Ученики Михаила Ивановича Подкопаева слова «армия» не страшатся. Считают, что полностью подготовлены к ней уже со школьной скамьи. Ведь их учитель ОБЖ — офицер с тридцативосьмилетним стажем.
ПРЕФЕРАНС НА шишкинских мИшек Он хорошо помнит Великую Отечественную войну, хоть и был тогда малышом. Иногда даже во сне видит зловещую армаду самолетов, пролетающую над его родным селом Павловским, что в Рязанской области. Ровными квадратами, в каждом — 64 истребителя, отправлялись они бомбить Москву. В той войне погиб отец Подкопаева, а вот старший брат Иван, слава Богу, вернулся невредимым. Сумел поднять на ноги всех своих братьев и сестер. А их было девять, один меньше другого. Для Михаила брат был примером во всем, по его стопам поступил в Рязанское пехотное училище. Когда это учебное заведение расформировали, курсантов перевели в Ярославское военное училище, на месте которого сейчас военный финансово-экономический институт. В 1957 году Подкопаев по первому разряду, то бишь с отличием, его закончил. И сразу же получил назначение в ГДР, командиром стрелкового взвода. Русские жили на бывшей летной базе, в полукруглом, растянувшемся на целых 970 метров трехэтажном здании. Этот секретный объект во времена войны возводили пленные под руководством немецких инженеров. Согласно документам, каждого из них, даже своих специалистов, по окончании строительства Гитлер приказал расстрелять — настолько все в военном городке было засекречено. Под землей тянулись тщательно замаскированные склады боеприпасов. Лаз в трехкилометровый подземный ход обнаружили только во время службы Подкопаева в кочегарке. До 1960 года выход за стены городка был запрещен даже офицерам. Вечера наши военные коротали за бильярдом или преферансом. В карты играли на деньги, ставка — 50 копеек. Михаилу в основном везло, а некоторые азартные товарищи могли за вечер продуть целое состояние, равное цене моднейшего в Союзе ковра с мишками точь-в-точь как на картине Шишкина «Утро в сосновом лесу». Вообще, преферанс в то время был у русских военных суперпопулярным, им баловались даже высшие чины. АПЛОДИСМЕНТЫ ПОСЛЕ ВТОРОГО СТАКАНА ВОДКИ Когда разрешили выход в город, любимыми местами отдыха русских офицеров стали рестораны и бистро — «гаштеты». — Каждый немец, достигнув определенного возраста, сам за себя рассчитывается, — изумляется Михаил Иванович. — Вроде близкие люди: влюбленная парочка или родители с выросшими детьми, а разные счета требуют… Еще широкую русскую душу удивляло, как мало пьют германцы. За двухсотграммовым стаканом пива они могли сидеть целый вечер. Только по праздникам употребляли напиток, прозванный нашими «Николашкой». Это когда в рюмку налито 20 граммов коньяка, на края положен ломтик лимона, посыпанный кофе с сахаром. Как-то друг Подкопаева, тоже командир взвода, здоровенный бугай ростом под два метра, заказал стакан водки. И одним махом его выпил. Окружающие, затаив дыхание, с интересом наблюдали за ним — ждали, когда же упадет. А уж когда на глазах у всех он, не поморщившись, запрокинул второй, и оркестр бистро, и посетители встали и зааплодировали. В германских магазинах раз в полгода снижали на семьдесят процентов цены на залежавшийся товар. — Местные чиновники звонили нам в часть, — смеется Михаил Иванович, — просили ограничить нашествие в торговые точки «освободителей», которые хватали все, под руки попадающее. Особенно ценились ковры. Мы дороги перекроем, а они бегом на распродажу в обход, по лесу! ВОРА НАШПИГОВАЛИ ЯБЛОКАМИ Что еще было в диковинку Михаилу, так это отличные германские дороги: к каждому, даже самому маленькому хутору вела вымощенная булыжником тропа. Параллельно центральной дороге непременно шла узенькая велосипедная. На протяжении десятков километров они обсажены сливами и яблонями — красота! Везде очень чисто. Мусор немцы выставляли в пакетиках, все отдельно: в одном — битое стекло, в другом — пищеотходы, в третьем — тряпки. Кроме аккуратности Михаила поражала и честность побежденного народа. Женщины, продававшие молоко, выставляли бидоны на обочину и расходились по своим делам. Посыльный забирал товар, отвозил покупателям, а на обратном пути бросал деньги в почтовые ящики продавцов. Леса в Германии почти все искусственные, посажены по линеечке. Лесник наперечет знает, сколько в его ведении деревьев. Штраф за срубленное без разрешения — 800 марок, стоимость двух ковров-«мишек». Если во время учений танк русских случайно зацепит дерево — лесники сразу замечали, присылали требование заплатить. Коз и кабанов в лесах было — «хоть пинками бей». Они уничтожали картофельные поля и считались вредителями. Наши офицеры получили разрешение и отстреливали их тысячами. Вдоволь наелись вкуснейшего козьего мяса: очень нежного, нежирного. С местными жителями особых проблем не было. Многие, особенно немецкие пионеры, радостно приветствовали «освободителей», когда те ехали на учения. Но были и такие, что кулаками грозили. Как-то два русских танкиста пошли на хутор яблоки воровать и попались хозяевам. Один солдат сумел убежать, а второго нашли через сутки — мертвого, с набитым яблоками животом. ВМЕСТО АРМЯНСКОЙ ДЫРЫ — В СИМФЕРОПОЛЬ После семилетней службы в Германии Подкопаева направили в Симферополь. Причем такое шикарное место досталось Михаилу Ивановичу отнюдь не по блату. Наоборот, за его «бессеребреность». Офицеры, прослужившие в Германии, старались и в Союзе попасть на тепленькое местечко. Толпами ходили к генералу, отвечающему за назначение, устраиваться. А Подкопаев не стал унижаться, когда спросили, куда хочет поехать, ответил: «Да куда пошлете, туда и отправлюсь». Генерал был ошарашен: «А, допустим, в самую дыру, в Армению?» — «Без проблем». — После этих слов генерал всех из кабинета выгнал, — рассказывает Михаил Иванович, — меня о семье расспросил и сказал: «Найду тебе место поближе к маме. Ведь ты единственный офицер, который мне как положено ответил». Назначение командиром мотострелковой роты в Одесский военный округ отдал мне с улыбкой. «Только, — говорит, — на Пушкинскую улицу в Симферополе не ходи — девчонки мигом заарканят». Хоть и не ходил туда Михаил, все равно захомутался. Женился на Раисе, воспитательнице детского сада. Свадьбу отпраздновали как положено: с белым платьем невесты, большим застольем и полковым оркестром. Параллельно со службой Подкопаев учился в Московской военной академии имени Фрунзе. В 1969 году ему досрочно присвоили звание майора. РАДЫ РЖАВОМУ ГВОЗДЮ А потом, уже с молодой женой и сыном, Подкопаев попал заместителем командира полка в самую южную точку Союза — Кушку, на границе с Афганистаном. — В Кушке, — рассказывает Подкопаев, — проходил так называемый Востокин торг — гражданская торговля. К нам везли бананы, апельсины и мебель почему-то производства Чехословакии. От нас — старые машины, в основном грузовики. Погода в Кушке жуткая, постоянная жара. Даже в тени — 40 — 50 градусов выше нуля, а уж на солнце броня танка так нагревалась: дотронешься невзначай — ожог получишь. 50 дней стоит Хамсит: пыль как мелкий-мелкий песок. Спасаясь от зноя, Михаил вешал на окна мокрые простыни. Так они все черные от грязи за день становились. Как-то пошел нежданный дождь со снегом, и из-за неподготовленности сельского хозяйства к таким сюрпризам природы погибло полтора миллиона овец. Добираясь на полигон, Михаил видел горы освежеванных тушек, которые не успевали вывозить. Из-за этого развелись грифы-стервятники и шакалы. Шакалы оказались боязливыми, на людей никогда не бросались. Увидят — тут же, бросив добычу, убегут. Оставшиеся в живых овцы так оголодали, что истребили почти все фисташковые деревья. А сколько их было! Праздники русские офицеры непременно справляли в фисташковых плантациях, жарили мясо. Там Михаил пристрастился к шашлыкам: узбекским — из шариков молотого мяса, туркменским из баранины с острыми приправами. Подкопаева неприятно поразила нищета афганцев. У них очень ценилось железо. Были рады даже найденному на дороге ржавому гвоздю. Бросались в драку из-за спинки старой кровати, выброшенной солдатами. Чтобы не умереть от голода, афганцы пересекали границу, неведомым образом преодолевая четырехметровую колючую проволоку. Наши пограничники нарушителей задерживали и неделю проверяли, не шпионы ли они. Пока шло «следствие», беженцев кормили в изоляторе. Черепаший суп, любимое блюдо афганцев, и Подкопаеву очень понравился. Михаил Иванович с любопытством наблюдал, как черепашек ловят. Положат одну на панцирь — она так никуда не денется, полностью беспомощна — и других ищут. Назад с мешком идут, собирают. Кстати, эти медлительные создания очень сильные. Годовалый сын Подкопаева любил на них кататься. Вроде крошечная, а везла! ОТРУБЛЕННАЯ РУКА ПОД ОХРАНОЙ В 1975 году Родина послала Подкопаева в Йемен, советником командующего войск славы и резерва Али Мухаммеда Салаха. Горная страна Подкопаева поразила буквально с первых секунд. Как только он въехал в город, где предстояло служить, увидел… отрубленную руку! Лежала она на лобном месте — арке перед рынком, охранялась грозным полицейским. Михаилу объяснили, что кисть мужчине отрубили за воровство на базаре. Теперь стерегут, чтобы родственники вора не украли. На всенародный позор выставили, чтобы другим неповадно было. В Йемене совсем недавно отменили принародную смертную казнь. Еще пару лет до назначения Подкопаева головы на плахах только так летели. Сначала согласно местному обычаю приговоренному перерезали сзади шею. Как только он видел свою кровь — «секир башка». Главным в службе Михаила Ивановича было наладить военное сотрудничество с Йеменом. Чтобы не аннулировали договор на поставки арабам танков, гаубиц, автоматов Калашникова. Плюс к этому обучить их офицеров. Через переводчика, само собой. У Хасана за спиной было только четыре класса, но он считался очень образованным. Ведь 98 процентов йеменцев в то время были полностью безграмотными. В Таиззе очень много хамелеонов. Арабы этих переливающихся ящериц почему-то не любили, увидят — убьют. А русские военные рептилий подкармливали. У Михаила Ивановича один симпатичный хамелеончик жил прямо под домом. Подкопаев форточку открывал и хлебом его кормил. А вот местные коровы оставили у Михаила неприятное впечатление. Тощие и горбатые, они сами по себе разгуливали по узеньким улочкам Таизза. Но для них — священных для арабов животных — еды в городе было мало. Подкопаев часто видел, как буренки питались из помоек газетами и тряпками. Таизз неприятно поражал обилием мух и чудовищной антисанитарией на базарах. Даже картошку — кстати, она там очень вкусная, даже лучше нашей — перед приготовлением приходилось обрабатывать марганцовкой. Йеменцы снимали по три урожая в год, ведь самая низкая температура в году у них — плюс 18 градусов. 50 дней стоит Хамсин — такой же, как в Афганистане: одна пыль и песок. ВМЕСТО ПОДУШКИ ПРОТИВОГАЗ Бедняки-арабы жили в шалашах из палок, вместо крыш — ящики. Кто побогаче — в домах из валунов. Интересно, что дома у них строят без цемента, валуны просто подгоняют друг под друга. А шейхи обитали в шикарных — прямо загляденье! — дворцах из огромных глыб, добываемых в горах. Шейхи не отпускали в армию работоспособных мужчин. Солдатами становились мальчишки 10 — 12 лет и сорокалетние старики. Да-да, в Йемене средняя продолжительность жизни всего 50 лет, и в сорок местные жители выглядят совсем дряхлыми: худые, кожа как у покойников, масса морщин. Все мужчины от мала до велика ходят по улицам с автоматами, но никогда не стреляют. Аллах не велит. Как минимум арабы молятся три раза в день минут по тридцать. Расстилают коврик, встают на колени и начинают кланяться. И тогда хоть стреляй — не шелохнутся. Казармы в йеменской воинской части напоминали сараи для скотины. Спали солдаты на цементном полу на тряпках, на которых молились. С оружием в руках, вместо подушек — противогазы. Михаил Иванович преобразил гарнизон: оборудовал конференц-зал, столовую, спортивный городок. Больше всего советника благодарили за так называемый субботний кинозал. Экран Подкопаев вывешивал прямо на плацу на дереве и приобщал арабов к русской культуре. Они очень любили три фильма: мультяшный «Ну, погоди!», патриотический «Чапаев» и — больше всего — «Лебединое озеро». Сидели, языком цокали, по-своему восхищение балеринами выражали. Ведь местные женщины ходят по улицам в чадре и широких балахонах, из-под которых видны только голые пятки. НЕВЕСТУ ВЫБИРАЮТ ПО ПЯТКАМ — Как же вы знакомитесь? — спросил как-то Подкопаев у офицера-араба. — Сначала смотрим на пятки: если трещин нет — значит, молодая. Женщину-родственницу к ней засылаем. Она девушку оглядит: если лицом неплоха и калым достаточный — сватается. А невесту свою можно увидеть только после свадьбы… В Йемене, как в песне из «Кавказской пленницы», официально разрешено иметь трех жен. Их обязанности строго разделены: одна готовит, вторая воспитанием детей занимается, третья — уборкой. Детей в семьях много, не меньше пятнадцати. В случае смерти главы семейства жен и детей на попечение берет его ближайший родственник. Как-то на балконе дома Михаил мельком увидел женщину европейской наружности. Стал расспрашивать, кто такая. Узнал: украинка, вышедшая замуж за араба. Муж учился в Союзе, наобещал золотые горы, украшениями увешал. Дешевого низкопробного золота в Йемене очень много. Она, дурочка, и клюнула. Теперь вся побрякушками увешана, но взаперти сидит, и никакого будущего нет. Бедная… ЗА ИЗНАСИЛОВАНИЕ — НЕМЕДЛЕННЫЙ РАССТРЕЛ Шейхов в Йемене было семь. — Они — как князья во времена Киевской Руси, — рассказывает Михаил Иванович. — У каждого своя армия, охраняющая территорию. Как-то танк при разгрузке словно испарился. Нашли у одного из шейхов, его люди такую громадину своровать умудрились. Сухой закон у арабов — страшное дело. За пьянство, которое запрещает Коран, могли отрубить палец. Даже в больших ресторанах из алкоголя подавали только крошечные пузырьки с пивом. Шейхи отрывались курением кальяна и сосанием ката — наркотического растения, листочки которого похожи на березовые. Шейх на своей территории и царь, и господин, и полноправный судья. Во время службы Подкопаева произошел чудовищный по йеменским меркам случай: пьяный араб изнасиловал девушку. По приказу шейха его тут же нашли, привели на место преступления и в присутствии пострадавшей и ее родственников расстреляли. Хоть преступники и жестоко карались в Йемене, воровства там было немало. Даже у Подкопаева выделенные на стрельбы патроны увели. И не кто-нибудь, а араб, начальник штаба. Полторы тысячи патронов уволок, расторговал на базаре, а на вырученные деньги «Лендровер» себе купил… Самой дорогой своей наградой Михаил Иванович считает не орден «Знак почета» и не девять медалей, а швейцарские часы — подарок посла СССР. — Арабы хаяли наше оружие, а я им показал, что оно лучшее. Я ого-го и сейчас стреляю! А тогда готовил снайперов. Предложил йеменцам устроить состязание: они из американского оружия стреляют, я — из своего. За минуту я сделал 78 одиночных, а соперники — не больше 30! НА ПЕНСИИ СТАЛ УЧИТЕЛЕМ Сейчас Подкопаеву 67 лет, он полковник запаса и почетный работник общего образования РФ. Когда вышел на военную пенсию, начал преподавать в ярославской школе N 30 основы безопасности жизни. За тринадцать лет получил десятки грамот за спортивную и военно-патриотическую работу с детьми. С гордостью говорит, что за успехи сам Генеральный штаб подарил школе два учебных автомата. Главным в своем кабинете Михаил Иванович считает место, где стоит флаг РФ. Учит мальчишек, что это первый пост в воинских частях. При потере знамени командир и виновные попадают под суд военного трибунала, а часть расформировывается. Ученики посвятили своему любимому преподавателю немало стихов: А нужен надежный когда человек, Вся школа 30 знает, И это, конечно же, мнение всех, Что он — Михаил Подкопаев.
