Картинка десятилетней давности живет в моей памяти ярким слайдом, не стирают ее ни время, ни новые впечатления, ни утверждения, мол, слишком грустно все это. Согласна, грустно, только ведь картинку-то эту нарисовала сама жизнь, как ее сотрешь?

 СИНИЙ ТУМАН  

Как сотрешь этот тихий летний вечер, когда только-только скрылось солнце и еще полоской розовой помады жеманился край неба где-то там, у дальней деревни, которая раскинулась по другому, заречному берегу, когда вода уже задышала прохладой и от нее змейкой поползла на луг синяя полоска тумана. И сам луг, еще полчаса назад расстилавшийся ровной пестрой скатертью, сразу перестал быть ровным, мгновенно покрылся какими-то воздушными ямами и пригорками.

Помню, как невольно залюбовавшись этим полным загадочности превращением, я, спешившая к реке с тазиком, полным настиранного белья, вдруг забыла обо всем и, опустив тазик на землю, остановилась на тропинке, которая круто и узко скатывалась к реке, словно проваливалась в зеленый тоннель, дышавший прохладой близкой воды. Замерла, затаилась, отдыхая от забот суетного дня, наслаждаясь короткими минутами отдыха и облаками наплывающего тумана.

Я даже вздрогнула, когда совершенно для меня неожиданно из нагромождения синих туманных гор и впадин медленно выплыли две фигуры — одна тоненькая, голенастенькая, в коротком ситцевом платьице, другая — высокая, крепкая, с бронзовым загаром на мускулистой обнаженной спине, с копной непокорных ржаных волос. Они не шли, не брели, а именно плыли, взявшись за руки, и о чем-то тихо, изредка, с большими перерывами, переговаривались, плыли наугад, без тропинки, прямо по цветущему мокрому лугу, великолепные в своей почти безмолвной и потому великой своей скромности — городская девочка и мальчик из нашей деревни.

Осторожно, преодолевая мигом нахлынувшую усталость, я отступила в ольховые заросли, чтобы не спугнуть это юное счастье, может быть, впервые так широко расправившее свои готовые лететь крылья. Я старалась затаить дыхание, чтобы даже соловьи, рассыпавшие свои трели по прибрежному мелколесью, не почувствовали постороннего и не встревожились напрасно.

Мальчик и девочка прошли мимо меня, оставляя на траве взлохмаченный след. Взволнованные близостью друг друга, может быть, первым касанием рук, они так ничего и не заметили. А я успела разглядеть на шее девочки ожерелье из белых лилий, что во множестве растут в тихих заводях наших рек и речушек, позволяя мальчишкам проявлять геройство — плавать на другую сторону реки, вылавливать их в перепутавшихся водорослях и плыть обратно, держа цветок в зубах. Другое дело, если за лилиями удавалось сплавать на лодке, тогда их рвали пучками и щедро дарили любимым…

БУДТО СНОВА ПЯТНАДЦАТЬ

Когда ослепшие от внезапного, такого непостижимо яркого, похожего на вспышку молнии чувства, они, совсем еще дети, скрылись из вида, я подняла тазик и, спустившись к реке, шагнула в лодку, чтобы удобнее было полоскать. На корме лежал одинокий цветок лилии, забытый, случайно оставленный юной парой. Забыв про белье, я взяла его в руки и уплыла мыслями в собственную юность, в свои первые печали и радости… Мне будто снова было пятнадцать лет, и я впервые начинала читать волшебную книгу любви.

Эта же самая река, шуршание весел, закат на водной глади, и напротив тот, при взгляде на которого сладко щемит в груди, где-то в самой серединке. Вот он скидывает рубашку и, гордясь собой, прямо в брюках ныряет в воду. Рассекая ее широкими саженями, он быстро и ловко плывет к противоположному берегу, почти невидимому в тумане. От толчка лодка долго качается на воде, и от нее разбегаются розовые волны, они бегут за ним вслед, но, встречаясь с другими, посланными его сильным телом, захлебываются и гаснут. Робким зайчишкой, преодолевая страх и распирающий сердце восторг, гордо сижу в лодке, ощущая себя принцессой, возлюбленной. А он, мой смелый рыцарь, уже спешит обратно. Там, в тихой заводи, лилий много, он подает мне целый пучок. Сильными ударами весел он разворачивает лодку, и мы возвращаемся обратно, я, сидя на корме, легко переламываю длинные стебли, получается подобие двух цепочек, а на конце — прекрасная камея, украшение, созданное самой матушкой-природой, а потому особенно красивое. Жизни этой красоте только до утра, но важен миг, который и он, и я запомним на всю жизнь. Вот уже одно украшение на груди, другое в волосах, запах лилий пьянит, кружит голову…

СКАЗКА ПЕРВОЙ ЛЮБВИ

К сожалению, сказка той первой любви, которую я случайно подсмотрела и подслушала в синем тумане, не имела финала вопреки развитию сказочного сюжета — мальчик трагически погиб, нелепо, случайно, противоестественно, а девочка через несколько лет вышла замуж за его друга. Иногда они попадаются мне навстречу с малышом, который делает первые шаги. Не скрою, сначала в такие минуты в моей душе сразу всплывал тот туманный луг и появлялось какое-то ревнивое чувство, нет, не обида, а что-то вроде разочарования, разочарования до такой степени, что появлялось предательское пощипывание в глазах…

Разумом я понимала простую истину: жизнь продолжается, «умерли в один день» — это только в сказках, но чего-то в завершение этой истории все-таки не хватало, и я всякий раз опускала глаза, чтобы пройти мимо, сделав вид, что не увидела их или просто не узнала.

Это длилось до тех пор, пока однажды, посещая сельское кладбище, я не подошла к могиле того паренька… Среди моря ярких китайских цветов я заметила пластмассовую бутылку из-под минералки, а в ней — уже засохшие, с опущенными головками, две речные лилии.