— Владимир Вольфович, недавно вы заявили о том, что нам не нужны партии в западном понимании, не нужна многопартийность по западному образцу. Это продолжение бесконечного разговора о том, что у России особое лицо, особая миссия, свой третий путь?
— Своя модель развития, скорее. В России хорошо приживается формула «За веру, царя и Отечество». Царь — хозяин страны, которому все подчиняются. Вера наша православная — значит, славящая веру и правду. Православный, по сути, тот, кто за правду. И за народ. За весь народ, потому что в массе он бедный. Поэтому многопартийность для нашей страны не годится, тем более такая, как сейчас — искусственная. Сейчас в партийном строительстве России пытаются принять западную модель: пять-шесть основных направлений выражают мнение представителей определенных слоев общества. А где у нас эти представители? Где эти слои? У нас есть бедные и искусственные богатые — неудивительно, что коммунисты до сих пор получают большинство на выборах. Коммунисты нас ненавидят за то, что мы привлекли под свои знамена их электорат. Демократы нам завидуют, потому что у нас лучше получается. При этом мы знаем, что большинство народа не воспринимает, не любит и не поддерживает СПС, «Яблоко», «Единую Россию». Это нам помогает. ЛДПР находится на политическом поле давно, мало того, мы победили в 1993 году. На первых же честных выборах. Тогда еще не было олигархов, не было телефонного права, еще сохранялась демократическая романтика. Нам дали телеэфир, мы обратились к населению, и люди проголосовали за нас. В отличие от других партий ЛДПР воспринимают, потому что мы защищаем людей. Мы боремся за то, что им близко. А СПС и «Яблоко» говорят: «Давайте, как на Западе, идеи либерализма и свободу!» «Но свобода есть, а мы голодные, — думает народ. — Мы без квартиры, без работы, без надежды на завтрашний день». Вот где проблемы в понятных простому человеку плоскостях. Меня многие критикуют: «ЛДПР — это Жириновский!» Но люди хотят конкретного человека. У них в подсознании сохраняется эта формула — «За веру, царя и Отечество!» Только личность играет для народа роль. За нее они готовы голосовать. Мои откровенные выступления помогли, чтобы большое число избирателей голосовало за ЛДПР. И раньше, и сейчас. Мы входим в тройку основных партий. Сегодня все наши противники соглашаются, что ЛДПР — третья. Но если взять первые две… КПРФ — это остатки КПСС. Это организация со столетней историей, которая, по сути, не была партией. Это была часть государственной системы. И «Единая Россия» сейчас такая же. Ее создала власть. Это тоже часть государства. Получается, что единственная партия — это ЛДПР. Но опять дело в личности, в Жириновском. Люди следят: что он говорит, что делает? Никто не читает устав. — Сказывается российская ментальность? — Да! Ей тысяча лет, и за десять лет ее не поломать. — Партий у нас нет, а экономика, та, в которой должны, по-вашему, появиться различные слои общества, в России что из себя представляет сейчас? Какой у нас экономический строй сегодня? — Люди не видят разницы в подходах к налогам, ставкам, пошлинам и прочим экономическим атрибутам. Поэтому они и не задумываются даже, какая у нас экономика — либеральная или социальная, капитализм ли у нас или что другое. Зарплату бы выдавали вовремя. Или вот ввели обязательное автогражданское страхование. У дедушки старый «Москвич», он инвалид, у него маленькая пенсия. А ему говорят: плати, дед, 2000 рублей в год за свой «Москвич». Вот что волнует людей. Поэтому он отрицает и власть, и партии. Они его злят, раздражают. — Так все-таки у нас в стране капитализм? — У нас есть искусственно назначенная властью группа капиталистов. — Для чего это понадобилось власти — назначать кого-то капиталистом? — Чтобы попытаться стать капиталистической страной. Это подражание. Как и с коммунизмом было. Строили общественный строй, как завещал Маркс, но не получилось. А на Западе марксизм прижился. И сегодня Евросоюз, Шенгенская зона, евро — это и есть признаки марксизма-социализма. Он построен в Западной Европе. У них единая валюта, общий парламент, даже конституция принята. Все. Вот они построили западную модель европейского социализма. Сегодня, как когда-то Ленин, мы снова берем чужую модель многопартийной демократии, и опять не получается. — И все-таки об экономике, об этих олигархах, о которых сейчас так много разговоров. Говорите, мы просто слепо копировали? Но вот даже в нелюбимом вами СПС говорят: надо поддерживать малый бизнес, он и есть основа рыночной экономики. И на Западе ведь так и есть. Почему же это не копировали? Почему «назначили» только олигархов, а не малых и средних предпринимателей? — Корысть, желание поскорее заработать возобладали. И страх, что в России не получится, как на Западе, поэтому надо побыстрее украсть и уехать. Многие, кстати, и уехали. Около 15 миллионов россиян уехали. Остались последние 10 — 15 человек, такие, как Ходорковский, Абрамович, Дерипаска. Но они тоже уедут в ближайшие 3 — 4 года. — И что тогда? — Тогда Россия освободится от этого искусственного капитализма. И пойдет развитие малого бизнеса. Сегодня крупный капитал душит средний и малый бизнес. И ничего не получается. А крупный пуглив и устремляется, как я сказал, за границу. — Как-то все красиво у вас получается. Убери Ходорковского — и страна оживет. — Вводим плату за ресурсы, тем самым — посчитано — наполняем три бюджета, повышаем всем зарплату, понижаем роль чиновников, вводим заявительный порядок для малого бизнеса, снимаем ему все препятствия. И люди с удовольствием пойдут туда. При этом большинство все равно хотят работать на крупных заводах, фабриках, в колхозах, госучреждениях и так далее. Только часть людей — 10 — 15 процентов — готовы заниматься индивидуальным трудом. — Какой же это строй будет тогда? — Это будет новый российский социализм, но без коммунистов и олигархов. Это будет российский социализм, восточноевропейский вариант Евросоюза. Зона рубля, не парламентская республика, а президентская. Ведь СНГ — это маленькая копия Евросоюза. Рубль, который будет скоро в Белоруссии, потом в Армении, Молдавии и так далее. Свободное перемещение внутри государств нашей зоны. — Получается, что у Путина все складывается? — Президент действительно все делает правильно. Медленно, осторожно, постепенно. Создается вертикаль власти, чтобы все региональные структуры власти действовали в едином направлении, вертикаль СМИ, чтобы информация не чернила страну, не будоражила общественное мнение, вертикаль финансов, чтобы деньги шли в казну, в российские банки, чтобы можно было платить высокую зарплату. Вот мы и получим нормальную страну лет через пять-семь. — Тем не менее на выборах президента вы будете выдвигать свою кандидатуру? — Да. И я буду предлагать более жесткий вариант. Мое отличие от Путина в том, что я понимаю, что люди не хотят ждать. За меня будут голосовать те, кто не хочет ждать эти 5, 7, 10 лет. Они хотят завтра. И я могу им это пообещать и предложу меры более жесткие: не содержать страны СНГ, никому не помогать, быстрее забрать деньги у наших миллиардеров и дать больше денег армии. Мощная, подготовленная армия обеспечивает безопасность государства. В этом плане я смогу дистанцироваться от Путина. Будет различие. Терапевт и хирург. Я — хирург, Путин — терапевт. Пускай выбирают. — Но оба врачи? — Оба врачи, которые хотят вылечить страну. В России любят крайности, и потому большинство проголосует за хирурга. За терапевта будет меньше голосов. В этом трудность Путина. Ведь его народ и ждал как хирурга. — А разве не свидетельство применения хирургических методов — эта борьба МВД с коррупцией, «дело оборотней» и так далее? — Они приближаются к моему варианту. И я этому рад. Есть и другие примеры. Те же федеральные округа. Задолго до введения федеральных округов я предлагал эту модель укрепления вертикали власти. Идею в Кремле услышали, и были созданы семь округов. Но здесь они остановились. Нужно внести поправки в Конституцию и перейти к губернскому делению России. Не 7 федеральных округов, а 21 губерния. Без национального деления. Они остановились, а я это сделаю. Они начали зачистку чиновников, но этого тоже мало. — Вы говорите о необходимости изменения административно-территориального деления России. Но ведь это может вызвать волну недовольства, регионального сепаратизма. — Надо объявить референдум и внести всего шесть поправок в Конституцию: 21 губерния, ликвидация Совета Федерации, назначение губернаторов, продление сроков полномочий для парламента и президента до 7 лет, выборы только по партийным спискам. Больше ничего не требуется. 99 процентов населения на референдуме поддержат эти поправки. И после этого никто из региональных лидеров, на недовольство которых вы намекаете, не сможет ничего сказать. Создаем 21 крупную губернию, и президент назначает губернаторов. Парламент будет играть роль более низкую, чем на Западе. Только принятие законов. Там будет 2 — 3 партии: «Единая Россия», КПРФ и ЛДПР. КПРФ постепенно втянется в «Единую Россию». Мы получим КПСС в розовом варианте. А ЛДПР — оппозиционная партия, противовес. Как в Японии. Там правящая партия уже 40 лет у власти, а две оппозиционные «присматривают» за ней. — Владимир Вольфович, я так представил: вы приходите к власти и объявляете референдум. Но ведь у региональных лидеров сейчас есть достаточно серьезные механизмы, чтобы население свое настроить против центра. — Не поддержит их население, потому что оно бедное. Если бы маленькие царьки смогли всех сделать богатыми, вы были бы правы. Но обогатилась только верхушка. Все остальные — бедные. Поэтому никто не окажет никакого сопротивления. Депутатов меньше, чиновников меньше, выборов меньше, сроки полномочий дольше, все силы на экономику. Природа нас обогатила, у нас огромные запасы. Нам хватит денег, чтобы увеличить бюджет страны в 3 — 5 раз. И у нас будет спокойная страна среднего уровня развития. — Владимир Вольфович, вы говорите о спокойной стране среднего уровня развития и при этом называете себя патриотом. А где же гегемонистские взгляды? — Сильная армия. У нас должна быть 3-миллионная армия, и о нас никто не будет вытирать ноги. Мы станем третьим центром мира. Мировые столицы: Вашингтон — Брюссель — Москва. Валюта: доллар — евро — рубль. Языки: английский — французский — русский. Это и есть многополярный мир. — Вы такую жизнь расписываете на ближайшее будущее и на дальнюю перспективу, прямо тоска зеленая. Скучно. А нам-то что делать, журналистам? — Скучно, но спокойно. Вы будете писать о пусках новых ГЭС. Например, как сейчас, Бурейской ГЭС. Запущена новая станция, построен новый завод. Вот темы. Построят дорогу Воркута — Анадырь. Севморпуть восстановят. БАМ оживят. Соединят дороги с Индией через Каспий и Иран. Вот об этом и будете писать. Пошли поезда, пошли грузы, поехали туристы. Будет очень много новостей. Просто не будет плохого. Больше будет позитива. — Застой? — Да. Народ этого хочет. Интеллигенция любит бурю, революцию, «10 дней, которые потрясли мир». А народ этого не хочет. Интеллигенции это интересно, а народу нет. Поэтому будет именно так: новый вариант застоя — спокойно, зажиточно, деловито. — А от чего, на ваш взгляд, сейчас получает удовольствие народ? — От тишины. Вечер. Тихо. Самолет пролетел. Это дети вернулись с юга. Отдыхали, путевка за тысячу рублей. Утром взрослые пойдут на работу, а дети — в детский сад или в школу. Зар-плата выплачивается каждый месяц первого числа. В магазинах дешевые товары. Есть богатые магазины, но есть и магазины попроще. Есть деньги, есть лекарства, есть больница, школа, отдых, стабильность, не увольняют с работы. Есть квартира трехкомнатная или свой дом. — Владимир Вольфович, это у вас, случайно, не ностальгия? — Меня, напротив, устраивает сегодняшнее положение. Мне нужны баталии, как и вам, журналистам. Но я говорю о том, чего хочет народ. Я людей обманывать не могу. Я вынужден поддерживать тот вариант, который нужен народу. Мне же чем острее, тем лучше. Я большую популярность зарабатываю тогда. А когда все успокоится, и мне придется смириться с падением популярности. — Сейчас мир настолько взаимопроникаем, что, думается, нам не позволят устроить такое спокойное общество… — Поэтому я и говорю, что России нужна сильная армия. Реформа армии — это ее уничтожение. Сто тысяч контрактников ничего не сделают. Это ошибка. В России царь, вера, Отечество и сильная армия — это то, на чем держится государство. Поэтому царь и коммунисты уделяли этому максимум внимания. И царская, и советская армии были самыми сильными в мире. Нам ведь завидуют, поскольку у нас есть все ресурсы, и поэтому мы должны иметь мощную армию. — Есть другая беда. По объективным данным, лет через 50 в России будет жить немногим больше 50 миллионов человек… — Если будет так, как я предлагаю, сразу же начнется рост населения, как в советский период. Я был недавно в Ханты-Мансийске — уже больше рождается, чем умирает. Очередь в загс, на август мест нет, только в сентябре будут регистрировать. Уже можно создать ситуацию, при которой рождаемость начнет увеличиваться. И будет два ребенка в семье. Этого достаточно. — Вы говорите о православии, русских, лозунгом предвыборной кампании избрали «Мы — за русских!». Как это соотносится с тем, что мы живем во многоконфессиональной стране? — Православных больше. Если мы хотим восстановления страны в нормальном состоянии, нам нужен коктейль из Ивана Грозного, Петра I и Сталина. Только без репрессий, без опричнины, без ГУЛАГа, без жертв, без крови. И Путин в чем-то похож на этих правителей России. Он тоже из Петербурга, как Петр I, как Иван Грозный, имеет опричнину в виде ФСБ и, как Сталин, пытается восстановить вертикаль власти. Он уже это делает. Мое отличие от него — я бы сделал это быстрее и жестче. — На ваш взгляд, как Путин относится к вам и вашим президентским амбициям? — Спокойно. Я не высказываю никаких идей, которые способны повредить нашей стране. К ЛДПР отношение у него нейтральное. Он недолюбливает СПС, недолюбливает «Яблоко» и хотел бы, чтобы КПРФ превратилась в социал-демократическую партию. А к ЛДПР отношение нейтральное. Он воспринимает ее как существующую субстанцию. — Мне кажется, он тоже уверен, что победит на выборах 2004 года… — Но должен же быть кто-то в оппозиции к нему. Должны быть оппоненты на выборах. — Владимир Вольфович, кроме Запада, с моделью общественного устройства которого вы так не согласны, есть еще и Восток, есть Юг, есть арабские страны. Они как отреагируют на наше желание спокойной жизни? — Везде свои противоречия, на которых нужно умело играть. В противовес Китаю есть Япония и Индия. В противовес мусульманскому экстремизму — Буш или другие президенты США и Европа. России нечего беспокоиться. — А мы в этом новом мироустройстве какое место займем? — Великая северная страна, которая живет сама по себе. Русский медведь. На полгода в берлогу, а летом — в Сочи. Беседовал
