На Пятерке заселялся дом. По решению городских властей там большинство квартир предоставляли художникам, артистам, музыкантам, в основном до того проживавшим в гостинице «Медведь» — со времен, когда это здание только что освободилось от тогдашнего штаба маршала Мерецкова, а вместо скамьи у одного из подъездов долго лежала выпотрошенная 1000-килограммовая авиабомба.

Семья художника Спартака Глушкова еще не успела хоть как-нибудь расставить привезенные пожитки, как начали заглядывать соседи — Спартак, красивый и веселый, всегда считался в городе центром интеллигентской тусовки. Среди заглянувших был и новый человек — высокий, худощавый, с неисправимой военной выправкой. Представился — новосел Ярославля, а теперь главный администратор Театра имени Волкова Владимир Максимов. Принес с собой пачку билетов на премьеру, сказал, хочет, чтобы жителей дома связали теплые соседские отношения.

Билеты разобрали тут же. А Ольга Глушкова, хозяйка теплого хлебосольного очага молодой интеллигенции города, конечно, пригласила гостя к столу. Тот с радостью согласился, но предупредил, что сейчас-сейчас приведет сюда и свою «старуху».

Вскоре на пороге квартиры появилась эта «старуха» — стройная красавица, в длинной черной юбке годэ и свитере какого-то необыкновенного сверкающего зеленого цвета. Также светились глаза, светлые волосы, неотразимая улыбка.

— Разрешите представить — моя супруга, артистка Элла Сумская. А я капвторанг, ее преданный муж.

В ту минуту присутствующие еще не знали, что Элла на многие годы будет любимой артисткой ярославцев, и с 1961 по 1990 год многие из них будут приходить в театр,  чтобы увидеть ее.

А родилась она в семье военного на Украине, единственная дочка. Окончила Киевский театральный институт — кстати, на одном курсе с Элиной Быстрицкой, которую потом чтила всю жизнь. Служила в Одессе, куда однажды пришвартовался военный корабль капвторанга Максимова. Отважный фронтовик на всю жизнь нашел причал у актрисы Эллы Сумской.

В Волковском театре Элла сыграла более полусотни ролей. А прибыли Максимовы в Ярославль в особо счастливое для городской интеллигенции время. То ли фронтовики, на годы войны отложившие кисти и скрипки, сменившие костюмы сценических королей и маркизов на военные гимнастерки, с молодой жадностью ловили каждое мгновение мирной жизни, то ли просто люди собрались незаурядные, но сложилась добрая дружба между музами. А к этому веселому и яркому сообществу считали за честь принадлежать молодые кандидаты и доктора разных наук, инженеры, ставшие славой ярославских заводов.

Вошли в моду вечера-капустники в театре, цирке, филармонии. Сколько блеска, юмора, остроумия переливалось тогда в зале и на арене! Элла сразу заняла там видное место. Первым, кажется, Спартак изготовил игральную карту в человеческий рост с изображением изящной и лукавой королевы червей с улыбкой Эллы. Потом и другие художники с охотой изображали ее на своих веселых и добрых карикатурах.

Однажды на тусовке в цирке она произвела сенсацию. У нас тогда гастролировала группа наездников с программой «Бахчисарайский фонтан». Отчаянно смелые всадники вытворяли чудеса на своих вороных скакунах. И среди них — одна женщина. И это была Сумская! Оказывается, она стала наездницей, пройдя школу в номерах Кио.

Но недолго музыка играла. В обкоме партии узнали о странных вечеринках интеллигенции. Собираются, смеются надо всем и над собой, веселятся до упаду. Как бы чего не вышло — на всякий случай запретили.

Личная жизнь тоже ладилась. Жизнерадостные, яркие Элла и Володя удивительно дополняли друг друга. Оба легкие и остроумные — душа всякой компании. Изумителен был смех Эллы. Известный режиссер Фирс Шишигин иногда просто просил ее рассмеяться для улучшения настроения. «В Элле всегда был какой-то иностранный оттенок — в костюмах, прическе, манерах», — сказала народная артистка РФ Наталия Ивановна Терентьева. С ней всегда приятно было играть в одной пьесе, она всегда безукоризненно одевалась, обожала длинные юбки и длинные шарфы, любимый цвет ее был — насыщенный лиловый.

Сохранились рецензии на спектакли, в них почти всегда упоминалось имя актрисы Сумской, но чаще в коротких строках, как бы вскользь. Она всегда играла отлично, в роль входила уверенно и легко, имела статус главной героини. Но почти всегда это были не ее героини. Скажем так, ей бы играть королев, но были и другие, жены театрального начальства, тоже желавшие носить корону, тоже хорошие актрисы. В общем, с горечью можно сказать, что огромный, яркий и многогранный талант Эллы Сумской так и не был востребован театром в полной мере.

И вдруг сезон 1967 — 1968 годов. Только что вышла пьеса Леонида Зорина «Варшавская мелодия» и появился спектакль на сцене московского театра имени Евгения Вахтангова в исполнении Юлии Борисовой и Михаила Ульянова. Это была пронзительная светлая история о двух влюбленных — польской консерваторки Гелене и русском студенте, недавнем фронтовике Викторе. Поэтичное ее название не гармонировало с реальностью жизни. В то время как раз существовал в нашей стране закон о запрещении браков с иностранцами. Лично мне довелось его увидеть в действии. Мы жили в старом общежитии в МГУ на Стромынке — сотни молодых людей из разных стран. Одна из однокурсниц влюбилась в будущего геолога-чеха. На наших глазах развивался счастливый роман. Но чем ближе была защита диплома, тем печальней становились их встречи.

История Гелены и Виктора — это история Ромео и Джульетты, которые были разлучены, но не убили друг друга, а пережили разлуку. Герои выжили, состоялись в своих биографиях: Вик-тор — доктор наук, Гелена — известная певица. Но как это сейчас перекликается с сегодняшним днем — нелепое ограничение прав человека, запретная любовь, ранение людских душ.

«Варшавскую мелодию» поставили в более 150 театрах нашей страны. И многие — за рубежом. Ярославцы оказались среди первых, увидевших этот чудесный спектакль. Театр ждал эту пьесу, предназначенную для прекрасных исполнителей — Сумской и Раздьяконова. И сейчас, спустя десятилетия, стоит назвать имя Эллы и тут же вспоминают «Варшавскую мелодию».

Я знаю женщину, которая одиннадцать(!) раз смотрела спектакль и считает его лучше вахтанговского. Многие запомнили и такой момент: на одном представлении вдруг прервалась фонограмма с записью старинной польской песни, сопровождавшей все три встречи героев. Но мелодия продолжилась — ее подхватила Элла. Она умела и прекрасно петь. Эта роль, кажется, впитала все ее особые черты —

легкость, остроумие, веселье.

После оглушительного успеха подобные роли Элле больше не достались. Она и Максимов уехали в Пензу, где ему предложили руководить театром. Но что-то не сложилось, семья вернулась в Ярославль. Элла снова много играла. Одной из последних ролей была роль стареющей балерины в пьесе А. Галина «Ретро». У героини было много общего с Эллой, которая также всю жизнь служила театру, была также беспомощна перед мелочами жизни.

Умер Максимов, сужался круг тусовки Спартака. Случайных ролей Элла Борисовна не хотела ждать. Предложение преподавать в театральном училище ее не привлекло, и она решительно прервала связь со сценой.

Последние наши встречи случались в поликлинике. Как всегда, она проходила по длинному коридору с гордо поднятой головой, длинной юбке, с наброшенной на одно плечо цветастой шалью, кисти которой почти касались пола. Проходила, не глядя по сторонам, сосредоточенная в себе, как было бы в последней сцене «Варшавской мелодии».

P.S. 23 мая — сороковой день со дня смерти Элла Борисовны Сумской. Она скончалась на 84-м году жизни и похоронена на Игнатовском кладбище Ярославля.