Вернувшись с заветной бутылкой, Валентина увидела, что ее годовалая дочка лежит в крови. Фельдшер, жившая по соседству, пришла тут же. Как только она развела девочке ножки, та истошно закричала.- Слушай, Валентина, а она ведь вроде того… изнасилована.
ВРАЧ-ГИНЕКОЛОГ Любимс- кой центральной районной больницы подтвердила страшное заключение. Прибывшая на место милиция вычислила и преступника — соседа-собутыльника, который в тот вечер оставался с девочкой один, пока ее мать бегала за водкой. И хотя у ребенка были повреждены не только половые, но и внутренние органы, девочка осталась жива. Родилась она слабая, недоношенная, что с учетом судимости Валентины и ее образа жизни было совсем неудивительно. Детское пособие мама пропивала, а когда было совсем невмоготу, ложилась с ребенком в больницу, где откармливали обеих. Подрастая, девочка заметно отставала в развитии, часто болела. После страшной трагедии ее отправили в детский дом, а Валентина привычно глушила водку, тем более что после случившегося у нее было оправдание — с горя. Она, правда, пыталась устроиться на работу, но в доярки ее не взяли, обнаружив при проверке закрытую форму туберкулеза, который она даже не пыталась лечить. Летом она жила тем, что продавала, вернее, пропивала грибы и ягоды, принесенные из леса, которые покупали те, кто не знал о ее заболевании. Соседи, а народ в деревне жалостливый, давали кто картошку, кто морковку. Свое она не выращивала, не привыкла. Жилище Валентины домом можно было назвать лишь с большой натяжкой. Худая крыша из дранки была похожа на решето. Многие стекла в окнах заменяли куски фанеры или доски, задняя часть дома была полуразобрана на дрова, электричество и радио отрезаны за неуплату. Замка на дверях не было. Когда хозяйка уходила, дверь она просто припирала колышком. Не менее экзотично было и внутреннее убранство. Центр композиции — допотопная железная кровать с грудой тряпья без какого-либо постельного белья. Дополняли интерьер две видавшие виды парты, видимо, списанные из местной школы, да два таких же стула. Кое-какая одежда висела на гвоздях, вколоченных в стены. Из-за протекающей крыши сгнил и провалился потолок. В некоторых местах его подпирали доски, не хватало и многих половиц. Когда крыша провалилась, Валентине дали дом в другой деревне — на селе принято заботиться о каждом. Однако при отсутствии дров и надлежащего ухода разваливался и этот дом. Ее это не сильно волновало, ведь находились желающие приютить молодую еще женщину для приятного времяпровождения. Про дочку она вспоминала редко. Лишь иногда, когда заходил разговор, говорила с гордостью: «А моя Ленка теперь всегда сытая!» А недавно Валентина пропала из Любимского района. Возможно, нашлись другие добрые люди, пожалевшие и приютившие ее. Когда дочка вырастет и, возможно, захочет увидеть свою маму, она вряд ли отыщет ее след.
