Еще недавно для московских артистов Бориса Кувшинова и Любови Морозовой все знания о курах и их младенцах не распространялись дальше бройлеров, цыплят табака и всенародно любимого шлягера «Цыпленок жареный, цыпленок пареный…». А ныне они истинные профессора куриных наук, знаменитые на всю переславскую округу птицеводы-любители, которые в этом году отметили 10-летие своего крестьянского хозяйства по возрождению и сохранению декоративной домашней птицы.
А НАЧАЛОСЬ все со слу- чайного знакомства Лю- бови Морозовой с изысканной столичной дамой и неожиданного предложения с ее стороны посмотреть на ВДНХ курочек. «Такая женщина — и какие-то куры?!» — промелькнуло тогда в голове у актрисы детского музыкального театра под руководством Наталии Сац. Но, зайдя в павильон «Птицеводство», она ахнула от восторга. Такого куриного великолепия ей еще видеть не приходилось. Красота птиц сразила наповал. И уголок в сердце Любови Морозовой навсегда был отдан кудахтающим созданиям. А затем была невиданная для Москвы конца 80-х куриная авантюра. В срочном порядке понадобилось отдать долг в 500 рублей. Сумма для того времени огромная. А ее, увы, в карманах супругов не оказалось. И как гуси спасли Рим, так куры спасли семью. Гениальная мысль осенила, как всегда, Любу: купить на рынке 500 цыплят по пять копеек за штуку, а через две-три недели продать их на том же рынке. Но уже по рублю. А то и по рубль двадцать. И началась беспримерная эпопея по выращиванию полутысячи цыплят в московской двушке на четвертом этаже. — Это было что-то ужасное, — вспоминает профессиональный музыкант-народник, лауреат всесоюзных и международных конкурсов Борис Кувшинов. — Вся комната была уставлена коробками. Цыплята росли, как сорняки, и постоянно просили есть. Мы просыпались оттого, что в ушах стоял звон. Писк слышала вся улица. Пшеничную кашу варили кастрюлями. Жили как в курятнике. Соседи, поначалу умиленно восклицавшие: «Ах, какие цыпочки!», — под конец отчаянно заголосили: «Куда смотрит СЭС?!» Но, несмотря ни на что, операция «Куры в квартире» завершилась блестяще. Кувшиновы не только вернули долг, но еще и наварились на своих пернатых квартирантах на тридцать с лишним целковых. А в начале 90-х они перебираются в переславскую деревню Криушкино. И с головой бултыхаются в фермерство. Для истинных горожан, не умеющих отличить быка от коровы, это был сущий экстрим, крепко замешанный на благородной цели возрождения крестьянского хозяйства. — Мы купили овец чисто романовской породы. Одна из них должна была со дня на день принести потомство, — вспоминает Борис. — «Что делать, когда она рожать начнет?» — поинтересовался я у продавца. «Поместить ее в теплое помещение, и как скажет «бэ… э… э» — так процесс пошел». Я, естественно, ничего умнее не придумал, как поселить ее в избе. Сам на печке, она на полу на соломе. Зима. Среди ночи слышу: «Бэ… э… э». Соскакиваю с печи как ошпаренный. Она на меня смотрит своими овечьими глазами, я на нее. И ничего. И так три недели. Как «бэ… э… э» — я внизу. Потом узнал, что надо мной подшутили. Я тут же овцу из дома вон. И уже в сарае она со всеми своими дамскими делами управилась. Прихожу, а там ягнятки сухие бегают. Без счета задавал вопросы и птичий двор. Цыплята, купленные в московском обществе птицеводов по принципу «много и разных», на глазах превращались в диковинных кур неведомой породы, и супруги лишь диву давались: «Ху есть ху?» И как со всеми этими брамами, плимутроками и прочим декоративным пернатым батальоном обращаться? Выручала литература и собственный, увы, не всегда сладкий опыт. А уж в самые сложные периоды руку помощи протягивали глава муниципального округа Хасанби Шопаров и национальный парк. Но с самыми большими трудностями Кувшиновы столкнулись там, где и не ожидали. — В Криушкино мы приехали не только с курами, гусями, козой и кроликами, но и с лошадью. Через две недели она ожеребилась и принесла нам еще кобылу. Для местных жителей, а их здесь осталось три с половиной человека, это был шок, — рассказывает Люба. — Обзавидовались страшно: «Понаехали тут москали всякие, развели скотину». И жизнь отравили нам настолько, что Борис поседел.… Много воды утекло с тех пор. Сегодня никто не ржет, не блеет и не гогочет на их подворье. Вороная кобыла погибла, навсегда оставив за своим хозяином прозвище Борис-лошадник. Вакса, ее дочка, верой и правдой служит сейчас монахам в Никитском монастыре. Исчезли гуси, что весело подпевали другу Бориса Кувшинова Владимиру Ечину, заслуженному работнику культуры, когда, усевшись с балалайкой в саду, он играл задорные народные мелодии. Вместо добрейшего пса Марта, застреленного доброхотом-соседом, хозяйское добро стережет Вексель. Как шагреневая кожа, сократился и птичий двор, где в лучшие времена квохтали и кукарекали 22 породы диковинных птиц. — Декоративная породистая птица, требующая селекции, всегда была на дотации государства. Без этого просто не выжить. Ведь если занимаешься количеством, нет качества. Если занимаешься качеством, нет денег, — к такому невеселому выводу пришли переславские фермеры. Но все-таки они выжили. И по-прежнему остаются единственным в районе хозяйством, занимающимся разведением декоративной породистой птицы. Квохчут сегодня в их курятнике куры причудливой голошейной породы. Фермеры, не жалея сил, внедряют эту некрасивую, но по-своему замечательную птицу на частное подворье переславцев. Привольно живется на кувшиновских хлебах тяжеловесному американцу нью-джерси — гиганту. «В США эта птица самая крупная. Да только наша юрловская голосистая на полголовы ее выше», — замечают переславские птицеводы. Играют мышцами Навуходоносор и Бурбон — почти единственная во всей области бойцовая птица, потомки тех, кто сражался, не жалея живота своего, на петушиных боях — некогда любимой народной потехе… Теперь Кувшиновы знают о курах почти все. И музею боевой славы на стене в сенях тесно от дипломов и медалей, полученных их питомцами на всевозможных птичьих выставках. Сама Любовь Морозова уже много лет возглавляет секцию бойцовой птицы Московского областного общества птицеводов-любителей. И сладкой мелодией звучат для них вопросы местного люда, для которого совсем недавно все куры делились лишь на простых и бройлеров: «А это у вас кохензины или плимутроки? А брама есть?» «Вся цветная птица на переславских дворах — от нас!» — гордо заявляют они. А в последние годы новая идея фикс овладела умом этой неугомонной творческой пары. Задумали они возрождать национальные традиции на отечественных просторах. Из своей крестьянской избы, из-за которой когда-то в долг влезли, сотворили музей деревенского быта и фольклора, аналогов которому нет нигде в области. Сами в сарафан и косоворотку нарядились и деревенские посиделки начали проводить: с чаем у самовара, хороводами, русскими народными песнями, рукодельем. И когда берет Борис Кувшинов в руки гармонь, заиграет на свирели, ложках или пастушьем рожке, ударит по струнам балалайки, то такой русский дух пробуждается в этих стенах, что только держись. Туристы-иностранцы аж стонут от восторга.
