То, что население нашей страны стремительно стареет, давно уже ни для кого не является секретом. Так же, как и то, что по темпам этого процесса Ярославская область опережает многие российские регионы. Пожилых людей на улицах города становится все больше. И не только на улицах, но и практически в каждом доме.
Один из парадоксов сегодняшней действительности — наряду с повышением среднего возраста населения наблюдается продолжающееся сокращение опять-таки средней продолжительности жизни. В силу известных причин в основном покидают этот мир люди достаточно молодые, преимущественно мужчины. И в результате год от года растет число одиноких бабушек, переживших своих мужей, детей, а иногда и внуков. В масштабах города их сегодня тысячи, если не десятки тысяч. По большому счету они никому не нужны, кроме самих себя. Хорошо если есть еще силы обслуживать себя, заниматься повседневными делами. Но годы берут свое, с возрастом прежде всего страдают память и способность реально оценивать сложившуюся ситуацию. Эти пожилые женщины в первую очередь становятся жертвами всевозможных мошенников, предлагающих «помощь» и обменивающих деньги на закладки для книг, путаются в постоянно меняющихся ценах в магазинах и на рынках, нет-нет да и забывают запереть квартиру, закрыть кран с водой, а то и выключить газ. И если пережить наводнение в апартаментах с только что закончившимся евроремонтом по вине забывчивой соседки сверху, которая при всем желании из своей скромной пенсии никогда не сможет компенсировать нанесенный вам ущерб, крайне неприятно, то жить рядом с потенциальным источником взрыва из-за утечки газа просто опасно. А такие источники в многоквартирных домах находятся чуть ли не в каждом подъезде. Или в лучшем случае в соседнем, что вовсе не прибавляет ощущения безопасности. Никакой «Аль-Каиде» не под силу заложить такое количество бомб, способных рвануть в любой момент, под наши с вами дома. Но вот провозглашая борьбу с международным терроризмом своей задачей номер один, власти почему-то уделяют очень мало внимания предотвращению не менее реальной угрозы со стороны террористов неумышленных, к которым относятся не только слабоумные старушки, но и деградированные личности, хронические алкоголики, бомжи, обитающие в подвалах и на чердаках. То, что в Ярославле в отличие от некоторых регионов в последние годы взрывов бытового газа было мало, не может успокаивать. Пожары, возникающие из-за неправильного пользования электроприборами, ничуть не лучше… Раньше, когда в нашей стране выражение «права человека» неизменно употреблялось с приставкой «так называемые», с людьми, утратившими способность обслуживать себя и контролировать свое поведение, особенно не церемонились. Если поступали сигналы, на них быстро реагировали, без лишних проблем оформляя в дом-интернат. Поскольку квартиры тогда еще были не приватизированы, а находились в собственности государства, проблем правового характера не возникало. За счет освобождавшегося таким образом жилья улучшили свое жилищное положение не мало работников системы соцобеспечения и других властных структур. После принятия новой Конституции, гарантировавшей неприкосновенность частной собственности, Гражданского кодекса и закона о правах граждан при оказании им психиатрической помощи ситуация радикально изменилась. С одной стороны, одинокие пожилые граждане теперь защищены от произвольных действий со стороны властей, с другой — создаваемые ими проблемы зачастую невозможно решить законным путем. По действующему законодательству человек может быть помещен в дом-интернат либо по его желанию, подтвержденному соответствующим заявлением, либо после того, как суд признает его недееспособным. Но инициировать процесс определения недееспособности вправе лишь самые близкие родственники, которых у одиноких людей просто не может быть. Мера предосторожности нелишняя, хотя дети, вынужденные предоставлять свои свидетельства о рождении и другие убедительные доказательства родства, и недовольны ненужным, на их взгляд, формализмом. Но когда такого ограничения не существовало, немало недобросовестных внуков, племянников или выдававших себя за них самозванцев, воспользовавшись беспомощным состоянием старичков, завладели их квартирами, а самих сдали на лечение государству. Немаловажный момент — родственники сейчас, как правило, ставят вопрос о дееспособности не за тем, чтобы определить их в дом-интернат, а чтобы осуществлять над ними опеху. Те же, у кого опекунов нет, но самостоятельно они жить не в состоянии, оказаваются как бы в подвешенном положении. Ко многим из них приходят соцработники, но их помощь исчерпывается покупкой продуктов и оплатой счетов. Да и можно ли требовать большего от людей, чья зарплата, как правило, меньше пенсии их подопечных, хотя добровольно, из чувства доброты и сострадания некоторые из них делают и то, что выходит за рамки должностных обязанностей. При администрациях районов есть отделы, занимающиеся вопросами опеки и попечительства, и по идее проявлять инициативу в делах о недееспособности, как утверждают судьи, должны они. В реальности же им хватает забот с осуществлением контроля за правильностью исполнения опеки над теми, кому она уже назначена, а о тех, кто еще в ней нуждается, они просто могут и не знать. Самая заинтересованная сторона в таких ситуациях — это соседи, которые рядом с выжившими из ума людьми, способными взорвать, поджечь, затопить, чувствуют себя крайне неуютно. Но куда им обращаться? Милиция проявляет готовность предпринять какие-либо меры лишь после того, как что-то произошло. Горгаз отлучает от трубы только по заявкам официальных учреждений, и, если его сотрудников не пускают в квартиру, они не могут ничего сделать. Первичное психиатрическое освидетельствование гражданина в обычном порядке может быть осуществлено лишь с его согласия, и «скорая» выезжает, когда произошло действительно что-то чрезвычайное. При этом вскрывать запертые двери бригада «скорой психиатрической помощи» не имеет права, даже если сквозь них слышно, что в комнате находится совершенно безумный человек, который кричит, стучит, гоняет чертей и воюет с бандитами. Надо согласовывать вопрос с милиционерами и РЭУ. Беспомощный человек может быть госпитализирован без его согласия, но в больнице требуют документы, которые можно найти далеко не всегда. А паспорт нужен обязательно и для следующего обращения в суд, и для оформления в дом-интернат, и вообще на восьмом-девятом десятке с человеком в любой момент может случиться все, что угодно… Оформить новый паспорт тяжелобольному пациенту можно и не успеть, а без него проблемы не заканчиваются и после смерти. Но, задействовав многие учреждения, общими усилиями, потратив уйму времени и потрепав немало нервов себе и тем, с кем пришлось иметь дело, все же можно сдвинуть дело с мертвой точки и нейтрализовать источник опасности, исходящий из соседней квартиры. Только где гарантия, что через какое-то время подобная ситуация не повторится на другом этаже или в расположенном рядом подъезде? И опять придется начинать все сначала. Наверное, надо подумать о том, чтобы определить какой-то один конкретный официальный адрес, к которому граждане должны обращаться в подобных случаях, и все дальнейшие действия и согласования должны исходить оттуда. Может, по аналогии с комиссиями по делам несовершеннолетних стоит создать комиссии по делам пожилых людей в тех же районных администрациях с широким кругом полномочий и ответственности? Только не получилось бы так же, как с ДЕЗами, когда дополнительная структура создана, а эффект от ее деятельности ниже нулевой отметки.
