13 января общественность страны отметила День российской прессы. У ярославских журналистов этот праздник традиционно отмечается 31 января — не всех удается собрать после долгих зимних каникул, да еще на старый Новый год, ведь не все наши коллеги живут и трудятся в областном центре. Многие изменения претерпела журналистика за долгие годы своей истории, но мы по крупицам собираем и храним эту историю, помним своих учителей, товарищей. И подтверждением тому — этот рассказ-воспоминание.
ПОСЛЕДНИЙ раз я видела Юрия Ивановича Жукова в Опочининской библиотеке на вечере, посвященном памяти учителя-краеведа Александра Константиновича Салтыкова. Люди собрались здесь разные, а вспоминали все о Салтыкове тепло, как не в каждой семье вспоминают о родном человеке. Кроме того, что старый учитель собирал народные песни, занимался топонимикой, он был удивительно искренним, чистым человеком, каких в наш меркантильный век становится все меньше.
Юрий Иванович ничего в тот день вспоминать не стал, хотя знал Салтыкова хорошо, одно время квартировал у него в просторном деревянном доме на Волжском бульваре. А поправив очки в толстой оправе, по старой своей тоненькой книжечке читал стихи. И одно — о старинных березах, которые он каждый день видел в окно салтыковского дома. Березы рушатся с высоты, с подмытого волжской волной берега и…
Мы тоже будем стары
И тоже рухнем в срок,
Но только не с бульвара,
Не в золотой песок.
Написано стихотворение было в начале шестидесятых годов прошлого века. Тогда в Мышкине, после административных преобразований вновь ставшем районным центром, заново создавали районную газету. Назвали ее по сравнению с другими районками довольно поэтично —
«Волжские зори». Поэтов, к слову сказать, здесь и вправду собралось со временем немало.
Редактором назначили Виктора Ивановича Воронова, ветерана войны, получившего журналистское образование в Высшей партийной школе. Виктор Иванович, верно, хотел внести нотку раскованности в строгие редакционные будни, когда пригласил к себе заместителем бывшего комсомольского работника из Брейтова, поэта и гармониста Юрия Жукова.
Редактор и его заместитель были два противоположных полюса, между которыми и бурлила редакционная жизнь. Газета тогда выходила три раза в неделю, типографское оборудование старое, газету, случалось, выпускали до четырех утра. А в семь редактор был снова на работе, читал материалы для очередного выпуска. В девять, когда редакционный люд подтягивался на рабочие места, Воронов появлялся на пороге и строго объявлял: «С каждого сотрудника сегодня по две информации. Информаций в папке, понимаешь, совсем нет». Разворачивался и уходил, не добавив ни слова.
Все три отдела — партийный, сельского хозяйства и писем — уживались тогда в одной комнате. Жуков сразу же брался за телефон, звонил знакомым парторгам. Сельхозник Юрий Веселов в голове про запас всегда держал несколько интересных событий, ему и узнавать ничего не надо было, разве что уточнить. Корреспондент Сергей Ушков рылся в блокноте. Скрипели перья, стучали пишущие машинки. А ближе к обеду в редакции в старом доме на улице Ленина появлялись первые посетители.
Прораб Вадим Владимирович Владимиров, он же руководитель кружка классической борьбы. Его команда успешно выступала на областных соревнованиях. Особо способные и на союзных побеждали. Бывал партийный работник Владимир Николаевич Смирнов. К Жукову «на огонек» часто заглядывал заведующий клубом из деревни Зарубино Александр Карасев, местный поэт и художник.
О СТИХАХ и художественной прозе тогда в редакции говорили много — народ был молодой, читающий и явно или тайно пробующий свое перо в литературе. Не случайно так много событий освещалось поэтической строкой —
ироничной или лиричной, но всегда емкой.
Сашка Карасев любил
Есенина
И, дымя окурком, как труба,
Говорил:
«Поэзия спасение —
От любви, от женщин,
от вина.
А эти строки о Жукове:
Кожанка, шляпа, смелый
взгляд,
Широкие шаги.
«Привет!» — друзья ему
кричат,
Молчат его враги.
Когда два друга сходились вместе, просто била в глаза их несхожесть. Жуков — высокий, широкоплечий, всегда на эмоциональном подъеме. Карасев — слабогрудый, с настороженным взглядом цепких глаз на узком лице. У него была трудная судьба: в вой-
ну подростком за опоздание на работу он получил срок в лагере — испытания надломили и характер, и здоровье. Но стихи сближают. Два районных поэта крепко дружили, и часто их имена стояли рядом в «Литературной странице». Она была самой читаемой в газете. В перестройку, когда в моду вошли всяческие опросы и анкетирования, «Волжские зори» от веяний не отставали, через «Трибуну гласности» крепили обратную связь с читателями. А они даже в те годы, когда крушились авторитеты, к удивлению многих, предпочитали читать местных поэтов и прозаиков.
Одно время этот выпуск готовил к печати Владимир Дмитриевич Ковалев, пришедший заведовать сельхозотделом вместо Веселова. Владимир Дмитриевич был в начале семидесятых единственным в Мышкине членом Союза писателей России. Он тоже, как Карасев, в юности попал в сталинские лагеря, потом был реабилитирован. Уже в Мышкине познакомился с известным поэтом Всеволодом Рождественским, который и дал ему путевку в литературу. Вот такие люди собирались под крышей редакции. Как тут не писать стихов!
Юрий Жуков профессиональным поэтом так и не стал. Писал по случаю, по вдохновению. Он, если можно так сказать, был поэтом в жизни, «человеком от земли», как он порой про себя говорил. Сейчас культурологи назвали бы это актуальным искусством.
Был такой случай. Возвращался Жуков вместе с фотокором Степановым из командировки на редакционном «газике», завернули в клуб к другу Карасеву. Наверное, выпили немного, потом стали записывать на магнитофон свои стихи, что-то зачитал и Степанов, хотя стихов сроду не писал.
ВЕЧЕРОМ в клубе танцы. В разгаре веселья знакомые мелодии неожиданно обрываются, пауза — и вдруг звучит как гром среди ясного неба голос Геннадия Степанова: «Выступает редактор потолочной газеты Юрий Жуков». И дальше тем же голосом совсем уж неприличная частушка: «Ту-ту-ту, ту-ту-ту, приходи в субботу ту!» Утром, конечно, все случившееся становится известно в райкоме партии. Но и тогда, к счастью, понимали актуальное искусство, пожурили редактора и отпустили с миром. Не со зла же мужики редактора подставили — выступить хотелось!
В газете чаще и охотней всего Юрий Жуков писал о ветеранах Великой Отечественной войны. Это понятно: родился он незадолго до войны и отца почти не помнил. Тот погиб, защищая Москву. Воспитывала его мать Нина Петровна — женщина самоотверженная, до конца дней сохранившая верность мужу и немало рассказавшая о нем сыну. Ездил Юрий Иванович под Москву, искал место гибели отца. Вернулся притихшим, грустным, написал статью в газету. И стихи:
Лично матери адресовано,
Лежит на столе моем,
Вражей пулей
исполосовано,
Написанное в сорок
втором.
Разворачиваю, сердце
сжалось,
Осторожно кладу
на ладонь…
И повеяло дымом
пожарищ,
И послышалось слово
«огонь».
«Погиб у деревни
Ботино…» —
Обрывается тут строка.
И дальше:
«Погиб геройски он» —
Писала чья-то рука.
Я пытаюсь представить
годы,
Зимы прожитые с трудом.
Мало радости,
лишь невзгоды
Посещали тогда наш дом.
Мама плакала, все мы
видели,
На неубранной полосе,
Получив то письмо
о гибели
Человека, что ближе всех.
Где же счастье, что ей
обещано? —
Мать об этом не говорит.
Горе горькое русской
женщины
Год за годом письмо
хранит.
В начале семидесятых годов Виктора Ивановича Воронова приглашают работать в райком партии вторым секретарем. А редактором «Волжских зорь» назначают Юрия Ивановича Жукова. В редакции мало что изменилось: не зря они долго работали вместе. Может, появилось только чуть больше свободы в выборе тем, чуть больше самостоятельности у газетчиков. Но коллектив-то к тому времени сложился и взгляды на то, какой должна быть газета, устоялись. Никто не сомневался, что по возможности она должна быть живой и интересной, больше давать пищи и уму, и сердцу читателя.
В это время рядом с «Литературной страницей» пышным цветом расцветает клуб молодых авторов «Подснежник». Руководит им студент очного отделения Литературного института имени Горького, вчерашний сотрудник газеты Николай Смирнов. Каждый месяц он наведывается из Москвы в Мышкин, бывает в редакции, и такое сотрудничество столицы с провинцией новый редактор очень даже одобряет. Тем более что от желающих вступить в клуб отбоя нет. В маленьком городке на Волге поэзия, к слову сказать, процветала во все времена. Не случайно в первом в истории России провинциальном журнале «Уеди-
ненный пошехонец» за февраль 1786 года опубликована ода стихотворца из Мышкинского уезда, пожелавшего остаться неизвестным.
«Волжские зори» любили, читали, выписывали. В перестройку газета еще более оживилась, сотрудники писали острые полемичные статьи, редактор — смелее и чаще других. У него были основания говорить полушутя, что в Мышкине перестройку начал он. Одно время тираж газеты в районе с 11-тысячным населением составлял почти четыре тысячи. При всей публичной резкости и даже непримиримости Жуков оставался в жизни человеком несколько рассеянным, снисходительным и добрым.
СЛУЧИЛОСЬ непоправимое: тяжело заболела ставшая к тому времени заведующей отделом сельского хозяйства Галина Алексеевна Виноградова. В «Волжских зорях» она начинала корректором в шестидесятые годы. Вернулась летним днем из областной больницы со страшным диагнозом и справкой об инвалидности. И уже кое-кто принялся подыскивать ей замену. Но Юрий Иванович знал, как любит Галина свое дело, институт сельскохозяйственный окончила специально, чтобы лучше разбираться в производстве, и поэтому без раздумий согласился на ее предложение пока оставить все как есть. Она уйдет сама и только тогда, когда почувствует, что не может справляться с отделом. Последние месяцы в редакции, прощаясь с любимым делом, да и с жизнью самой, Галина Алексеевна Виноградова работала очень напряженно, встречалась с людьми, писала хорошие очерки, проблемные статьи.
Потом редактор навещал свою сотрудницу в Рождественской сельской больнице, была там палата для тяжелых больных. Слов бесполезных утешительных не звучало, говорили о незначительном. Но за этим разговором шел и другой, неслышный: дай Бог каждому в свой час и срок встретить свой конец достойно…
Уходила старая жизнь, старый уклад, незаметно менялась в редакции атмосфера, где на смену отзывчивости и дружелюбию пришла скрытая борьба за влияние. Юрий Иванович в ней не участвовал. По старой памяти он думал, вероятно, что главное — выпускать интересную газету. Но вовсю звучали голоса, что сейчас не важно, как человек пишет, что он умеет делать. А что важно? Об этом не говорилось, но и так понятно: кое-кому хотелось получить кусок пожирнее от общественного пирога. А газета — это возможность оказывать влияние на нужных людей. Старый редактор мешал, нужен был новый, послушный. К удалению Жукова из редакции послужил вовсе формальный повод — разборка и продажа редакционного гаража, просто сарайки, как говорят в народе. Нужно было освободить место на музейной земле по требованию хозяев. Гараж разобрали, налички не хватало — редактор оплатил работу каменщиков теми же шестью сотнями кирпичей разобранной конурки.
Суд не нашел никакого криминала в его действиях, восстановил в должности. И тут же Юрий Иванович подал заявление об увольнении. Не захотел больше работать в такой обстановке. Ушел, унеся с собою тоненькую книжечку стихов «Только о любви», изданную им в местной типографии в 1991 году. Девчонки-школьницы наперегонки бежали когда-то покупать ее в книжный магазин. Теперь нет в Мышкине книжного магазина, да и из районной редакции, где когда-то говорили и спорили о поэзии, исчезла «Литературная страница».
ПЕРВОЕ время после ухода с редакторской должности Юрий Иванович работал в «Ярославской неделе», писал из трех районов: Мышкинского, Некоузского и Брейтовского. Потом надоело, да и платили нерегулярно и мало. Скудная пенсия подкреплялась огородными припасами.
Как-то спешу на работу в редакцию радио, а возле дома культуры Жуков машет деревянной лопатой, снег расчищает. «Помогаю жене», — объясняет. На вопрос о жизни прочитал:
Занимался лыжным
спортом
И писал стихи.
А теперь от прежней жизни
Лишь одни штрихи.
На жизнь смотрел с мягкой ироничной улыбкой, мог и над собой пошутить. Любил зимнюю рыбалку, ездил на Рыбинское море в Брейтово, на свою малую родину. Навещал родительский дом, а когда не под силу стало его содержать, продал и сказал, беззаботно посмеиваясь: «Продал родину — вставил зубы». Пенсии на эту дорогую стоматологическую операцию не хватало…
Умер он неожиданно. Ничто не предвещало скорого конца, в молодости и вовсе казалось, что его здоровья хватит на две жизни. Но остановилось на ходу сердце. Завидная смерть для газетчика. Он сам, когда-то провожая одного из своих друзей в последний путь, писал:
… Вот и нет его больше,
седого,
Не откроет в редакцию
дверь
И не скажет: «Ребята,
здорово!
Как живете, родные,
теперь?»
Будет так же светло
и крылато
Человечество жить
и мечтать.
Только все ж после
этой утраты
Мне чего-то не будет
хватать.
На снимке: Ю. И. Жуков во время последнего своего выступления в Опочининской библиотеке.
Фото Натальи КОСТОЕВОЙ.
