Странные нынче пришли времена. Почти все российское народонаселение с восторгом глядит на заграницу. Кто очень хотел и мог — уже давно вместе с первыми ласточками горбачевской перестройки эмигрировали в США и Израиль.
Следом за ними, словно очнувшись от дурного сна, в поисках достойного заработка на Кипре, в Греции или Испании, за рубеж кинулась молодежь. А сейчас, будто боясь, что границы родного Отечества вот-вот, как в годы застоя, закроются на железный замок, на чужбину потянулись даже пенсионеры, никогда в своей жизни ни сном ни духом не помышлявшие об эмиграции. В своем романе «Проза поэта» эмигрировавший в Германию писатель Юрий Иосифович Малецкий уже довольно подробно рассказал о быте, порядках и нравах русских политэмигрантов последней волны в Германии. «Две двухъярусные кровати по двум углам хаймовой комнаты. На нижних ярусах — скатятся еще, мало ли что привидится на чужбине — спали дети, на верхних мы с женой… — беспристрастно описывает Малецкий жизнь в Аугсбурге, где в 1998 году и написал свой роман. — Утром из девятнадцати человек на этаже двенадцать — дети-дошкольники и взрослые, посещавшие языковые курсы, должны были встать между 6.30 и 7 и, занимая поочередно, поневоле нестеснительно, места общего пользования, на мой вкус слишком хорошо прослушиваемые (оба туалета, напоминаю, приходились прямо напротив фанерной двери нашей комнаты), компактно привести себя в порядок, не теряя при этом времени ожидания своей очереди в туалет, затем в ванную, а прямо с немытой рожею жаря на общей кухне яичницу с колбасой, чтобы в 7.30 — 7.40 выйти из дома». Но вот уже и читатели Любимского района с интересом узнали из «Золотого кольца» (7.02.2002), что и их бывший земляк Сергей Николаевич Ушков в шестьдесят с лишним лет вместе со своей супругой тоже решил податься в эмигранты и во время туристической поездки во Францию попросил политического убежища в Германии. Как говорится, земля слухами полнится. И 25 марта в нашу редакцию приходит очередное письмо в немецком конверте, в котором Ушков пишет, что до него дошли слухи, что в «ЗК» о них что-то опубликовано. В письме он также замечает, что пишет книгу под рабочим заголовком «Нищие эмигранты или золотые сны шелкопера». «Если вас заинтересует, то могу выслать одну или две главы. — сообщает Сергей Николаевич. — Естественно, что рублевый гонорар мне не нужен. У нас остались рубли и значительная сумма, но здесь это мусор. В евро же сумма гонорара будет вообще смехотворной. Мы вполне были бы счастливы, если бы получили от вас несколько (можно старых) газет „ЗК“. Но не успели мы отправить в Германию газеты, как через два дня от Ушкова пришло новое письмо, в которое помимо восторженного рассказа о сытой эмигрантской жизни в Германии как бы в качестве документального подтверждения рассказанного был вложен чек из магазина. На его обратной стороне рукой Сергея Николаевича написано: „Если нельзя получить квартиру в бандитской России, то следует получить убежище в Западной Европе“. (Из девиза доморощенных российских эмигрантов). Земля Северный Рейн-Вестфалия, столица Дюссельдорф». Конечно, на социальную помощь, получаемую нашими беженцами в Германии, в сравнении с российскими пенсиями в 20 — 25 евро, можно жить припеваючи. Вся беда в том, что больше определенного количества наших беженцев, чье содержание финансируется Cоветом Европы и ООН, ни Германия, ни Франция, да и ни какая другая страна никогда не возьмут. А заметки Сергея Ушкова о его сытой эмигрантской жизни в Германии, отдавая должное тому, что он когда-то работал в «Золотом кольце», мы все же публикуем.
