Если бы пенсионеры Федоровы были самыми обыкновенными ярославскими пенсионерами, все равно о них бы стоило написать. Впрочем, представляю, как Павел Николаевич и Лариса Евстигнеевна Федоровы возмутятся: а мы, мол, и есть самые обыкновенные! В принципе да. Как бы написали историки, яркие и типичные представители своего поколения.
ЗОЛОТОЙ ФОНД НАЦИИ ПЕРВЫЕ воспоминания о детских годах связаны с раскулачиванием родителей, хотя родители вовсе не были кулаками, не имели наемной силы, а были всего лишь трудолюбивыми крестьянами. Юность совпадала с войной. В молодости тоже тяжелый труд — страну надо поднимать из разрухи. Из деревни уезжают в город Ярославль. Женятся. Живут в бараке. Рожают двоих детей. Начинают от производства строить квартиру, хрущевку, на «пятерке», чем очень гордятся до сих пор. Честно работают и растят детей, поставив цель — дать им высшее образование. Выходят на пенсию и, убедившись, что у детей все нормально и на работе, и в семье, что внуки и внучки уже самостоятельны, возвращаются жить в родную деревню, лишь изредка наведываясь в свою городскую квартиру на «пятерке». Глава семьи Павел Николаевич живет в деревне Безмино Тутаевского района в доме предков с 1982 года. Лариса Евстигнеевна приехала попозже, потому что позже мужа вышла на пенсию. Когда мы с фотокорреспондентом приехали к Федоровым в Безмино — ровно пятьдесят километров от центра Ярославля, обнаружили еще одно приятное обстоятельство: оказалось, что пенсионеры Федоровы — давние подписчики «Золотого кольца», практически с первого номера газеты: выписали только появившееся «Золотое кольцо» для пробы, да так и остались нам верны. И на все события и в мире, и в стране, и в области смотрят глазами «ЗК». Сначала выписывали нас на городскую квартиру, потом перевели в деревню. Жаль, говорят, только, что газету в Безмино в лучшем случае приносят к вечеру, а то и вовсе 2 — 3 раза в неделю. А как только почтальон принесет газету, то у Федоровых идет борьба за право первым читать свежий номер. — Ну, что там произошло, что случилось — никого не убили, никого не посадили?! Давай рассказывай! — кричит обычно тот из супругов, кто не успел перехватить почтальона. — Да погоди ты, я еще только анекдотами наслаждаюсь, — поддразнивает тот, у кого газета в руках. Одним словом, патриархально, мило, дорого — прямо как у гоголевских стариков. Такие пенсионеры, как Федоровы, на мой взгляд, это золотой фонд нации. Никогда ничего от государства не ждали, не просили, да и ни у кого ничего не просили, все делали своими руками. И до сих пор делают: картошку сажают, козу и куриц содержат, кроликов выращивают. Несмотря на то что Павлу Николаевичу 76 лет, а Ларисе Евстигнеевне — 77. Но привело нас к Федоровым совсем иное обстоятельство. На встрече с читателями «ЗК» в Тутаеве мы узнали, что проживающий в Безмино Тутаевского района Павел Николаевич Федоров, причем проживающий в более чем скромной избе, родной отец заместителя губернатора области — директора департамента финансов администрации Ярославской области Анатолия Павловича Федорова. Того Федорова, который становится главным героем всех ярославских новостных и информационных программ, когда речь идет о принятии бюджета области. Да и вообще, Анатолий Павлович Федоров на политическом ярославском олимпе фигура значимая, вот мы и решили нагрянуть в гости к его родителям в деревню Безмино. Как нам сказали тутаевские читатели, Анатолий Павлович Федоров в деревню к родителям приезжает часто, каждую неделю, а иногда и чаще. Честно сказать, сначала мы опасались, что если нам и не укажут на дверь, то будут более чем сдержанны. К счастью, мы ошиблись. Очень милые, радушные старики. СПАСАЯСЬ ОТ РАДИКУЛИТА — В ДЕРЕВНЮ Быстренько поставили самовар, накрыли стол — свои яйца, козье молоко, яблоки из своего сада. Павел Николаевич невысокого роста, худенький, но лицом вылитый Анатолий Павлович. И очень словоохотливый, даже не дожидаясь вопросов, сам начал все рассказывать. — Родился я 1927 году в этой деревне Безмино, в 1931 году папу, когда у него уже было трое детей, раскулачили, хотя он кулаком не был, а был скорняком, много работал, и мы неплохо жили. У нас был большой дом, житница, сарай для инвентаря. Нас из дома выгнали и все отобрали, отца сослали в Среднюю Азию. Два года мы там прожили, но, поскольку он был мужик работящий, его быстренько приметили и взяли работать в ГПУ извозчиком. Потом разрешили вернуться в родные места. Отец в колхоз идти отказался, сказал, что к коммунистам не пойдет ни за что, и устроился сначала на конезавод в Большом селе, а потом в лесничество. Наш большой дом нам, конечно, не вернули, и тетка, сестра отца, отдала нам половину своего дома — у нее был пятистенок. Так до сих пор мы в нем и живем. Когда окончил семь классов, пошел работать на железную дорогу, так посоветовали добрые люди: там давали бронь от армии. Я на железной дороге всю жизнь и проработал, начал с кочегара, закончил машинистом. Причем помощником машиниста меня поставили в 22 года, а это такая ответственность — поезда водить. На пенсию вышел раньше, потому что замучил радикулит. И сразу уехал в деревню — только здесь и смог вылечиться старинными рецептами, еще мои предки ими лечились. На болоте растет трава, в народе декоп называется. Ее настаивают на водке или спирте и три раза в день по столовой ложке пьют. И на печке надо прогреваться. Вот как в деревню переехал, так радикулит меня, не поверите, мучить перестал. Лариса Евстигнеевна, как и любая женщина, больше, конечно, говорила не о себе, а о детях, о семье, вспоминала, как поженились. — Наш род с Вологодчины, тоже зажиточными были. Но однажды отцу кто-то шепнул, что его придут раскулачивать, а потом сошлют. Он быстро в тот же вечер и уехал. Договорились с мамой, что встретятся в Ярославле, куда она должна была отправиться с детьми — а нас тогда уже трое у них было. Так мы и спаслись. В Ярославле отец нас встречал каждый день, и еле дождался. Помню только, как он сказал маме при встрече, что если бы она с нами не приехала, то бросился бы с моста в Волгу. Мы поселились в Романово-Борисоглебске. Всего нас в семье было пятеро сестер, я — старшая. А старший брат погиб на фронте. С Павлом мы учились в одном классе, пока он не ушел из школы после окончания седьмого. Но я на него тогда и внимания не обращала, он маленький был, это уж потом подрос. А Толя у нас высокий и дочка Валя высокая — это в моего отца, очень высоким был. Как получилось, что вышла замуж за Павла? Я дружила с его младшим братом Сашей, который был моложе меня на пять лет. И вот Сашу забирают в армию, а Павел мне делает предложение, при этом говорит, что пять лет — это большая разница, а год-два ничего не значат: я ведь Павла на год старше. Я, может быть, тогда и не пошла бы замуж, но у меня был еще один кавалер, и тоже мне сделал предложение. Я ему сказала, что подумаю. Но он вдруг отвечает: ты продумаешь и вообще замуж не выйдешь, так и останешься в старых девах, тебе ведь уже 25. Мне стало обидно, и я сразу на предложение Павла согласилась. Саше все объяснила. А он начал всхлипывать: конечно, я пацан, мальчишка. И вот с Павлом мы прожили 52 года. — И ни разу не расходились, — встревает в разговор Павел Николаевич. — Как это не расходились? — удивляюсь я. — В смысле не ссорились? — Ссоры, конечно, бывали, но не серьезные, никогда никто из нас не грозил, что уйдет. Всегда в согласии. — Конечно, в согласии, — смеется Лариса Евстигнеевна. — Он все решит, а я со всеми его решениями должна соглашаться. Ведь всю жизнь каждый выходной в деревню ездил. Иной раз дети заболеют, я ему говорю: «Павел, останься, Толик или Валюшка болеют». А он: «Ты сама врач, вылечишь, а я к матери поеду». Тоже, думаю, верно, матери помочь надо, она ждет. В разговор снова вступает Павел Николаевич: — Да, у меня жена молодец! Толя, наш первый сын, родился 2 января, а 1 января мы приехали в деревню Новый год встречать, а утром второго пошли к теще в Тутаев. Лариса 12 километров пешком прошла, а дорога там то вверх, то вниз. Молодые были, глупые. Я ей тогда, помню, сказал: «Сына мне рожай, только сына». Она Толю и родила. А через год второго ребенка ждали. Я говорю жене: «А теперь только дочку хочу. Родишь сына, на грузовике приеду, а за дочкой — на черной «Волге». Мне когда сообщили, что дочка, я от радости прыгал. Она в окно мне показывает, а я ей кричу: «Жди, на такси приеду за тобой». Лариса Евстигнеевна добавляет: — А у меня и мама легко рожала, меня вообще родила на стоге сена, вместе с отцом метали сено: он наверху, а она внизу подавала ему. Вдруг мужики кричат: «Еська, Еська, слезай, у тебя баба-то рожает!» ПЕРВЫЙ ПОМОЩНИК Лариса Евстигнеевна рассказывает, что старший сын Толя был ее первым помощником во всем. Учился Толя хорошо с первого класса, правда, учительница говорила, что словно гвоздик у него — всегда вертится, молчит, но вертится. После окончания восьмого класса Толя, у которого и четверок-то было мало, вдруг решил идти в ПТУ. Отец строго сказал: «Нет. Сначала 10 классов, потом институт, потом аспирантура». — Так я, что, всю жизнь так и буду учиться? — возмутился Толя. — Пока мы живы-здоровы, и будешь учиться, — сказал отец. Сначала сын хотел поступать на химический факультет политехнического института: химия и математика были его любимыми предметами. Но мама отговорила: сама всю жизнь в химии, аппаратчиком в НИИМСК проработала, с отравлениями несколько раз лежала. Печень увеличена. И хотя в 45 лет и вышла по вредности производства на пенсию, Лариса Евстигнеевна говорит, что до сих пор не может переносить резких запахов: ни керосина, ни табака. Почему сейчас и кроликов разводят — другого мяса Лариса Евстигнеевна употреблять не может. И козье молоко по этой же причине пьет. Сын вроде прислушался, а тут как раз открылся Ярославский государственный университет, и он подал документы на экономический факультет ЯрГУ. Не пожалел — с первого дня учиться нравилось, и до сих пор работу свою любит. Организаторские таланты, судя по рассказам родителей, были у Анатолия Павловича с детства. В деревню приедут, всех детей на прополку поставят, Толя старшим сам себя назначит. Всем раздает полоски — сестре, двоюродным братьям и сестрам и себе. — А почему себе меньше? — кричат те. — Так я же ваш бригадир, я за вами буду смотреть, командовать буду, значит, мне меньше и надо. С женой Галей познакомились в университете — вместе учились. И работали вместе до последнего дня: прошлым летом Галина Федорова умерла после тяжелой болезни. Лариса Евстигнеевна говорить об этом не может — сразу плачет. И вновь переходит к воспоминаниям: — Сначала они с нами жили. Когда у них дочка Леночка родилась, я уже работала в гостинице моторного завода, недалеко от дома. В обед домой прибегу, и пока Галя с Леночкой гуляют, все приберу быстренько, приготовлю. Галя придет, всплеснет руками: — Ой, к нам добрая фея прилетала, все прибрала! Я рассмеюсь и снова на работу убегу. Жили дружно, и дети между собой очень ладили, никогда не слышала, чтобы они друг другу грубое слово сказали. Молодцы. И мы не вмешивались ни во что: как считаете нужным, так и поступайте. Помню, звонит мне Толя на работу: повышение ему предлагают, спрашивает, соглашаться ему или нет. Я говорю: «Сынок, сами с Галей решайте». Трубку положила, а начальник спрашивает, зачем сын звонил. Я ему и сказала. А начальник мне: «Немедленно перезвоните ему и скажите, чтобы соглашался, вот я однажды тоже отказался от повышения, и с тех пор мне ничего не предлагали». Павел Николаевич: — У Толи карьера быстро пошла. Работа ему нравилась, и чувствовалось, что он живет ею. И на работе его уважали, советовались с ним. Я отзывов о нем много хороших слышал, хоть сам в его работе, конечно, не разбираюсь. Потом, он у нас ведь не пьет, не курит, голоса не повышает, матом не ругается. Однажды спросил его про какой-то банкет, а он мне и говорит: я ведь за весь вечер стопку могу выпить и, чтобы не смущать остальных, потихонечку уезжаю. Он и дома, когда собираемся, не выпивает. Иной раз Галина его уговаривает-уговаривает бокал шампанского выпить. Однажды, Толя еще был совсем молодой, перешел в КРУ работать. И послали его на овчинную фабрику. Он приезжает и говорит: «Батя, тебе полушубок надо?» Я как на него пошел: — Да если ты мне полушубок сделаешь, я тебя с ним и выгоню! Тебя хотят купить за этот полушубок! Тебе расти надо! Работай только честно! И все, больше у нас с ним на такие темы даже разговоров не было. Лариса Евстигнеевна: — А я ему говорила всегда при очередном повышении: «Сынок, никогда ни у кого не будь в зависимости». ПАВЕЛ, ПАВЕЛ, ИДИ СКОРЕЙ, ТОЛИКА ПОКАЗЫВАЮТ — А вы гордитесь, что ваш сын стал большим человеком, заместитель губернатора? — Про себя, если честно, гордимся, но вслух никогда ни с кем об этом, конечно, не говорим. И дочкой довольны. Дети хорошие у нас. — Неужели вам сын не предлагал лучшего дома построить? Сейчас коттеджи в моде. — А у нас хороший дом. И Толя его любит. Однажды они с женой Галей чуть было не решили свою дачу строить и сказали, что тогда уж так часто приезжать не смогут. Я им говорю: «Зачем вам дача, всем здесь места хватит. И родится столько всего, особенно яблок иной раз так много, что не знаешь куда деть: и раздаешь, и скотину кормишь». Павел Николаевич: — Вот баню сын помог сделать. Жена меня все пилила: у всех бани, а у нас помыться негде, а у тебя руки золотые, сделай хотя бы простенькую. Я и начал типа сарайчика строить. Сын приезжает: — Это что? — Баня, — отвечаю я ему. — Это же сарай, — говорит он. Вернулся в Ярославль и звонит сестре Вале: отец, мол, у нас с ума сошел, хочет в сарае мыться. Давай, говорит, купим ему сруб для бани. Так и сделали. — А вы пытаетесь разобраться в работе сына или хотя бы понять, чем он занимается? Павел Николаевич: — Нет, конечно. Я попытался однажды что-то выяснить. Сын махнул рукой и сказал, что мне этого не понять. Да и прав, наверное. Я как-то смотрю по телевизору новости, и показывают репортаж с заседания думы. Сын выступает, о чем-то говорит, я, конечно, не понимаю, тут Цветков, депутат, встает, тоже что-то говорит, а Толя на него как замахнется и говорит в камеру: «А ты не финансист, ничего не понимаешь». Сын домой приехал, я его давай воспитывать: «Ты что это на депутата так замахиваешься?!» А Толя так отвечает: «Ерунду несет Цветков, вот я и не выдержал». Провожать нас Павел Николаевич и Лариса Евстигнеевна Федоровы вышли, как это и полагается в деревне, всей семьей, тщательно одевшись. Показали своих красивых кур, красавца-петуха, баню, поленницы, огород, занесенный снегом. В деревне было совсем тихо. Я спросила, удивляются ли соседи, что их сын, заместитель губернатора, приезжает к ним часто и живет в таком весьма скромном доме. — Никто не удивляется, потому что все давно к этому привыкли. Деревня Безмино небольшая, нет ни магазина, ни коммерческих ларьков. Даже за хлебом приходится ходить в соседнее село Ильинское. И в церковь в Ильинское ходят, особенно Павел Николаевич часто ходит в церковь. А в город, говорит, совсем не тянет.
