Сегодня, 18 июня, заканчиваются гастроли Александринки (Санкт-Петербургского театра имени Пушкина) в Ярославле.
Говорят, что в Древней Греции актеры считались жрецами Диониса и само представление имело священный смысл: оно соединяло сиюминутность с вечностью, погружало зрителей в остросовременное пространство и время мифа… Когда в Ярославле появляется Александринка, зрители испытывают тот же священный трепет. Старейший академический предстал ярким и многоликим — и по режиссерской палитре, и по богатству актерских индивидуальностей. За время гастролей в Ярославле создались партии поклонников и фанатов Николая Мартона, Виктора Смирнова, Сергея Паршина. Каждый вечер в зале царили радостное оживление и взволнованность, а порой зрительный зал неистовствовал, не желая отпускать актеров со сцены, как то было в единственный день показа «Колпака с бубенчиками». Ярославцы, наслышанные о магии Александринского Пиранделло, заполнили зрительный зал до галерки и были не только удовлетворены, а награждены тонкостью и изяществом игры, чеканностью слога, желанной чистотой формы. Театр вбросил в ярославское театральное пространство новую энергетику Пиранделло, поставленного Владимиром Воробьевым («Колпак с бубенчиками») — с невероятным внутренним скорбно-величавым накалом безумного Чампы — Николая Мартона, и страстным страданием мечущейся эринии, богини мщения — Светланы Смирновой. Александринка дала нам в эти дни свежего, сегодняшне-жгучего Островского («Свои люди — сочтемся!», режиссер Владимир Голуб), заставила себя уважать в мрачном сюжете Горенштейна о царе Петре и царевиче Алексее, постановочно сжатом Александром Галибиным почти до «точки безумия». Настоящий фейерверк замечательных спектаклей малых форм был сыгран на Камерной сцене, где ежевечерне блистали Виктор Смирнов (в спектакле о Шаляпине «Прощай, Россия!»), Игорь Волков, открывший в зощенковском мире трагического гоголевского Поприщина («Записки из коммунальной квартиры»), Ольга Гильванова с ее неожиданными трансформациями в малознакомом зрителям лесковском сказе («Старинные годы в селе Плодомасове»). Более слабыми в александринской афише показались комедии «Веер леди Уиндермир», «Ярмарка тщеславия» (режиссер Александр Белинский), где скрепы спектакля казались случайными и держались в основном благодаря драматургической интриге. В галибинском «Сказании о царе Петре и убиенном сыне его Алексее» все определяет форма народного игрища, но театрально придуманного (ибо иронического!)… Мелькнут в этом игрище цитаты из знаменитого спектакля и фильма с Николаем Симоновым — Петром. То было время иного мифа, иной державы. И сегодня Петр — Виктор Смирнов — легкими намеками портретного грима намекает на общность мотивов своего героя с симоновским. И здесь тоже корабль. Но художник Глеб Фильштинский возвел не победоносный фрегат — мы физически ощущаем костистые ребра — шпангоуты недостроенного детища, его «недобрую тяжесть». Едкий туман сумрачно-призрачного Петербурга въедается в горло и заполняет легкие, слышится тяжкий, «скрипучий поворот руля», входит в сердце острой стрелой тоска отца по больному сыну, выморочному наследнику, тоска, загнанная Петром — Виктором Смирновым в самый глухой угол бессонной души и совести. Он работник в своем государстве. Без парика, в кожаном фартуке, с плотницким топором. Только на какой-то краешек мгновенья вспыхнет надежда, но тут же и угаснет — нет, не проснется в нем любовь к сыну. Постановщик следует версии Горенштейна и отказывает Алексею в каком бы то ни было идейном противостоянии отцу. Перед нами — червь, раб, выродок, мразь. Пластически Алексей Девотченко и явлен именно так. А жаль. Жаль утраты исторического объема, стоящего за этой грандиозной трагедией. Исторические события свершаются не только в стране, они свершаются в душе поэта. Они становятся лирическими событиями. Если это живая, любящая, страдающая душа. Николай Мартон в спектакле «Мне Вас не жаль, года весны моей…» заставил зрителей «рыдать и плакать», внимать забытым звукам. Он читал самые знаменитые стихотворения Пушкина, Лермонтова, Фета, Иннокентия Анненского, Блока. Он пел вместе с Инессой Просаловской самые знаменитые романсы. Актер завоевал зрителя своей человеческой и художнической высотой. Высотой личности. Он одарил своих слушателей силой своей поэтической души и человеческой подлинности. Своим бесстрашием и мужеством чувства. Этой «высокой болезнью» и сильна Александринка в лучших своих проявлениях. На снимке: Виктор Смирнов — Петр I.
