Недавняя проверка деятельности Ярославского территориального фонда обязательного медицинского страхования в очередной раз ярко высветила беды нашего здравоохранения. Сегодня мы попросили прокомментировать ситуацию, сложившуюся в нашей медицине, того, кто особенно хорошо знаком с проблемой, — главного врача Ярославской больницы скорой помощи имени Соловьева Александра Дегтярева.
— Александр Александрович, когда почти десять лет назад вводилась система страховой медицины, то очень надеялись, что она поможет решить многие проблемы в отечественном здравоохранении и в первую очередь проблемы финансовые. Но их с годами стало не меньше, а, пожалуй, даже и больше. Как вы считаете, в чем причина такой безысходности? — Дело в том, что изначально, на мой взгляд, была выбрана модель страховой медицины самая дорогая и самая неэффективная. Финансирование больниц сейчас идет из двух источников — из бюджета и через фонд ОМС. Из бюджета финансируются коммунальные услуги, капитальный и текущий ремонт, закупки оборудования, питание больных, через фонд медстрахования оплачиваются медикаменты, заработная плата медперсонала, мягкий инвентарь, медицинские услуги. Как идет это финансирование, видно по состоянию наших больниц, большинство из которых находится в аварийном состоянии. Например, на ремонт всего комплекса больницы Соловьева, которая принимает в год больше 45 тысяч пациентов, выделяется всего 500 — 700 тысяч рублей в год. Ну ладно бюджет, там, как известно, денег всегда не хватает. С другой стороны, и финансирование через фонд медстраха далеко не покрывает затраты медицинских учреждений. Отчего это? Во-первых, сама сумма страховых отчислений — 3,6 процента от фонда заработной платы — была взята с потолка. В Англии она 12 процентов, в США — 17. Прибавьте к этому, что и эти деньги предприятия перечисляют с большими задержками. На одну больничную койку надо как минимум 300 — 350 рублей в день, а нам сейчас по тарифам дают 140, а до недавнего времени и всего 97. Но чтобы спасать тяжелых ожоговых больных, требуются затраты в сотни, тысячи рублей. Не меньше требуется для лечения больного с травмой позвоночника. Если ему в первые шесть часов успели застабилизировать позвоночник, устранили передавливание спинного мозга, ввели достаточное количество гормонов, то на 70 — 80 процентов вероятность того, что он будет жить и жить достаточно полноценной жизнью. Если этого не сделать — больной погибнет. Еще одна проблема — старики. У большинства из них хрупкость костей — остеопороз, который заканчивается переломом шейки бедра. Чтобы поднять человека, ему надо ставить протез, а оплата его не попадает ни под одну статью финансирования. В нашей больнице в настоящее время лежат 24 бабушки, которым мы не можем поставить полусуставы из-за отсутствия средств. А нахождение в лежачем положении для пожилых людей опасно для жизни — нарушаются функции кишечника, легких и сердца. — И все-таки как вашей больнице удается не только выживать, но и осваивать самые передовые методы лечения? Причем в отличие от многих других клиник дорогостоящие операции у вас часто делаются практически бесплатно, например, операции по протезированию суставов, в которых в основном нуждаются люди пожилого возраста. — Мы сумели войти в международную программу «Клинстар». Программа эта предполагает участие в испытаниях лекарственных препаратов. В исследованиях участвовали 500 клиник мира, и мы завоевали первое место. И в рамках этой программы в прошлом году мы бесплатно получили 134 эндопротеза стоимостью 750 долларов каждый. В этом году ожидаем получение еще 150 протезов. Придумываем, как удешевить другие виды лечения. Сейчас у нас в области приступили к серийному выпуску костных имплантантов — пластинок, стержней, фиксаторов. В этом и наша немалая заслуга. До этого использовались швейцарские имплантанты, которые дороже в 17 раз, а по качеству одинаковые. Мы, кстати, единственное лечебное учреждение в области, которое использует статью 67 федерального закона об охране здоровья. А статья эта говорит, что все затраты по лечению больных с производственными травмами несет предприятие. А по статистике прошлых лет, до 20 процентов всех амбулаторных травм — производственные. Выставляем счета предприятиям, хотя они порой всячески этому сопротивляются. Это еще один путь снять нагрузку с бюджета. И, конечно, многое строится просто на энтузиазме врачей и медперсонала. Менталитет наших медработников таков, что они не могут оставить больного без помощи. В американской клинике даже экстренного больного не начнут лечить, пока не выяснят, есть ли у него медицинская страховка и какая. И они правы. Наши врачи так не могут. Между прочим, знаете, во сколько по нашей единой тарифной сетке оценивается труд хирурга? В шесть рублей с копейками один операционный час. За трехчасовую напряженную операцию он получает 19 рублей 27 копеек. Врачей могут вызвать и ночью на срочную операцию. Он будет работать до утра и за этот адский труд получит 53 рубля. У меня за последние годы один хирург пошел в грузчики, один — на пивзавод на конвейер, один — в ГИБДД. А квалификация наших врачей высочайшая. Наш нейрофизиолог А. В. Елфимов поехал в Бразилию с докладом, так ему сразу же предложили там работу. А доктор И. О. Голубев, который получил сертификат микрососудистого хирурга в Дании и Голландии! А сколько других уникальных специалистов! При правильной организации российское здравоохранение давно бы вышло на самые передовые позиции в мире. — Что значит правильная организация? — Вся страна перешла на новые экономические отношения, а здравоохранение и образование, словно в качестве эксперимента, оставили в прошлом. В результате у здравоохранения накопилась масса проблем, которые не решаются на уровне государства. И самое печальное, что пациентов сталкивают с врачами. Наши врачи знают, как лечить, могут хорошо лечить. А на какие шиши? И когда врач говорит пациенту, что для эффективного лечения он должен на свои деньги приобрести то и то, его считают вымогателем. Как-то обратилась ко мне с жалобой женщина, что ее сыну за операцию врач выставил счет в несколько тысяч рублей. Я стал разбираться. Оказалось, что парень осколками стекла порезал себе руку в районе лучезапястного сустава, да так, что повредил все сосуды, нервы и сухожилия. Хирург сделал ювелирную работу, потратив на это не один час. Сшивать мелкие сосудики пришлось специальными импортными нитями, в несколько раз тоньше человеческого волоса. Потребовалось 8 ниток, а одна стоит 14 долларов, и опять ни в бюджете, ни в фонде медстрахования оплата их не заложена. — Какой же выход? Получается, что квалифицированную медицинскую помощь скоро смогут получать только состоятельные люди? — Вот и надо менять систему так, чтобы состоятельные люди за свое лечение платили, полностью или частично, а социально не защищенные слои населения — дети, пенсионеры, инвалиды — получали его бесплатно. В условиях финансового дефицита нельзя быть для всех добренькими. А наши властные структуры порой любят быть добренькими. Предприятиям дают налоговые льготы, прощают им долги по уплате налогов, прощают уход от налогов. А потом страдают работники этих же предприятий, потому что в конечном итоге не могут получить нормальную медицинскую помощь, их дети — нормальное образование. Конечно, здравоохранение стоит недешево, но еще дороже обходится экономия на нем. Вот у нас в клинике стали делать операции по поводу сколиоза позвоночника. Причем такого сколиоза, когда искривление составляет чуть ли не 90 градусов. С такой патологией люди дольше 25 лет не живут, потому что она приводит к нарушению работы внутренних органов. Операции очень сложные, дорогостоящие, требующие высочайшей квалификации хирурга. Но, с другой стороны, не должны наших детей были доводить до такого состояния. Ведь в свое время все можно было исправить с помощью лечебной гимнастики, корсетов из термопластика, выделялись бы на это деньги. А деньги найти можно. Сколько всего утаскивается, неразумно расходуется. Построили в Пречистом огромный больничный комплекс, почти такой же, как наша Соловьевская, а всех жителей там 10 тысяч. Большая часть этого больничного комплекса будет простаивать, а затраты понесли огромные. Лучше бы эти средства пустить, например, на развитие малоинвазивной хирургии, когда операции на внутренних органах делаются с помощью проколов. Сейчас они стоят 3,5 — 5 тысяч и, естественно, для малообеспеченных недоступны, а должны быть доступны всем. Вся реформа здравоохранения должна в первую очередь исходить из защиты прав пациента. Ведь в конце концов проблема нашего здравоохранения даже не нищий врач, голодная медсестра, а бедный пациент, который не может получить квалифицированную медицинскую помощь.
