есть чувства, есть страсть, есть точно схваченная эпоха, сельский быт. Не хватает разве что взгляда со стороны и внутреннего редактора, который мог бы безжалостно отсечь все лишнее, утяжеляющее роман. И тогда бы «Точка возврата» наверняка стала книгой, к которой хочется возвратиться и перечитать.

Олег ГОНОЗОВ.

В «Золотом кольце» от 16 ноября 2012 г. была опубликована  статья «Целую ручки и всегда вспоминаю», рассказывающая о ярославском следе в жизни поэта Николая Гумилева. Статья была подготовлена на основании книги доктора исторических наук поэта Владимира Леонидовича Полушина «Гумилев: Семейная хроника. Летопись жизни и творчества Н. С. Гумилева». Он же представил из своего архива и две фотографии. В подписи к одной из них была допущена ошибка.

На этом фото изображены слева направо: Владимир Полушин, Орест Гумилев, праправнучка А. С. Пушкина —  Ю. Г. Пушкина. На переднем плане — дочери Владимира Леонидовича Полушина.

РУССКИЙ БОДЛЕР

23 декабря в ДК города Гаврилов-Яма состоялись Бальмонтовские чтения, посвященные 145-летию со дня рождения поэта Константина Бальмонта, судьба которого непосредственно связана с Ярославлем.

В 1889 году Константин Дмитриевич Бальмонт поступил в ярославский Демидовский лицей. На следующий год он выпустил в Ярославле первую книгу «Сборник стихотворений». Молодой поэт был очень недоволен своим сборником, а потому скупил весь тираж и уничтожил его. По счастью, на территории нашей области сохранилось два раритетных экземпляра этого издания. Сейчас один из них хранится в отделе редкой книги областной библиотеки имени Некрасова, другой — в музее-усадьбе «Карабиха».

Инициатором проведения Бальмонтовских чтений именно в Гаврилов-Яме стала местная литературно-музыкальная студия «Серебряная лира», которую возглавляет Татьяна Владимировна Соломатина. Она неоднократно бывала на Бальмонтовских чтениях, которые вот уже 20 лет проводятся на родине поэта, в городе Шуя Ивановской области. Два года  назад в здании администрации Гаврилов-Ямского района впервые состоялись Бальмонтовские чтения.

Проведение чтений совпало с 70-летием со дня смерти Константина Дмитриевича — он умер во Франции 23 декабря 1942 года. Среди участников чтений присутствовало немало представителей владимирской интеллигенции, в числе которых был и прямой потомок поэта — правнучатый племянник Михаил Юрьевич Бальмонт.

Бальмонт — личность уникальная. Большой эрудит и полиглот, знавший более двадцати языков, он был и великолепным переводчиком. Среди его переводческих работ особого внимания заслуживает перевод на русский язык стихов Эдгара По. Бальмонт практически первым в России в полном объеме перевел стихи По, известного у нас до того лишь своими рассказами.

Бальмонта можно назвать крестным отцом русского символизма. Не случайно его называли русским Бодлером — основоположником школы символизма.

Заместитель директора по воспитательной работе шуйской средней школы N 2 имени К. Д. Бальмонта Светлана Юрьевна Хромова рассказала собравшимся о своей поездке во Францию, где бережно хранят память о русском поэте, и показала слайды, сделанные ею там. Константин Бальмонт покинул Россию в 1920 году и до конца жизни жил во Франции, которая стала его второй родиной.

Библиограф методико-библиографического отдела Гаврилов-Ямской центральной библиотеки Любовь Александровна Бикмурзина сделала обзор хранящихся в районной библиотеке изданий с публикациями о Константине Бальмонте. Среди таких изданий есть и дореволюционные.

А вторая часть чтений была отдана поэтам. На сцене со своими стихами, стихами Бальмонта, песнями на его и свои стихи выступили поэты и музыканты из Шуи, Ярославля, Гаврилов-Яма, поселка Некрасовкое.

Следующие Бальмонтовские чтения в Гаврилов-Яме состоятся через два года.

Любовь НОВИКОВА.

Творческие люди, как правило, не замыкаются на каком-то одном виде творчества. Среди журналистов «Золотого кольца», пожалуй, каждый первый пишет стихи. Сегодня мы хотим познакомить читателей со стихами журналистов «ЗК».

Алексей НЕВИНИЦЫН

.  .  .

Телефонная будка,

будто

стеклянный стакан,

а в нем заключенный

томится.

И бьется, и бьется,

локтями ломая стекло —

бесполезно.

Шнуром телефонным прикован

он прочно

к стене.

Немые гримасы, а звуков

не слышно,

лишь губы скривились —

ухмылка иль зов?

Не бейся, родной.

Да как же не биться,

коль воздуха нет

под стеклом.  

Алла ХАЧАТУРЯН

.  .  .

Старый дом и лопух у межи —

моей родины тих уголок.

Только радостно, трепетно

вьются стрижи,

да ворчит на заре на бугре

тракторок.

Он не пашню, он душу мне

выпахал, выплужил,

чтобы доброе семя желанною

нивой взошло,

в маяте городов не сломаться

и выдюжить,

и сберечь того тихого солнца

тепло.

И в какой бы дали

коммунальных услад

ни запрятали сердце

больное мое,

Все зовет и зовет год

который подряд,

все ворчит тракторок

над далеким жнивьем.

Не вернуться туда —

столько лет позади —

уж пора успокоиться, вроде бы.

Только криком немым вдруг

забьется в груди

моя тихая малая родина.

Олег ГОНОЗОВ

.  .  .

Я морем заболел,

Влюбился в море,

Когда судьба забросила меня

На тихий берег жаркого

Приморья,

Где солнце вечером

как зарево огня.

Где в предрассветном

утреннем тумане

Соленый воздух дышит

и пьянит,

И высоко повиснув над

волнами,

Как символ моря,

Чайка пролетит.

Приморский край!..

Опять не сплю ночами,

Ты словно мой давно

забытый сон,

В котором я как будто бы

 случайно

Вдруг встретил ту,

Что с детства был влюблен.

Она и море —

Две загадки жизни,

Две вспышки молний

в сумрачной тиши.

Она и море. Нет родней и ближе

Для вымотанной странствием

души.

Николай СМИРНОВ

ОТРАЖЕНЬЕ В ОКНЕ

За церковным окном, там,

где вечер сырой,

Огоньки загорелись веселой

гурьбой.

У пожухлой крапивы

и могильных оград,

Как немые бубенчики

что о них говорят?

Я уже догадался…

И не верится мне,

Что они отраженье простое  

в окне.

Мне милее они этих

бледных лампад,

Да до них не дойти,

хоть и рядом горят

В неземной темноте,

и в земной пустоте,

Или в сердце моем,

как слова о Христе.

Любовь НОВИКОВА

.  .  .

Забыла я — где у тебя тут двери.

И стала птицей раненой

метаться.

Сказал ты: «Нет!»,

а я еще не верю.

Сказал ты: «Прочь!»,

а я хочу остаться.

Бил по лицу — я целовала руку.

Ты проклинал —

я в губы целовала.

И в черный плащ одетая разлука

Мои объятья злобно разрывала.

Я за тебя, как за икону, билась.

Я за тебя в ногах твоих

валялась.

В последний раз я на земле

любила.

В последний раз я на земле

прощалась.

А за окном еще дымилась осень.

Еще звала и что-то обещала.

И ветер сек последние колосья

Так, что от боли вся земля

кричала.