Сентябрьским вечером председатель колхоза «Путь к коммунизму» сорокалетний Сергей Морозов на своей машине сбил трех пешеходов и скрылся с места происшествия, не оказав пострадавшим помощи. Казалось бы, сам Бог велел ему покаяться в страшном грехе. За рулем автомобиля, на котором он на следующий день после трагедии возвращался домой, сидел священник. Но ни тогда, ни десять месяцев спустя в зале суда Сергей Васильевич не признал своей вины. Его душу не тревожили образы двух погибших людей и страдания третьего, чудом уцелевшего человека. Всеми фибрами души он пытался избежать возмездия.
ЛЮДИ НА ОБОЧИНЕ Валентина Васильевна Галанина хорошо помнит ту треклятую пятницу. И времечко, когда беда случилась, пенсионерка точно запомнила. Шла игра «Поле чудес». Только-только возле барабана встала первая тройка игроков, как за окном послышался отчаянный крик: — Надя, Надя… И спустя некоторое время: — Люди, помогите… Валентина Васильевна — к окошку. Еще светло было, чтобы разобрать, что к чему. Она присмотрелась и признала в стоявшем у дороги мужчине Николая Тувыкина. Галанина выскочила из дома и к нему — узнать, что стряслось. Тут же за ней следом из своего дома вышла дачница Лида — Лидия Александровна Кухарева. Подбежали, видят: в канаве Коля Громов мертвый лежит, а Коля Тувыкин придерживает свою Надюшку за плечи и просит ее: «Надя, ты только не закрывай глаза». А у нее кровь изо рта течет. Сходили за Таней Громовой. Благо идти-то за ней недалеко, каких-то полсотни метров. Татьяна и Николай сами городские, из Рыбинска. Но укоренились в Манилове. Тут у Николая живет старуха — мать. Он ей был опорой. Громовы дружили с Тувыкиными. Николай их пригласил в тот вечер поужинать вместе. Они и перешли-то возле автобусной остановки на правую сторону дороги, чтобы к дому Громовых идти. Да и обочина там шире. Не нужно тесниться и жаться в сторону от проезжающих по шоссе машин. Хотя какие уж там машины в сельской глубинке в девятом часу вечера. По пустынному шоссе им навстречу проехала только одна иномарка. Николай Громов и Надежда Тувыкина шли бок о бок, вели неспешный разговор. Николай Тувыкин следовал за ними на расстоянии вытянутой руки. Он и принял на себя первый удар. Все произошло внезапно. Последнее, что он услышал, это шум подъезжающей сзади машины. И тут же будто гигантской кувалдой его ударили в левое плечо, как пушинку, оторвав от земли. Осенние сумерки тотчас сгустились для Николая в непроглядную ночь. Он потерял сознание. Очнулся в кювете. Поднялся. Выбрался на обочину. Стал окликать жену. Увидел тезку Николая, ничком лежавшего в кювете. Он был весь в крови с неестественно вывернутой ногой. Надежда лежала вниз лицом в трех метрах от него по ту сторону канавы. А неподалеку от них, на дороге, высилась фигура мужчины. Николай пошел к нему. Мужчина повернулся и размашисто пошагал от него прочь к стоявшей в двадцати метрах впереди машине. Он сел в кабину и уехал. Что это была за машина, Николай тогда толком не разобрал. Он видел только ее удалявшиеся габаритные огни. Машина уехала в сторону Брейтова. Громов не шевелился и не дышал. Николай перебрался через канаву к жене. Перевернул ее на спину. Она закричала от боли. «Жива»,- обрадовался он, бережно приподнимая ее за плечи. Жизнь еще теплилась в изувеченном теле Надежды, когда ее привезли в центральную районную больницу. После третьего разряда электрошока, который заставил биться ее сердце, она открыла глаза. Узнала склонившегося над ней мужа. И, едва шевеля губами, прошептала: — Коля, я умираю. Прости, если что было не так… Все Брейтово провожало Надежду Тувыкину в последний путь. Люди все шли и шли к ее гробу, возле которого сидели сразу повзрослевшие сыновья — двадцатилетний Роман и шестнадцатилетний Иван. Николай, чернея лицом от утраты и жуткой боли, раздиравшей его переломанную руку, старался молодцом держаться на людях. Родственники, как могли, щадили его, беря груз скорбных забот на себя. Не поскупились на организацию похорон в брейтовском отделении «Росстраха», где Надежда Тувыкина работала главным бухгалтером. Но ни рубля денег на похороны, ни слов соболезнования оставшаяся без хозяйки семья не дождалась от того, кто ее осиротил. ДЕТСКИЙ ЛЕПЕТ ПРО СБИТУЮ ЛОШАДЬ Сергей Морозов — высокий, крепкий, симпатичный, уверенный в себе мужчина. Говорит — не мямлит. Голос твердый, жесты резкие. Недаром колхозники из «Пути к коммунизму» избрали его десять лет назад председателем. От имени районного агросовета, группы жителей села Сутка и колхозников в райсуд поступило ходатайство с просьбой не назначать Морозову наказание, связанное с лишением свободы. Характеристики дали замечательные: честный, порядочный человек, толковый и грамотный руководитель, добившийся в хозяйстве стабильных результатов. После такого славословия уши вяли от нелепейшей байки, сочиненной «честным» и «порядочным» председателем. Значит, так. Ехал Морозов на своем темно-голубом «уазике» в Брейтово. Был трезв как стеклышко. Чувствовал себя нормально. Все правила дорожного движения соблюдал безукоризненно. Троих пешеходов в Манилове увидел за пятьдесят — шестьдесят метров. Они шли по краю проезжей части дороги. И вдруг перед самой машиной двоих пешеходов качнуло на два метра влево. Тормозить было поздно… — Тувыкина тоже качнуло? — прервал его сказку судья. — Нет, его не качнуло. Наверное, я его боковым зеркалом задел, — ничуть не стушевался рассказчик и продолжил вешать лапшу на уши. Конечно, у него мелькнула догадка, что он сбил пешеходов. Остановил машину, вышел из нее, вернулся к месту ДТП, огляделся кругом. Пешеходы словно испарились — нигде их нету. — Я же тебе кричал, — разорвал нить его рассказа Николай Тувыкин. — Никаких криков я не слышал, — связал ее воедино Сергей Морозов. Далее он вернулся к машине. Хотел развернуться и осветить место происшествия фарами. Видимо, семиметровой ширины шоссе ему не хватило, чтобы развернуться, поэтому он поехал к месту автостоянки. А там от пережитого стресса «отключился» на несколько часов. Тут Сергей Васильевич удачно ввернул словцо про свою гипертоническую болезнь, из-за приступов которой терял сознание на два — три часа. У него на этот счет есть медицинские справки. После столь важного отступления продолжил рассказ. Когда очнулся и понял, что, возможно, все-таки сбил людей, решил добираться до Брейтова пешком. Машину, которая оказалась неисправной, схоронил в лесу неподалеку. Зачем? Чтобы воры ее не разобрали. Из райцентра ехал домой на попутке, с батюшкой, что вел службы в храме в Сутке. В селе Прозорове сделали остановку. К ним подошли два местных парня с бутылкой водки. Чтобы снять стресс, он выпил две стопки. Поэтому сделанная позднее медицинская экспертиза и показала наличие у него в крови и моче алкоголя. Между тем в милицейском протоколе, составленном сотрудниками Брейтовского ГИБДД, значится признание С.В. Морозова в том, что он сбил лошадь. Про лошадь он придумал, когда в лесочке обнаружили его темно-синий «УАЗ» с помятым передком и отсутствующим на одной фаре ободком. Вот по этому ободку, который лежал на месте наезда на людей, и определили милиционеры марку автомобиля. Почти по центру машины в металле была большая вмятина, похожая на контур человеческого тела. Это впечатался в машину Николай Громов, превратившись после этого в бесформенную куклу с переломанными костями и разорванными внутренностями. Он погиб мгновенно. Надежда Тувыкина умирала мучительно. СКОЛЬ ВЕРЕВОЧКА НИ ВЬЕТСЯ… Виновников дорожно-транспортных происшествий редко держат целый месяц в милицейском КПЗ. Его держали, пока следователь докапывался до истины. Пожалуй, истина оказалась все-таки в вине. Хотя многочисленные свидетели — жители Сутки — говорили иносказательно о том, что Морозов в тот вечер был пьян. Одни так полагали, исходя из громкой речи и смеха председателя, другие из его жестикуляции, третьи просто говорили, что не могут сказать, когда он пьян, когда трезв. Такое впечатление, что с этими людьми до суда настоятельно побеседовали. Вот и Светлана Федорчук — продавец Брейтовского райпо — постаралась на суде обойти острые углы, говоря о состоянии Морозова, который распахнул перед ней дверцу машины, приглашая подвезти до райцентра: — Интуиция мне подсказала, что он был выпивши и я с ним не поехала, дождалась рейсового автобуса. Вопрос, был Морозов за рулем пьян или трезв, так и остался открытым. Одно абсолютно точно: он не должен был сидеть за рулем этой машины. «УАЗ», приобретенный в колхозе «Родина», не был оформлен и не числился ни за председателем, ни за колхозом «Путь к коммунизму», не прошел технический осмотр в ГИБДД. Морозов катил на ней куда глаза глядят, без документов. А какой же русский не любит быстрой езды? Увы, автотехническая экспертиза так и не дала точного ответа, с какой скоростью налетела машина на шагавших по обочине дороги людей. Сергей Васильевич плохо управляет не только транспортом. Несмотря на блестящую характеристику районного агросовета, председатель плохо управляет своим хозяйством. По данным управления сельского хозяйства муниципальной администрации на 1 июля 2002 года, колхоз «Путь к коммунизму» оказался одиннадцатым среди 13 сельхозпредприятий района по показателям животноводства. Неужели авторы характеристики под стабильностью в работе имели в виду снижение надоев молока и поголовья коров? Сергей Васильевич как мог оттягивал час расплаты. 20 мая собрались в здании суда потерпевшие и свидетели, специально из Ленинградской области приехали брат Надежды Тувыкиной Михаил Сковородников и ее сноха Надежда Сковородникова. И вдруг от судьи Виктора Лестова они узнают, что процесс откладывается в связи с болезнью подсудимого. В десять часов утра судье позвонил главврач Брейтовской центральной районной больницы и сообщил, что Сергей Морозов госпитализирован с диагнозом гипертонический криз в отделении ЦРБ в селе Сить-Покровское. В справке, ксерокопию которой доставили в суд в день проведения судебного процесса, заведующая отделением В. Соколова указала, что Сергей Васильевич Морозов находится на стационарном лечении с 17 мая. Почему же судью, потерпевших и свидетелей не уведомили об этом раньше? Люди издалека ехали, с работы отпрашивались. Неважный из председателя Морозова получился сказочник. Суд, состоявшийся 19 — 20 июля, его байке не поверил. И вынес решение — 6 лет и шесть месяцев лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении.
