В конторский рай постепенно превращается улица Салтыкова-Щедрина в Ярославле. Недавно губернатор подписал постановление о расселении за счет средств из областного бюджета последних жильцов из общежития, которое размещается пока в пятиэтажном доме N 21. Впрочем, они уже давно не преграда для нашествия офисов.
одной стороны, действительно, общежитие по этому адресочку можно назвать тихой заводью. Местоположение — в зеленом, уютном центре города и в то же время в некотором удалении от шума городского. Публика приличная: где-то тридцать семейств приснопамятного предприятия «Омега», которое, как говорят его бывшие работники, то ли существует, то ли уже нет, плюс обитатели фирм — они занимают почти все здание, кроме четвертого и пятого этажей. С другой стороны, тихий дом этот целую неделю фигурировал в трагической истории, которая произошла здесь в один из июньских вечеров. Прямо у подъезда был застрелен директор фирмы «Локо-транс» Ярослав Моисеев. Жильцы общежития ворчат по поводу соседства с офисами. Их воображение сильно поразила июньская трагедия. До сих пор переживают: «Хорошо, дождь тогда шел и все по домам сидели. А вдруг бы дождя не было? И мы под пули могли попасть!» Недалеки жильцы от правды. Хотя они не подозревают о своей правоте, как не подозревают о постановлении мэра Ярославля, где говорится о реконструкции жилых помещений в нежилые. Впрочем, касается это постановление муниципальной собственности. А такой лакомый кусочек, как пятиэтажка в тихом центре, давно уже ею не является. Как колобок в сказке, он от дедушки, то есть предприятия «Омега», ушел после нескольких лет судебной тяжбы, и от бабушки, то есть мэрии… И стал областной собственностью. А еще точнее, здание оказалось в крепких руках арендаторов, которым постановление не указ. Хотя можно поспорить: ведь принципы реконструкции жилого дома в нежилой при, извините за каламбур, живых жильцах не ярославское изобретение. Наверняка они базируются на федеральных нормативах. Например, на СНиП «Жилые здания». Логично, что нежилые помещения в жилых домах — а общежитие трудно назвать нежилым помещением — должны размещаться, по правилам, на цокольном или первом этаже. Это условие нарушено: фирмы оккупировали этажи вплоть до четвертого, где еще проживают люди. Как и другое условие: не был устроен отдельный вход в нежилое помещение. Также запрещено в жилых зданиях использовать помещения для складов, промышленных производств и иных целей, не разрешенных СНиП. Поскольку на дверях многих фирм нет вывески, которая бы раскрывала род деятельности фирмачей, то жильцы общежития могут со страхом в сердце подозревать и о недозволенном промышленном производстве, и о тайных складах, и даже о таинственных иных целях… Опять же такая мелочь: случись возникнуть огню в здании, так пожарные машины не подъедут — несмотря на призыв не парковать автомобили фирм у подъезда, стоят миленькие! Впрочем, жильцам дома N 21 остается только ворчать, потому что считать их хозяевами положения нельзя: ордеров на жилплощадь у них нет. Даже жаловаться они не могут: не знают, на кого, потому что не знают, чьи они. Даже комендант общежития не смогла этого сказать. Жильцы здесь терпеливые и интеллигентные. Права качать не собираются по поводу притеснения фирмами. Вот бывшее общежитие предприятия «Омега» и ужимается все больше и дает простор конторам. А по выполнении губернаторского постановления это здание станет вовсе нежилым. Хотя трудно сказать, что в Ярославле наблюдается излишек жилья. Тысячи семей, в том числе молодых, ютятся по квартирам или живут в тесноте с родителями. Конечно, в теории содержать общежитие совсем не так выгодно, как, например, сдавать здание в аренду под офисы. В «тихом доме» масса хорошо укрепленных дверей, как уже говорилось, без вывесок, но с предупреждением: охраняется таким-то охранным агентством. Например, ничто не указывает на принадлежность одному молодому депутату ряда помещений на первом и втором этажах. Скорее, из-за обилия серьезных парней с суровыми подбородками возникает впечатление о какой-то военизированной организации. И особой рекламы здесь не желают. И все же есть кое-что положительное в соседстве с офисами. Например, протекает унитаз или раковина, так фирма, куда деньги за квартплату перечисляют, говорят, немедленно вызывает сантехника — иначе вдруг навесные потолки в офисах зальет. Правда, в этом отношении не повезло жильцам пятого этажа — под ними контор нет. Наверное, поэтому здесь вот-вот рухнет заплесневевшая стена в холле. Пока она стоит подпираемая тазиками и ведрами — лето-то дождливое выдалось! Сейчас около тридцати семей да десятка два холостяков уместились на пятом и частично на третьем да четвертом этажах. Семьями живут в комнатушках с общим холлом, кухней и санузлами. С Лилией Владимировной, бывшей радиомонтажницей с завода «Омега», мы встретились, когда она, собрав нужный инструмент, собиралась лезть на крышу подремонтировать уличную антенну. Ее дочь, шестнадцатилетняя Марина, родилась и выросла в этих стенах. С пяти лет живет здесь и Маринин ровесник Антошка, сын соседки Галины Борисовны. Да что там! Взять Максима, который родился, рос в соседнем холле, учился, поступил в институт, проживая в общежитии. И в армию ушел отсюда… Еще мне на полном серьезе рассказали: в одной из секций в стандартной комнатушке проживают аж три семьи! А вышло так: жили-были три холостяка. Потом с интервалами один за другим женились. Улучшать жилищные условия молодых семей не спешили, хотя есть свободные комнаты на пятом этаже. Так три семьи и живут: по очереди обедают, отдыхают и так далее. Немудрено: хотя к разговорам о расселении люди давно привыкли, однако сейчас все начеку. Долго отсутствовать нельзя. Случаи уже были — выселяли через суд. Люди знать не знали, жили у своих жен, мужей, родителей. Потом на досуге заглянут в общежитие, а им извещение: дескать, вас выселили через суд. Одному так прислали… Он, правда, и не расстроился. Все равно есть где жить — у жены квартира. И узнал-то случайно: паспорт менял, зашел на Салтыкова-Щедрина. Потом смеялся: в паспорте почему-то все равно общежитскую прописку поставили… А какие-то комиссии по общежитию уже ходили: меряли метры, считали людей. Жильцы делают попытки прописать близких родственников — жен, мужей и детей. Кому-то это удается, кому — нет. На первом этаже отгородила себе двухкоматную квартиру бывший комендант общежития. И даже ухитрилась прописать в нее сына с ребенком. А вот одна из моих собеседниц живет здесь с сыном одиннадцать лет на птичьих правах. К законному мужу не прописывают. Прописана с сыном у матери. Несмотря на это, в квитанциях на оплату общежитьевской комнаты упорно ставили троих проживающих, всю семью… Вот дама и платила за троих, пока не одумалась: а зачем, если она с сыном в мертвых душах числится? Главное, считают люди, чтобы расселили — если этот невероятный день настанет — не по коммуналкам. «Из коммуналки в коммуналку не пойдем!» — категорически заявляют жильцы. Опять же ходят и другие товарищи. О расселении ничего не говорят. Зато после визита напутствуют: следите за состоянием жилья! Судя по чистоте и опрятности холлов и кухонь, люди здесь живут аккуратные, порядочные. Но как бы выполняя наказ товарищей из комиссии, в одном из холлов сейчас принялись пол красить. И на прощание мне сказали: «Вы уж напишите, чтобы поскорее вопрос решался, а то мы уже за евроремонт принялись…»
