Удивительные истории со счастливым концом случаются не только в фильмах Эльдара Рязанова. В общежитии Тутаевского моторного завода в конце 2002 года встретились никогда не видевшие друг друга брат и сестра — 23-летний Сергей и 29-летняя Наташа Шановы. Встретились и не разочаровались друг в друге. Оба они когда-то были преданы самыми близкими людьми. С грудного возраста воспитывались в разных детских домах и случайно узнали о существовании друг друга уже взрослыми. Сергей в поисках старшей сестры объехал семь городов, доехал до Урала. Наташа два года назад писала на телепередачу «Жди меня». Но авторы телепередачи откладывали письмо Наташи из-за ее приписки: «За точность данных о брате не ручаюсь».
СЕРГЕЙ Скитальцем он стал с младенчества. Трехмесячным ребенком попал в детское отделение больницы Липецкого тракторного завода и пролежал там полгода, а мать за это время навестила его лишь два-три раза. Некоторое время спустя после выписки подкинула в отделение снова — попросту оставила с метрикой на стуле в приемном отделении, завернутого в нестираные пеленки. Мальчик остался в больнице. А мать вскоре потребовала его метрику обратно — документ понадобился ей для получения ордера на квартиру. В это время имевшая двоих детей Зинаида Васильевна Шанова вынашивала третьего ребенка — уже от сожителя. Рожая детей, она, по всей видимости, добивалась льгот, положенных матерям-одиночкам. Происходило это летом 1981 года, когда Сереже не было и двух лет. А спустя еще немного времени в личном деле Сергея Шанова появился еще один документ — отказ от родительских прав. Мама Сережи мотивировала это тем, что живет в общежитии для одиночек, где нет условий воспитывать ребенка. В возрасте 6 лет Сергей Шанов оказался в Ельце. За плечами несмышленого сироты были Лебедянский детский дом и страшный, не оставляющий надежды на полноценную жизнь диагноз — «олигофрения степени имбецильности». После этого пошло-поехало: «лесная» школа, дом-интернат, психоневрологическая лечебница, интернат для психохроников. Сейчас Сергей вспоминает: «В очередном интернате, куда меня перевели, спрашивают: — Ты в какой класс хочешь пойти — во второй или третий? — Да я уже в пятом учился, — отвечаю. — Ну-у, такие у нас не учатся, — слышу в ответ. Чтобы не разучиться считать и писать, я, как мог, сам решал задачки, переписывал книжки, которые просил у завуча, книжки были все больше технические, по устройству моторов. Мне хотелось научиться разбираться в автомобилях». Самый добрый человек из его детства — это нянечка Ирина Сергеевна Исаева, работавшая в интернате. К ним, сиротам, она относилась действительно как к родным. Казенного пайка растущим детям не хватало, а впроголодь попробуй усни. Но в дежурство няни Ирины дети спали сном праведников: нянечка приносила из дома хлеб и сало и кормила сирот досыта. Но так было не везде. В очередном приюте, куда попал Сергей, он начал подворовывать. Крал еду — безвкусные консервированные кабачки и поедал их тут же в кладовой, где его нередко заставали с поличным. А когда в интернате появился милиционер, 15-летний подросток не растерялся. — Я вышел к нему босой, — рассказывает Сергей, — он посмотрел и говорит: «Что же ты босой? Поди обуйся». Я пошел вроде бы обуться, а сам пробрался в кабинет, где лежали мои документы, схватил их и сбежал через окошко вместе с приятелем. Долго рассказывать, как двое подростков, сбежавших из интерната для психохроников, добирались без денег до столицы, искали в Замоскворечье совершенно особенный детский дом N 10, о котором давно мечтали, как произошла встреча с его директором Еленой Владимировной Квашой, сыгравшей поистине материнскую роль в дальнейшей судьбе Сережи, у которого практически не было шанса на нормальную жизнь. Она оставила сбежавшего из приюта для психохроников беспаспортного переростка, за которым числилась кража, под свою ответственность в элитном доме-интернате. Это тот самый детдом, воспитанники которого создали нашумевшую в свое время поп-группу «Ласковый май». Сергея приютили и не могли нарадоваться на него, таким он оказался благодарным за заботу и трудолюбивым, как пчелка. Некоторая затрудненность речи, характерная для людей с таким, как у него, диагнозом, постепенно прошла. В интернате сделали из него классного столяра. Он начал работать в известной на строительном рынке российско-итальянской компании, а потом вместе с одним из своих знакомых открыл на сбережения собственное небольшое дело — столярную мастерскую, где изготавливают оконные рамы и двери, балясины для лестниц. Последнее время люди в Москве и Подмосковье стали активно строиться, так что спрос на изделия мастерской есть. Одновременно Сергей, не без помощи той же Елены Владимировны, устроился на работу в совхоз. Заработки у него очень приличные. Когда наступил благоприятный момент для получения жилья в совхозе, Елена Владимировна подсказала Сергею, чтобы он подал заявление в совхоз, и теперь у него есть хоть и не новая, но отдельная квартира в Подмосковье, которую он сейчас отделывает своими руками. Но уставшего от одиночества Сергея все это время не оставляло желание разыскать родных. Тяжело сознавать, что от тебя отказались, смириться с тем, что ты никому не нужен. По оставшимся в интернате документам он стал искать свою мать Зинаиду Васильевну. В Липецке он сначала нашел бывшую соседку матери по общежитию. Она очень удивилась его желанию встретиться с матерью. От соседки Сережа узнал, что мать выбросила его, трехмесячного, в мусорный ящик на улице. Выносившая мусорное ведро соседка услышала плач младенца и принесла его домой, после чего он и оказался в больнице. Но и после этого ужасающего рассказа Сергей не отказался от поисков матери. Может, ждал, что она как-то объяснит ему свои поступки, а возможно, и попросит прощения. И он готов был простить. Теперь Сергей не жалеет, что нашел ее, хотя встреча с матерью оказалась до дрожи холодной: не обняла, не поцеловала выросшего вдали от нее родного сына, не обронила ни слезинки, не говоря уже о каких-то словах прощения. Зато, рассматривая семейные фотографии Шановых, увидел Сергей на одной из них очень похожую на себя спортивного вида девушку с короткой стрижкой и спросил, кто это. Мать нехотя призналась, что это его старшая сестра Наташа, тоже выросшая в интернате. Адрес сестры она Сергею не сообщила, но не преминула очернить свою старшую дочь: бомжиха-де она, не работает, пьет. Сергей так и уехал в Москву, не узнав, в каком городе живет Наташа. Только пообещав матери по телефону начать розыски сестры через телепередачу «Жди меня», чего Зинаида Васильевна по понятным причинам очень не хотела, он услышал название города — Ярославль и вымышленное название улицы — имени Тутаева. К этому времени Сергей Шанов был очень разочарован встречей со своей сводной сестрой Надей, которую перевез в Москву и устроил на работу в совхоз. Не понравилось ему, что она не хочет работать, ведет разгульный образ жизни, не умеет следить за порядком в доме, хотя и воспитывалась с матерью. Узнав, что 3-летнему сынишке Надежды требуется дорогостоящая операция на почке, он устроил мальчика в больницу и отдал за операцию все свои сбережения. А Надя даже не навестила своего сына в больнице. После встречи с матерью и младшей сестрой он очень боялся встречи с Наташей, о которой наслышался от родственников всякого. И все же упорно продолжал искать старшую сестру. Приехав в Тутаев, он решил начать с Константиновской школы-интерната N 11. И не ошибся. Там сразу же узнали на фотографии свою бывшую воспитанницу, по сей день не порывающую связи с интернатом. Всего за две недели до этого она приезжала сюда с цветами для своей воспитательницы и конфетами для детей-сирот. В интернате Сережа узнал, что его сестра не сбилась с пути, живет и работает в Тутаеве. НАТАША Ее судьбинушка мало чем отличается от судьбы младшего брата. В младенческом возрасте ее предала та же женщина, которую язык не поворачивается назвать матерью. В три месяца Наташа оказалась в Ярославском доме малютки, затем была переведена в Даниловский детский дом, а с 1-го класса жила и училась в Константиновской школе-интернате N 11. Как значилось в документах, отдали ее на попечение государства до улучшения материального положения семьи Шановых. Не знавшая материнской ласки, девочка росла очень боевой, одевалась и стриглась под мальчика, иногда прогуливала уроки, тайком покуривала, но была патриоткой своего интерната. Наташа выступала за футбольную команду, была в ней нападающей. Научилась играть на гитаре, сочиняла любительские песни на стихи воспитательницы Светланы Константиновны Орловой и пела их своим сверстникам. Как вспоминает Тамара Ивановна Овтина, проработавшая здесь 43 года, Наташа была необыкновенно добрым, отзывчивым на ласку ребенком. Воспитательница бережет у себя дома много нарисованных ее рукой открыток с неизменным пожеланием: «Только не болейте!», и она, слава Богу, не болеет. Наташа настолько была привязана к своему новому дому, что, когда в 4-м классе ее пришлось из-за переукомплектования интерната перевести в Ростов, она пришла оттуда обратно пешком (это что-то около 100 километров). Ее отправляли снова, она опять возвращалась. И так было шесть раз, после чего Тамара Ивановна со слезами уговорила директора оставить Наташу Шанову в Константиновском интернате. Родная мама заботы о ней не проявляла. Сначала изредка присылала открытки на праздники с обещанием: «Я обязательно приеду». Но потом почта перестала и их приносить. И полетели письма в обратном направлении — от воспитателей к маме с приглашением навестить дочь, заканчивающую 8-й класс. Мама приехала в интернат с младшей дочерью Надей, красивая, с виду вполне благополучная. Наташу отпустили с ней домой. Но вернувшись от матери, девочка больше не захотела к ней поехать, так как была принята, по ее словам, очень прохладно, как неродная. Сирота при живых родителях (родной отец давно разошелся с матерью и уехал в Нижний Тагил), Наташа начинала самостоятельную жизнь с нуля — ни кола, ни двора, а всего багажа — одна сумка. Первые уроки доброты и черствости она получила, уходя из интерната 15-летним подростком. Формально Наташа не считалась сиротой, и ей было отказано в выходном пособии. Но Тамара Ивановна тайком от начальства подобрала для нее одежду и обувь поновее из того, что было, и девчонка вышла в большую жизнь хоть как-то одетая и обутая. Ее устроили на работу в трест «Тутаевпромстрой», поселили в общежитии. Когда в Тутаеве прекратилось строительство, она перешла на «Тульму», а когда залихорадило и это предприятие, уехала в Ярославль на шинный завод, где тоже работала маляром. Но Тутаев, где было много знакомых, манил ее назад. Вернувшись, устроилась с помощью работницы ТМЗ Людмилы Ивановны Минеевой, не раз потом принимавшей участие в ее судьбе, в СУ-1 Тутаевского моторного завода, получила комнату в общежитии. Сейчас она работает в СМУ-3. У нее есть все необходимое. Заработки, правда, не ахти какие, даже с четвертым разрядом, но летом есть возможность подработать на ремонте квартир. Во время нашего разговора с Наташей вид у нее от тяжелых воспоминаний был насупленный. Но, говоря о соседях по общежитию, подругах по бригаде, девушка светлела лицом. О тех, кто живет и работает рядом, отзывалась очень доброжелательно. Ладить с людьми, адаптироваться в любом коллективе помогает ей детдомовское воспитание. О своей бывшей воспитательнице Тамаре Ивановне Овтиной Наташа говорит с особой теплотой: «Она мне как мать, я всегда чувствовала ее любовь». А к матери, которая ее родила, Наташа ездила два года назад, когда родился племянник. И больше решила не ездить: чужие они с ней и с младшей сестрой тоже. Кстати, Надю мать также пыталась оставить малюткой в родильном доме, но отец девочки съездил за ней и привез домой. Мать пыталась и за счет Наташи получить себе жилплощадь, просила дочь выслать ей свой паспорт. Но Наташа этого не сделала. Минувший год принес Наталье Шановой самую большую радость, какая только может быть у одинокого человека: младший брат, о котором она узнала от матери и которого так мечтала найти, сам разыскал ее в Тутаеве. Когда в сопровождении воспитательницы интерната он приехал к ней в общежитие и представился, достав из кармана документы, у нее подкосились ноги, она села на диван и попросила воды. Встреча с младшим братом, да с каким (самостоятельный, мастер на все руки, материально обеспеченный, без вредных привычек, на удивление добрый) — для нее самый дорогой новогодний подарок. Наташа уже дважды побывала у Сергея в Москве. На Новый год ездила к нему со своей лучшей подругой Ирой. Еле уговорили его выпить в новогоднюю ночь бокал шампанского. Услышали о Сергее много хорошего от соседей. Сережа зовет Наташу переезжать в Москву, жилплощадь позволяет, но Наташа пока не хочет покидать Тутаев, ставший для нее родным городом. Станут они с братом ездить друг к другу в гости и уже не будут чувствовать себя одинокими. Они решили в наступившем году через передачу «Жди меня» разыскать в Нижнем Тагиле своего отца Владимира Михайловича Шанова, узнать о его судьбе, сообщить, что его дочь и сын не сбились с пути, нашли себя. Они, может, и выстояли в этой жизни для того, чтобы предавшие их вольно или невольно родители могли попросить у них прощения и снять грех со своей души. На снимке: Сергей и Наталья Шановы. Фото из семейного архива.
