В Ярославле с частным визитом побывал председатель Российского объединения союза христиан веры евангельской, сопредседатель консультативного совета глав протестантских церквей России, член Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при президенте России, епископ Сергей Васильевич Ряховский. Каковы сегодня отношения Протестантской церкви и Русской православной церкви?
Существует ли сейчас реальная религиозная свобода и свобода вероисповедания в нашем обществе? Насколько искренни российские политики в своем обращении к религии? Об этом и многом другом и состоялся наш разговор с Сергеем РЯХОВСКИМ. — Я приехал в Ярославль к пастору ярославской Церкви Божьей Андрею Александровичу Дириенко, с которым нас связывают не только партнерские отношения: наши отцы были в одном движении, были священнослужителями не признаваемой официально в советское время церкви Христиан веры евангельской. Я священнослужитель в четвертом поколении. Моего отца арестовывали три раза. Я помню, как его забирали, даже помню, как однажды человек из спецслужб оттолкнул меня сапогом — а было мне тогда четыре года. У нас в христианской семье было десять детей, сейчас все верующие, но профессиональным священнослужителем стал я один: с младенчества мечтал стать пастором, проповедником. Я был рукоположен в 22 года, разумеется, тайно, в нашей подпольной церкви, в Москве. Это было 25 лет назад. То есть минимум тринадцать лет я был священнослужителем при советской власти и каждый вечер, каждое воскресенье тайно служил. Сейчас мы служим открыто и, как церковь официальная, радеем за все те государственные и гражданские проблемы, которые стоят перед нашим обществом. Мы хотим, чтобы наше государство стало по-настоящему гражданским, толерантным, что предполагает не только терпимость к другим религиям, но и уважение. Для нас, руководителей Протестантской церкви, сейчас очень важно выстроить позитивные отношения с Русской православной церковью, которая на Руси является основной, самой распространенной уже тысячу лет. А Протестантской церкви в России всего 300 лет. Тем не менее я бы не стал называть христианство традиционной религией для России. Традиционным для Руси, где население издавна было многонациональным, я бы назвал все-таки язычество. В Москве у Протестантской церкви отношения и с Русской православной церковью, и с русской зарубежной церковью, и с Московским патриархатом, и с другими конфессиями, в том числе и с исламом, я бы сказал, более выстроены, чем в провинции. Ярославская Церковь Божья известна далеко за пределами Ярославля, и в Москве, и за границей у нее очень хорошая репутация благодаря ее делам, пастору. Думаю, и в Ярославле получатся конструктивные отношения Протестантской церкви с Русской православной церковью. — Москва — это особый мир, это государство в государстве. Почти что Вавилон. А Ярославль считается традиционно православным городом, и, наверное, здесь выстроить отношения будет сложнее? — У нас с Русской православной церковью очень много общего. Начнем с того, что мы все христиане и у нас общие духовные ценности, общие таинства и та же самая догматика. Но у наших священнослужителей нет облачения, мы не молимся иконам и священник у нас не является посредником между Богом и человеком, он просто ведет людей к Богу. У нас есть не только общие точки соприкосновения, но единая гражданская позиция — мы вместе выступаем против насилия, экстремизма, беспризорности, наркомании, алкоголизма и пьянства, безнравственности, оккультизма, сатанизма, черной и белой магии. Митрополит Кирилл благословил и дал согласие на использование материалов Русской православной церкви для разработки «Основ социальной концепции» Российского объединения союза христиан веры евангельской. Я думаю, что и в Ярославле идет аналогичный процесс. На оптимизм настраивает и то, что Ярославский владыка Кирилл является тезкой митрополита. Я вам должен признаться, что каждое свое богослужение мы начинаем с молитвы за патриарха Московского и всея Руси Алексия II и молимся за Православную русскую церковь. — Предвижу ироничные замечания читателей: пусть, мол, попробуют не молиться, снова в подполье уйдут. Молиться вы начали в годы перестройки? — Нет, значительно раньше, еще при советской власти. Когда вдруг осознали, что, пока не простишь, никаких перемен не произойдет. Мы тоже ведь христиане, стали молиться, и ситуация начала меняться. И за президента молимся, президент наш нам нравится, хотя, признаюсь, сначала, конечно, был шок от того, что он из органов. — Сейчас в нашей стране стали чуть ли не все верующими. На ваш взгляд, насколько искренни наши политики, когда молятся перед телекамерами? — Я бы не сказал, что все стали верующими. Просто в последнее десятилетие была мода на веру. А сейчас, когда все стабилизировалось, 30 процентов населения по-прежнему считают себя атеистами. Я верю в искренность покаяния многих наших политических лидеров и чиновников высокого ранга. Покаяние — это полное изменение жизни, в результате которого рождается новый человек. У нас нормальный светский президент, который верит в Бога. Я помню такой эпизод. Путин собирался посетить Новый Афон в Греции, и была подготовлена статья. Но на Афон из-за погоды попасть не удалось, а статья появилась в газете «Известия». Говорят, когда ему показали эту статью, он внес только одну правку в название статьи, и она стала называться «Путин и его семья — христиане, и это главное». Я убежден, что Владимир Владимирович на самом деле, как и большинство наших современников, ищет Бога. Сейчас нам легко работать, легко служить. У меня есть награды от президентов — и от Бориса Ельцина, и от Владимира Путина. — И за что вас награждают? — Формулировки разные, но общий смысл — за заслуги в построении гражданского общества. За что раньше нас сажали, теперь награждают. Однажды мне мой папа, придя в очередной раз из тюрьмы, сказал такую фразу: «Сын мой, никогда не подписывай того, что тебе предлагает советская власть». И мне эта фраза на всю жизнь засела в голову. — Но ведь сейчас ни для кого не секрет, что большинство, а может и все приходские священники, в советское время просто обязаны были «стучать» в КГБ. — Я думаю, что не все. Были честные священники, уверен. Я не правомочен об этом судить, потому что принадлежал к другой, подпольной церкви. — Будучи подпольным священнослужителем, вы, наверное, имели и светское образование, светскую профессию? — Безусловно. У меня несколько специальностей. Основная — психиатр. Я много лет проработал в больнице «Матросская тишина», рядом со знаменитой тюрьмой. Кстати, там я познакомился с Владимиром Вольфовичем Жириновским, с которым сейчас периодически встречаемся то в Кремле, то на президентских приемах, то в правительстве. — Неужели Жириновский лечился? — Нет, но нам предлагали его «полечить». Это было вскоре после ГКЧП, в начале сентября 1991 года. В «Матросской тишине» тогда сидели гэкачеписты. Однажды к нам в больницу позвонили и сказали, что сейчас к тюрьме подъедут на грузовике люди — будут митинг проводить и надо взять их главного оратора. Я взял с собой несколько санитаров, и мы отправились к месту митинга. Жириновский тогда еще был никому не известен. Мы подождали, пока он закончит свою речь, а потом объяснили цель своего прихода. Он обратился ко мне примерно с такими словами: «Я вижу, вы тут старший. А вы уверены, что поступите правильно?! Я вам не советую этого делать и не только потому, что наших больше, чем ваших». Я стал думать, что же мне делать. Отошел в сторонку и помолился. А потом сказал санитарам, чтобы не трогали его. Вот с тех пор мы и знакомы. Безусловно, он не был больным человеком, а роль шута или провокатора — это всего лишь была его роль. — В Ярославль вы хотя и прибыли с частным визитом, но занимают вас дела государственные? — Безусловно. Мы намерены обратиться в администрацию президента в связи с предстоящими выборами на всех уровнях. И с соответствующим письмом мы хотим обратиться и к патриарху Московскому и всея Руси Алексию II, чтобы он собрал представителей традиционных религий, включая протестантов. Суть проблемы вот в чем: нельзя в предвыборные кампании играть на религиозных чувствах избирателей. И вообще нельзя этого делать. Опасно и недопустимо. Мы призываем к пониманию и уважению друг друга, к какой бы конфессии каждый из нас не принадлежал. Призываем к толерантности. Фото Сергея КИСЕЛЕВА.
