Мы, взрослые люди, вольны и свободны не только в своей любви, но, что гораздо важнее, в нелюбви. У наших же детей нет прав и свобод на нелюбовь, которыми так вольно пользуемся мы сами. А ведь им также не хочется встречаться с нелюбимыми, им тоже неловко и неуютно в их обществе, но помогать себе разговорами по душам они не умеют, боятся или стесняются, так и живут, копя обиды, злость и недовольство.
«Что с ним?» — волнуемся мы, не узнавая своего ребенка, обычно такого мягкого и пушистого, а тут вдруг повзрослевшего на глазах, превратившегося в ежика — колючий комочек, сплошные иголки — как подступиться? Если родители неравнодушны к судьбе своего ребенка, если между ними еще не выросла стена отчуждения, то они, конечно же, попытаются тут же выяснить, почему сидит, молчит, не смотрит в глаза. И если ребенок действительно не боится взрослого, ему легче будет признаться в своей нелюбви к кому-то (или чему-то) и жить дальше. А если не уверен, что будет понят, если страшно открыть тайну? Спрашивайте своих детей, что им не нравится в окружающих людях, пусть не терзают их души ничтожные обиды, пусть не носят их в себе, пусть не учатся быть двуличными, улыбаясь тем, кто вызывает полное неприятие. Задача наша — научить их прощать, обижаться они научатся сами. И не надо говорить, что дети жестоки и беспощадны, нет, они многое готовы простить взрослым и с легкостью забывают обиды. Но не все, есть вещи, которые занозой впиваются в детское сердце и живут там годами. Вспоминается сценка из моего далекого детства, когда слова «и все вокруг колхозное, и все вокруг мое» воспринимались не в нынешнем перевернутом виде, а в самом прямом и правильном — люди всей душой болели за выращенный урожай. А мы, ребятишки, оставаясь наедине со своим детским сознанием, не всегда могли понять все это. А потому регулярно и довольно часто совершали набеги на колхозное поле с посадками гороха. Это ж какая радость — нащипать и набросать под майку побольше сладких стручков, соревнуясь, у кого «пузо» больше, а потом где-нибудь в тенечке неспешно поглощать это единственное лакомство деревенских ребятишек пятидесятых годов. И вот однажды нашу ватагу заприметил колхозный бригадир, он примчался на лошади, верхом, и нисколько не заботясь о том, сколько гороха истопчет сама лошадь, ринулся к нам. Он хлестал нас кнутом, нисколько не опасаясь, что кого-то изувечит, хлестал и гнал до самой деревни. Самое интересное, что никто из нас так и не пожаловался родителям, прекрасно понимая, что попадет еще больше. С тех пор я страшно не любила бригадира дядю Колю и, заходя за его дочкой, чтобы идти вместе в школу, отводила в сторону глаза, боясь встретиться с его глазами, в которых, по-моему, навсегда запечатлелась ненависть. Прошли годы, я выросла, мы много лет жили с дядей Колей в одной деревне, у нас были прекрасные отношения. Когда он умер, я оплакивала его смерть как уход самого близкого человека. Но и в эти минуты натянутой струной звучала в душе детская обида: «Я не люблю…» Чья память не сохранила истории, впервые заронившие в наши души неверие, разочарование и нелюбовь к старшим? Откровения людей почти всегда звучат как приговор взрослому миру: — Если человек злой, он все время кричит, ругается. Люди вообще стали злыми. Их можно встретить в магазине, на улице, злых часто показывают в кинофильмах. Зло всегда встает над головами наших детей; оно имеет свой тайный смысл, делая людей — а маленьких в первую очередь! — несчастными. Спасибо им, нашим детям, что еще пускают в свой мир, что верят в наше всемогущество, делятся своими проблемами, спорят, помогают памятью уйти в далекое свое детство и там найти подсказку. Иногда они ссорятся с друзьями, и врагом становится самый лучший и преданный друг. Затаив дыхание, всегда подхожу к разговору о том, что же не нравится детям в нас, учителях. Ответы чаще всего бывают смешные и однотипные: дети во все времена не любили тех учителей, которые задают огромные домашние задания, как бы перекладывая на детские плечи свою неуспешность на уроках. И если бы только знали учителя всего света, как мало надо, чтобы нравиться детям. Недавно моя внучка-первоклассница, которая пребывает в совершенном восторге от школы и своей первой учительницы, позвонила мне и поделилась привалившим счастьем: учительница вместо пятерки написала «Молодец!» А представьте, как относятся дети к учителю, который имеет привычку писать в дневнике длинные кляузы в назидание родителям. Недавно мне пожаловалась одна десятиклассница: — Надоело дневники покупать! То есть после каждой записи она уничтожает старый дневник и заводит новый. Если бы та учительница только знала об этом, если бы хотела знать… А как все-таки жаль, что лишь только те дети, которых мы храним и лелеем, имеют право однажды сказать взрослым: «Я не люблю» — и будут правильно поняты. А все остальные? А дети подвалов и вечно пьяных родителей? А все-все остальные? Недосягаемая высота, на которую поставили себя взрослые, позволяет ли расслышать «Я не люблю»?.. Расслышать и согласиться.
