Его имя в свое время не то что было на слуху, а гремело. Кавалер главного ордена страны, депутат Верховного Совета РСФСР, вожак комплексной бригады монтажников железобетонных конструкций. Карьера на первый взгляд простая. Построил в Рыбинске 400 домов.
Только за полтора десятилетия сдал в эксплуатацию 800 тысяч квадратных метров жилья — столько, сколько вообще было в городе до 1950 года. Борис Михайлович Соколов. Что и говорить, необычная под его началом значилась бригада — целых 92 человека. Потянула бы на СУ не существующего ныне треста № 16. Соколова наделяли неслыханными полномочиями: в документе о приемке очередного дома его подпись была первой, а потом уже следовал автограф председателя государственной комиссии. Впрочем, коллеги больше вникали в характер Бориса Михайловича не по сути авторитетного руководителя, а как трудяги, выбиравшего на наших грешных стройках самую сложную работу. Никто не мог сказать, что бригадир почивает на лаврах. Немногие знали о пристрастиях и увлечениях Соколова. А он кроме главного дела жизни всегда занимался живописью. И держал кисть не менее уверенно, чем любой рабочий инструмент. Сейчас в гараже Бориса Михайловича еще станок, с помощью которого он мастерит рамы для картин. На третьеклассника из Ростова-на-Дону художники и задумчивые ценители искусства обратили внимание на первой же выставке. От пацана до парня — мгновение, как и вся жизнь Бориса Михайловича, вступившего недавно в 75-й год своего бытия. Вчерашнему школьнику предлагали учебу в Академии художеств, а он смущенно откладывал окончательное решение. Чего в юных головах не возникает! Все будущие пути переберешь. Не отважился усесться лишь напротив холста, продолжил поиски. В училище по столярной части пришел… Армейский друг письмо прислал: «В Рыбинске началось большое строительство, приезжай, Борька!» Ну и рванул сюда на всю оставшуюся жизнь. В бригадиры каменщиков с двенадцатилетним стажем вышел, пока не стал совсем знаменитым в эпоху крупнопанельного домостроения. Живопись не бросал никогда. Отпуска на нее тратил, дни и вечера, в зависимости от того, в какую смену пахать на стройке. Страсть есть страсть. И рождались под кистью обожаемые пейзажи Рыбинского, Пошехонского, любого другого района. Выписывались самые красивые храмы области. Вот он, Юршинский остров на водохранилище. Какие виды! Заодно здесь вечно молодому Соколову можно и в сегодняшнюю пору размашисто пробежаться на лыжах. Мы в микрорайоне Переборы, в квартире Бориса Михайловича на улице Инженерной. Она больше смахивает на стесненную обстоятельствами галерею, чем на жилище. Десятка три развешанных и расставленных картин. Немало — в работе. «Руки чешутся, если пауза без кисти», — смеется маститый пенсионер, а потом добавляет обо всем остальном: — Как сложилось, так и сложилось. Не скажу словами героя из «Горячего камня», что если б повторилась жизнь сначала, прожил бы ее точно так же. Но… Все было по-честному. В президиумах я не засиживался. Работал до седьмого пота. Сейчас все меньше в живых из моей классной бригады, но каждый спрашивает порой: «Михалыч, как ты мог разрываться на части?» Да я не разрывался. Я работал, как учили и воспитывали. И как наказывала совесть. Ведь, когда «гремел», думаешь, мало мне предлагали всякие окололичности? Очереди на все и про все. Ты депутат. Сделай машину, сделай квартиру. За приличную взятку, естественно. Ни разу не поддался. Я, извини, Соколов! Полет всегда был нормальным. И этим счастлив. Правильный ли выбор? Я любил все, что люблю до сих пор. Вот такая штука. А хочешь, под гитару спою?.. Депутатский билет Борис Михайлович, конечно, бережно хранит. Но есть еще документ, который он считает главным, — удостоверение заслуженного строителя. Как раз в декабре почетное звание присвоили, когда Соколову был всего тридцать один год. В тридцать шесть к медалям прибавил орден Ленина, в тридцать восемь стал депутатом Верховного Совета России. И всю жизнь писал картины. Продавал, дарил с душой и талантом созданные произведения. Кстати, Борис Михайлович любит творить у мольберта под классическую музыку, говорит, что это по-особому вдохновляет. Что до подарков, так они остались от рыбинца в музее Мологи, с графом Андреем Андреевичем Мусиным-Пушкиным и княгиней Марией Андреевной Магаловой отправились в Париж, разошлись по верным друзьям, воинским частям. Например, флотскому гарнизону достались копии картин Айвазовского. Когда большой военный начальник из Москвы увидел, как матросы тащат пять внушительных работ, не поверил вначале, что они выполнены рабочим. Это уже потом посыпались заказы из штаба, которые забирал нарочный мичман, приглашение необычному художнику приехать в столицу. О многом переговорили мы с этим удивительным человеком — о недавно сделанной копии картины Шишкина, о встрече с первым космонавтом Гагариным, об автографе Терешковой, о том, как Борис Михайлович после стройки, будучи пенсионером, еще проработал до семидесяти лет в солидной организации. Главная профессия по сей день покоя не дает: — Обидно за стареющий жилищный фонд. Дома не должны дряхлеть и разваливаться. Взять Москву, там давно сообразили, что нужен специальный трест по ремонту, даже такого узкого направления, как профилактика соединительных швов между панелями. Куда денешься, болит сердце, когда видишь бесхозяйственность и бесконтрольность. Вот мода пошла — делать перепланировки квартир. Занимаются этим зачастую некомпетентные люди, не понимающие назначения конструкций. Недолго и до катастрофы, когда целый подъезд может рухнуть. Не дай Бог, конечно. Но ведь должен быть какой-то порядок построже… И снова бесконечный мир живописи. Борис Михайлович Соколов на долгие часы и дни уходит в него с головой. Есть и идея-мечта: в новом году устроить в городском музее персональную выставку. Готовиться уже начал. С кондачка, говорит, серьезное дело не делается.
