Сыграв более чем в 50 кинокартинах, Борис Невзоров в последнее время плотно «подсел» на сериалы. В его активе такие телехиты, как «Марш Турецкого», «Каменская», «Леди Бомж» и «Леди Босс», «Простые истины».
ТЕПЕРЬ ИГРАЕМ, КАК В КИНО Борис, ваша «мыльная» карьера началась с…? — Роли директора школы в «Простых истинах». Сериал снимается уже давно, на экране сменилось несколько поколений учеников, и только директора все почему-то не меняют. — Значит, работает хорошо. В школе — дисциплина, порядок. За что его увольнять? — Между прочим, я стал получать письма от школьников. Многие сетуют, что у них нет такого директора, как мой герой. Это приятно, но, к сожалению, говорит не в пользу современных учебных заведений. — А в «Марше Турецкого» вы взлетели до генеральской должности. На самом деле у вас есть какие-либо военные навыки? — Этот мой герой — заместитель генерального прокурора России. В жизни до таких высот мне не дотянуться. Я служил, как и все типичные представители актерской диаспоры, в московском Театре Советской Армии. Там и сейчас есть команда военнослужащих. — Чем они отличаются от обычных актеров? — Им денег не платят. А используют, как и остальных начинающих артистов, на подхвате, и все больше в массовках. Мне во время службы повезло: две роли довелось сыграть. — Ваш киношный генерал такой рубаха-парень. Не хотите сделать его более «реальным»? — К моему герою даже сами менты высказывали немало претензий. Но мы же не рассказываем в сериале о том, что происходит в жизни, — это наше представление, как и что должно быть. — Вы снимаете на Лубянке? — Снимали. В феврале мы сделали последнюю серию «Марша…» и решили на этом остановиться. Трех сезонов вполне достаточно. А снимали в основном в интерьерах здания РИА «Новости» на Зубовском бульваре. — Но ведь зрители сериал смотрят и любят. Почему же отказались от продолжения? — Проблема та же, что и у Марининой в «Каменской»: в литературной основе. Нет сюжета. За годы работы мы исчерпали книжки Незнанского, и для третьего сезона пришлось писать оригинальный сценарий. — Говорят, одно время вы неплохо пели на разных концертах. Играете на каком-нибудь инструменте? — Не-а. Только на нервах у режиссера или у Турецкого — Домогарова. А насчет пения… Да, были времена, когда не хватало работы. Я не уверен, что делал это достаточно хорошо, поэтому больше не пою. — Вы не устали от своих партнеров за столько лет совместной работы? — Мы все стараемся щадить и поддерживать друг друга. С сериалами ситуация двоякая. С одной стороны, хорошо, когда есть работа. Потому как многие талантливые артисты попросту не востребованы. С другой стороны, мы плохо знакомы с этим жанром, техникой производства. Потихоньку всему учимся «на ходу». «Турецкого» снимали весело. К примеру, перед предстоящей сложной сценой расслаблялись: устраивали представления — от балета до оперы. Наиграемся вдоволь, разомнемся и решаем: все, собрались, теперь играем, как в кино. Операторы часто в это время просто включали камеры, чтобы заснять наше лицедейство. Бросил актерство из-за журналистки — Такое длительное общение актеров на съемочной площадке приводит к дружбе? — Вовсе нет. Конечно, мы иногда встречаемся, куда-то вместе едем, можем выпить. Но за всю мою актерскую практику я редко видел, чтобы бывшие партнеры становились настоящими друзьями. Актеры стараются дружить как-то «на стороне», за пределами профессии. В этот круг входят врачи, художники, писатели, даже журналисты, которых я не люблю. — За что вы так нашего брата? — У меня первая жена была журналистом, видимо, остался какой-то осадок. — Вполне весомый довод, учитывая, что вы с ней разбежались… — Мы встретились с Мариной, когда ей исполнилось 16, а мне 19. Это была такая романтическая любовь. Из-за нее я бросил Щепкинское училище, ушел с третьего курса. Решил: все, актерство к чертовой матери. За 11 лет семейной жизни мы три раза официально расходились и так же официально сходились, сына нажили. Все это было интересно. Такие страсти кипели, романтизм. А недавно как-то встретились — и ничего. — А как же актерское образование? Так и остались неучем? — Год я был дворником. Потом поступил в Школу-студию МХАТ, где начинал опять с первого курса. — Но потом-то у вас все было успешно: кино, театр? — Ой, это был такой зигзаг. Мир кино — маленькая деревня, в которой все друг дружку знают. Если споткнешься на старте, потом будет очень трудно. В самом начале я здорово лопухнулся: попал в телефильм под названием «Дорога». Эдакий гротескный соцреализм… да просто неудачная картина. После нее года два в моей кинокарьере было полное затишье. Потом мне повезло. Одесская киностудия искала актера на роль Блюхера в картину «Маршал революции». У меня оказалось с ним почти портретное сходство, кроме лысины. Спасибо, не побрили на съемке, а загримировали. А когда снимали фильм про конструктора танка Т-34, я почему-то оказался похож на Кошкина. После «России молодой» я на какое-то время попал в штат студии Горького. Сейчас играю в театре Станиславского и снимаюсь. — У вас все больше положительные роли. Не хотите сыграть «плохиша»? — Были у меня и плохие герои, только про них как-то никто не помнит. Я попал сейчас в такое положительное амплуа, хотя страстно хочу сыграть что-нибудь другое. Эту тему мы всегда обсуждаем с Эммой Виторганом — он астраханец, как и я. У него как раз идут одни отрицательные персонажи. Когда он сетует, я предлагаю поменяться ролями и помочь друг другу расширить творческие рамки. Между прочим, в «Леди Босс» у меня далеко не однозначная роль. — Еще бы. Ваш герой ворочает такими деньжищами! А потом уезжает от молодой жены в Швейцарию и сразу пускает в свою постель какую-то даму. — Это для разжигания зрительского интереса. Жалко, наш бюджет не потянул настоящую Швейцарию. Снимали на даче у продюсера — в Подмосковье. — Говорят, у этого сериала будет продолжение? — Уже есть «Леди Мэр», и, кажется, планируется еще один сезон под названием «Леди Президент». К съемкам пока не приступали. — Президент, простите, чего? — Продюсер, когда его спросили, тоже не смог ответить на этот вопрос. Он сказал: название-то хорошее — «Леди Президент», и какая разница, что возглавит героиня: компанию или чего покруче? Главное, есть развитие и закономерность: бомж, босс, мэр, президент. В личные переписки не вступаю — Вам приходилось сожалеть о пустых увлечениях? — Нет. Любовь — это болезнь. Ты видишь то, чего не существует для других, и не замечаешь того, что очевидно для всех. Потом ты выздоравливаешь, смотришь на все в другом свете и думаешь: Господи, неужели это было для меня чем-то самым-самым?! Ну, это в литературе тысячи раз описано. — Вашу вторую жену — актрису Настю Иванову убили в собственной квартире. Злодея не нашли, следствие ведется до сих пор, а вы остались с маленькой дочкой Полиной на руках. Какое стечение обстоятельств вновь подарило вам семейное счастье? — Алла — моя первая институтская любовь. Еще с Щепкинского училища. Когда я ушел во МХАТ, мы расстались, долгое время не виделись и встретились через 23 года совершенно случайно. Алла к тому времени, как и я, овдовела, осталась с сыном. И все сразу вспомнилось… Вот так Господь Бог все повернул. Сейчас наш сын Антон учится на программиста, а Полина — в мединституте. — Жена не ревнует вас к поклонницам? — Не знаю, наверное, да. В отличие от меня она человек очень правильный и жесткий. Хотя у меня и поклонниц-то нет. Вернее, есть, но очень специфические. Мне пишут все больше несчастные дамы: «Я столько-то лет замужем, у меня маленький ребенок, жизнь моя не удалась, не могли бы вы прислать мне письмо, но не домой, а до востребования, и я бы затеяла с вами переписку». — А на предмет чего? — Хрен его знает. Почти все мои адресаты с такой судьбой. Сейчас, правда, пишут уже не так обильно. — Вы кому-нибудь отвечаете? — Обычно нет. Собираюсь ответить только на одно письмо мальчика из Перми. Он — поклонник сериала «Простые истины» и прислал мне свои стихи. Это очень приятно.
