Трехдневный визит в Ярославль одного из самых известных сегодня православных миссионеров — диакона Андрея Кураева, состоявшийся в конце прошлого года, наделал много шума. Небольшая статья из «ЗК» «Пророк в своем отечестве», в которой богослов, публицист, профессор Московского православного Свято-Тихоновского богословского института диакон Андрей Кураев признал, что Путин — президент номинальный, а страной правит Волошин, была помещена в Интернете на портале «Религия и СМИ» и вызвала, судя по звонкам в редакцию, довольно большой резонанс.
Сегодня мы предлагаем интервью с диаконом Андреем КУРАЕВЫМ, которое он дал специально для читателей «ЗК». — Отец Андрей, сейчас широко обсуждается вопрос о введении в школе предмета «Основы православия». Кто, по-вашему, должен его преподавать в средней школе — учителя или священнослужители? — Я за то, чтобы этот предмет в школе был введен. Кто должен преподавать, вопрос, конечно, сложный. У нас, священнослужителей, нет педагогического опыта, у учителей нет богословских знаний. Я за то, чтобы государство и контролировало этот вопрос, и финансировало. Было бы, конечно, идеально, если бы мы смогли дать школьным учителям богословские знания. — Для вас не секрет, наверное, что даже в таком русском и традиционно православном городе, как Ярославль, в каждом классе год от года все больше появляется детей с отнюдь не русской фамилией. Зачем им «Основы православия»? Да и родители вряд ли согласятся… — Вот именно по этой причине и нужно как можно быстрее вводить православие в школах. Сколько в русских семьях сейчас детей? Один-два ребенка. Редко, очень редко, когда три. Исключение — семьи священнослужителей. А кавказские и мусульманские семьи все многодетные. Никто детей из неправославных семей, конечно, не будет принуждать учить православие, но должна быть альтернатива. Пусть изучают свою религию. Это уже по усмотрению администрации школы. Не должно быть такого, чтобы одних детей отправляли на богословские уроки, а другие, нехристиане, шли в футбол играть. Вот этого допустить нельзя. — Отец Андрей, вы на встречах постоянно ругаете телевидение, а сами активно участвуете чуть ли не во всех ТВ-шоу? — Телевидение — это инструмент власти. Я участвую в ТВ-шоу, чтобы проповедовать. А проповедовать мне разрешается хоть с крыши. Я, наверное, был первым священнослужителем, пришедшим в ТВ-студию. Это случилось еще в 1988 году, меня пригласило Минское телевидение. При таком увлечении телевидением, как сегодня, лет через пятьдесят по улицам будут ходить сплошные телеманы и можно будет по взгляду человека определить — смотрит он телевизор или нет. Негр на улицах Ярославля выделяется? Так и дети, не испорченные телевизором, будут скоро выделяться. — А вы знаете, что некоторые священники, ваши коллеги, обвиняют вас в том, что вы слишком в политику ударились? — Я в политику? Не имею к ней отношения. На ТВ-шоу я общаюсь с людьми. Священник обязан общаться не только с Богом, но и с людьми. — Вы критикуете политиков и власть. А как тогда относиться к словам из Библии, что всякая власть — от Бога? — Вы знаете, к нынешней власти это не относится. — Почему? — Да потому что нынешняя власть выборная. Вы знаете, что сейчас если государство принуждает людей к греху, то церковь имеет право призвать граждан к гражданскому неповиновению. Акцент ставится на слове «церковь». То есть не отец Василий или отец Александр, а именно церковь. — А почему священнослужителям сейчас запрещено участвовать в выборах? Вспомните государственные думы первых созывов — сколько строгих ряс и красивых крестов мелькало в залах? — Я согласен с тем, что священник не должен быть во власти. Нынешние выборы предполагают различные концепции, различные группировки, а священник должен быть для всех. — Когда вы высказываетесь о том, например, что Владимир Путин — президент номинальный, означает ли это, что вы высказываете свою личную точку зрения, а не официальной церкви? — Безусловно. Я имею право высказать свое мнение как частное лицо. Это моя частная позиция, потому что я, как гражданин, очень устал жить без надежды. Хочется светлого будущего. И хочется, чтобы Господь промыслом своим поставил во главе нашего государства человека, который сможет это будущее нам дать. Пока же у нас тот же разрушающий курс реформ, только дыма больше. Что не успели завершить, то есть развалить, Гайдар и Ельцин, продолжают разваливать сейчас. — Вы на встречах постоянно подчеркиваете, что Москва — это очень богатый город и что это сказывается на жизни и прихожан, и духовенства. Это хорошо или плохо, что Москва так отличается от российской провинции, с вашей точки зрения? — Это нейтрально. Ни богатство, ни бедность в православии не считаются ценностью сами по себе. Вопрос весь в том, как я к этому отношусь. Ты можешь владеть всем, лишь бы ничто не владело тобой. — В Ярославской области есть такие приходы, где местное население в церковь практически не ходит, зато приезжают духовные чада из Москвы, из Петербурга. На худой конец, из Ярославля. Почему-то у нас становится очень модным ездить к духовнику за семь верст, что называется. Чем это можно объяснить? — Я не думаю, что дело в батюшках. Я уже говорил, что сейчас православие становится религией интеллигенции, а не народа, и говорил, что каждый 15-й батюшка в Москве — выпускник МГУ. Я тоже замечал, что стоит только в селе открыться приходу, как к нам начинают относиться чуть не как к конкурентам. В храме чисто, ухожено, а кругом в деревне грязь, и в клубе, если он еще не развален, тоже разруха. Я летом отдыхаю в деревне и покупаю молоко все время у одной женщины. Она, зная, что я священнослужитель, никогда не спросит ни о том, какой сегодня праздник, ни о постах, ни о чем. Нет у старшего поколения интереса к православию. Однажды в Москве в метро ехал, народу было немного, и я стоял свободно и читал. Вдруг надо мной нависает детина и, дыша перегаром, спрашивает: «Батюшка, я шесть человек зарезал, что мне делать?» Вокруг нас сразу же пространство освободилось, все стали потихонечку отодвигаться. А в деревнях даже на таком уровне интереса к церкви не проявляют. — Вы постоянно и резко критикуете всю эзотерическую литературу. А между тем немало современных людей пришли к Богу через того же Лазарева. Лазарев и его последователи верят в реинкарнацию душ. Чем плохо, если человек верит, что у него будет еще одна жизнь, а может, и много в следующих воплощениях? — Достаточно одной жизни, чтобы Господь понял, как ты жил и чего ты достоин. А отношение к эзотерической литературе у меня марксистское: люди делают деньги. Но даже дара убеждения в них не чувствуется. Либо дураки, либо шарлатаны. Лазарев, Мэгре, Свияш… да скучно мне в этот мир погружаться. А что касается их книг, которые сейчас, как вы говорите, популярны среди народа, то я бы на них поставил штамп «Перед прочтением сжечь!». О рериховцах у меня много написано. Обычно против них я использую такой аргумент: мне вчера было послание, что я и есть Рерих. Их сразу же замыкает. — А как же тогда должен к иноверцам относиться христианин? — К иноверцам хорошо, к иноверию — плохо. Людям свойственно ошибаться. — Православному миссионеру тяжело проповедовать? — Сказал бы, что легко. У нас благодатная почва. К приходскому батюшке с каким вопросом ни обратись, у него на все один ответ: молись и постись. В Москве сейчас особенно легко. Приходят ко мне студенты-медики и спрашивают: «Вчера в морге мы тела умерших анатомировали и никакой души не нашли». Я им отвечаю: а это не ко мне, вот в такой-то церкви, в таком-то переулке батюшка служит, он кандидат медицинских наук, с ним и поговорите. Приходят другие и спрашивают: если Бог создал землю, то как объяснить такой-то физический закон. А я им отвечаю: ступайте в такой-то храм, у метро такого-то, там батюшка — доктор физических наук, с ним и побеседуйте, он все объяснит. Я бы сказал, что христианство сегодня возвращается в свое первобытное лоно. Если молодежь идет в монастырь, то в самый строгий. Не раз в этом убеждался. Если в России в целом три процента православных христиан, то в Москве — четыре. Это определяется по числу причастников на великой седмице. А не по тому, кто себя считает православным или по числу крещеных. — Есть такое мнение, что если бы православная церковь была более гибкой, то имела бы значительно больше приверженцев. — Христианство полагает необходимым условием спасения веру в Иисуса Христа. Есть православие, а есть мифы о православии. Я намерен разрушать суеверия, стереотипы, шаблоны, которые и занимают cознание современных людей. Фото Виктора ОРЛОВА.
