Сантехник не сразу среагировал на отчаянный крик Нины: «Как хочешь книги спасай!» Сообразив, бросился грудью на разорванный радиатор, как на амбразуру.
БИБЛИОТЕКАРЬ едва ус- певала оттаскивать куда подальше находящиеся вблизи аварийной воды тома. Уже потом пошли заглушки и просушки. Жэковский работяга явно претендовал на медаль… Бедняга — начальный маленький квартал на улице Радищева. Ничего здесь заветного не осталось. Заброшенный купеческий особняк с заколоченными окнами. Полусгоревший, перекошенный старинный дом уникальной деревянной постройки. Пустые глазницы окон — в соседствующем, некогда красовавшемся. Что касается адреса, по которому отчаянно действовал трубных дел мастер, то это бывшее подворье Толгского монастыря — сначала мужского, потом женского. Какая там забота об охране памятников! Это двухэтажное здание из красного кирпича в свое время называли домом учителя, хотя оно было средоточием многих государственных и общественных организаций. И немало ходоков поразбивало лбы об разрушенное каменное крыльцо. И в гололед, и без оного. Картина не изменилась и сейчас. Падать люди падают, только по-прежнему никому из вышестоящих ничего не нужно… Бесхозяйственность по отношению к «памятнику» всегда процветала. Ущемлялись права на благоустройство остающихся на втором этаже жильцов. Отключалась надолго вода на первом этаже — живите и работайте, ребята, как хотите. Когда-то освободили свое помещение воины-афганцы, и офис превратился в гадюшник. Его обдирали от потолка до стен, из него тащили все, что можно и нельзя. Здесь бытовали бомжи. Сегодня тут заседают горкомы профсоюзов работников просвещения и здравоохранения, священнодействуют люди из «Спортлото» и двух отраслевых библиотек. Одну из последних — медицинскую, многострадальную — сразу при наступлении Нового года ждал очередной сюрприз. В коридоре второго этажа прорвало трубу, и вода вскоре просочилась на стеллажи. Пришли в негодность каталоги, документация, тематические папки. Как раз в январе исполняется тридцать лет работы здесь заведующей Нины Аркадьевны Поповой. Подарок так подарок. Она прибежала запыхавшись и не могла попасть ключом в замок: все промерзло на диком морозе, потому что вода текла и по входной двери. Внутри было жутко. Примерзшая к полу и обвисшая с потолка штукатурка. Испоганенные книги. Прибывшие с большим опозданием аварийщики были не столь щепетильны, как жэковский сантехник. Оставшуюся в трубах воду не спустили, а просто перекрыли, и вскоре она замерзла, усугубив положение. Работать заведующей пришлось в диких условиях — в холоде, без электричества. Да и что это была за работа: первым делом перетаскивала в безопасное кладовочное место непострадавшие книги, 35 горшков с цветами. Столь любовно выращиваемое кофейное дерево все-таки погибло… И по сей день Нина Аркадьевна расхлебывает последствия катастрофы. То возьмет отдельные печатные листы и разглаживает их дома утюгом. То просматривает «подозрительные» тома. То раз за разом берется за скребок, швабру и тряпку. Когда-то бывшее монастырское подворье утратило свою главную достопримечательность — колокольню. Вот уж поистине главная утрата. Сейчас бы ударить во все колокола. И звонить до тех пор, пока не соберутся перед разбитым крыльцом все, от кого хоть что-нибудь зависит в этом осточертевшем деле. Кстати, о крыльце. Мне самому пришлось на днях поднимать больно ударившуюся об него пожилую женщину… Телефон не спасает, живые переговоры тоже. Да и не ахти охотно идут на них даже заседающие на Радищева, 2, начальники. Ну, надо же наконец кому-то власть употребить! Колокольню, конечно, уже никогда не восстановить. Но закрыть проблему «труба-дело» пора наконец.
