Просторно среди лиственниц и чисто.Чуть слышно: дятлы-лекари стучат…Стоят они на склоне каменистомИ держат небо на своих плечах…
Василий ГАЛЮДКИН Улица Песочная. Большая Полоса дорожного песка. Маленькая часть земного шара. Пустота. Бессмысленность. Тоска. Выйдет пьяный дворник на дорогу, Оставляя бесноватый след… Там давно никто не «внемлет Богу»: Господа там не было и нет! ІІІ Вячеслав ЛЕОНТЬЕВ ЛИСТВЕННИЦА Уместен здесь лишь нежный голос птицы, А не набор давно известных слов. Мне хочется молчать или молиться Средь этих мхом подернутых стволов… Здесь все вокруг покоем сладким дышит, И добрым светом наполняет взор. А ухо прислонить к стволу — услышишь Земли с высоким небом разговор. До звезд зеленой хвоей доставая, О вечном это дерево звенит. И неспроста Венеция на сваях Из наших русских лиственниц стоит. ІІІ Александр КАЛИНИН Нет ни особенных грехов, Да и особенных талантов… Всегда был к худшему готов И шел по жизни аккуратно. Не часто врал и в долг не брал. Где и когда на этом свете Я так бездарно разменял Великолепный дар бессмертья? ІІІ Дмитрий СОРОКИН О ясновельможной своей он так и не вспомнил ни разу, кокетке оливковоглазой, что ангелам застила свет. А Гоголь чернильницу нес спросонья в соседнюю залу, где ночью мышонок и пес запутали нитки вязанья. Тревожа подтаявший наст, охотился волк за лисою, и песня звучала, и Сольвейг нам пела, но не было нас. ІІІ Николай ГОГОЛЕВ Сегодня я смеюсь, Но я смеюсь от боли. Какой у яда вкус? Как губы твои, что ли? Ну, не гони, постой: Дай музыку дослышать. Нам никогда с тобой Уже не будет лучше… Наполнен до краев Аккорд последним словом — У каждого свое Бывает Ватерлоо. ІІІ Ольга КОРОБКОВА Смех слепого провиденья, Вой и эхо — от паденья. Стук: об стенку бьются лбы. Автомат судьбы. Зазвенело, замигало… Слушай, слушай: разве мало? Скрежет сердца, лязг зубов — Вот тебе любовь. Все мы, все мы где-то дети, Все нуждаемся в запрете. Жизнь как путь и смерть как цель… Сунь монетку в щель. ІІІ Леонид СОВЕТНИКОВ Клянет ли бедность пешеход Евгений, а дни идут ни шатко и ни валко: осмысленней их жалких откровений стилистика — у ночи приживалка. Не надобно проявленности лучшей, куда отрадней без стыда и горя спокойно думать о душе заблудшей, не прозревая низостей изгоя. Но вот манера, вот ведь незадача — легко ль прожить, живя не по уму, жалея сытых, ничего не знача… А дни идут, не жаль их никому.
