Как отразились известные события в Москве на межнациональных отношениях на ярославском Центральном рынке, попытались выяснить ваши корреспонденты.
В 10 часов 30 минут товар уже был практичес- ки разложен, покупатель шел вяло, поэтому продавцы охотно реагировали даже на людей, вооруженных фотокамерой и блокнотом. Некоторые с интересом узнавали от нас о последних событиях и возмущенно качали головами в знак неодобрения происходящего. Другие, сбившись в небольшие кучки, обсуждали случившееся. Трое азербайджанцев, торгующих кожаными куртками, заявили, что нервничают со вчерашнего дня, как узнали о случившемся, и, помимо негодования, испытывают чувство стыда за поведение чеченцев, так как тем самым они подставляют других выходцев с Кавказа, которым здесь еще жить и работать. Того же мнения придерживались и другие смуглые торговцы. С утра ни русские, ни их восточные коллеги по рынку не замечали напряженности в отношениях, так как давно друг друга знают и привыкли ладить. Сами того не желая, мы спровоцировали небольшой митинг в обувных рядах, на который сбежались продавцы самых разных национальностей. — Опять пришли гадости о нас писать, о том, что мы обувью плохой торгуем! — с легким акцентом возмущалась издалека продавщица средних лет в вязаной шапке с неоторванной этикеткой, не вникая в суть обсуждаемого вопроса. Торгующий обувью азербайджанец Джалав Алиев (на снимке) возбужденно ораторствовал: — Это такая опасная вещь, которая угрожает нам тоже, потому что нам здесь жить… — Все население Ярославля и России подымется, чтобы выселить эту нацию из города, — послышалась откуда-то сбоку чистейшая русская речь. Голоса, желающие внести свою лепту на страницы ярославской прессы, принадлежали двум женщинам — вполне европейского вида. — И среди нас есть чеченцы, — наперебой говорили ораторши. — Их сложно отличить, да может они и скрываются под разными именами. Почему русские и другие национальности должны от них страдать? — Вы считаете, что дело в национальном характере? — Конечно, — убежденно кивнули женщины. — Правда, мы и наши знакомые лично от них не страдали. Однако когда я попросила своих русскоязычных собеседниц представиться, то одна оказалась Зульфией, а другая — обладательницей чеченской фамилии — Басаева. — Это она родственница Шамиля, — сострил Джалав, на что г-жа Басаева начала возмущенно отмахиваться. В этот момент рассуждающих о решении чеченского вопроса кумушек отогнала от прилавка, к которому они удобно прислонились, хозяйка лотка — красивая темноволосая женщина 35 — 40 лет. Она решительно выкладывала обувь на прилавок и сопровождала сей процесс гневными комментариями: — Почему же, когда я из Чечни выходила, мне каждый шов проверяли (изображает кропотливое копание на рукаве). А как же они их в Москву, в центр города, пропустили с автоматами! Вот этого я не понимаю! Это вы не с продавцов спрашивайте, а то приходят (бросает на нас строгий взгляд) — только нервы треплют. Да, я — чеченка! — смело и возмущенно оглядывает она присутствующих. Немая сцена… Фото Сергея КИСЕЛЕВА.
