Человек ко всему привыкает — вот и мы почти уже привыкли к предвыборной кутерьме, порой даже ка- жется, что так было всегда и что это сумасшествие никогда не кончится. Нервно щелкаю пультом, только экран равнодушно выдает все одно и то же — то дебаты с участием агрессивных, косноязычных депутатов, то рекламные ролики, герои которых пытаются наставить нас на путь своей истины. И порой уже, теряя чувство реальности, начинаю мысленно, а то и вслух, нарываясь на осуждающие взгляды домочадцев, дискутировать с господами, рвущимися к власти. Но это редко, чаще телевизионная болтовня вызывает лишь глухое раздражение или смертную скуку.
РВУЩИЕСЯ К ВЛАСТИ Другое дело — агитация в реальной жизни, часто смех и грех вперемешку. Вот всего одна картинка из жизни. Сижу в физиокабинете районной больницы, принимаю сеанс УВЧ. Рядом приземляется моя добрая знакомая с той же целью. Но вместо того чтобы начать лечение, она достает из сумочки вчетверо сложенный листок: — Вот, почитай, сейчас сняла с дверей дома. Отказываюсь, с одной рукой как-то неудобно. Но женское любопытство побеждает. Просим сестрицу: — Прочитайте, пожалуйста! Милое молодое лицо заливается краской смущения, как только взгляд падает на первые строчки. — Извините, это я читать не могу… Кое-как беру листок сама и читаю. Первое чувство — растерянность, а потом — стыд, стыд, который студит сердце. Видно, что писал не дурак — листовка написана, вернее, отпечатана в стихах, все грамотно — и ритм, и рифмы. Но слова! Отборный мат, которым автор поливает нашу жизнь, и власть, и страну, в которой живет. — Пошехонцы чудят? — спросила собеседницу. — Не думаю, пожалуй, повыше будет. И подумалось: ведь это написали тоже люди, рвущиеся к власти. Так неужели мы отдадим страну в их руки? Нет, на выборы я пойду и голосовать «против всех», как собираются сделать мои друзья, не буду, а попробую послушать голоса будущих депутатов и проголосую хотя бы за тех, кто дружен с родной русской речью. ДЕПУТАТ ТОЖЕ ЧЕЛОВЕК Мы можем любить или не любить своих избранников (не мужа ведь выбираем, и не на всю жизнь), но признать, что все они люди и ничто человеческое им не чуждо, мы должны. Не так уж и часто нам доводится видеть депутатов высокого полета в их обыденной жизни. А жизни этой не всегда и позавидуешь. Оказывается, депутат боится того, что мы, избиратели, увидим не прилизанное, напомаженное для телеэфира лицо будущего заступника народного, а лицо обычное, как говорится, кухонно-обиходное. А это, как жизнь подсказывает, лица далеко не одинаковые. Случилось мне недавно ехать автобусом из Рыбинска. В попутчики попался разговорчивый мужичок моего возраста, из бывших военных, который, уйдя в отставку, поставил крест на городском житье-бытье да и поселился с женой в нашей пошехонской глухомани. Дорога неблизкая, часа два пути, разговор сначала петлял вокруг общих знакомых, потом переключился на события, свидетелями которых мы оба странным образом оказались, а потом самым естественным образом вырулили на предстоящие выборы. И мужичок рассказал нехитрую историю: — Зять у меня — депутат Государственной думы, муж сестры. Живут в одной из соседних областей, он был там редактором областной газеты, потом как-то сумел выдвинуться, в общем, избрали его. Ездит важный теперь, весь из себя. Как-то приехали все к матери, собрались с мужиками на рыбалку, взяли сеть с собой. И столько нам рыбы привалило, еле вытащили на берег. Как занервничал наш депутат, завизжал: — Что вы наделали! Через полчаса здесь милиция будет, протокол составят, опоганюсь с вами… И рванул в лес. Только на другой день к вечеру домой вернулся, да и то сначала мальчонку-грибника послал узнать, все ли тихо в деревне. Вот так! Очень ему надо на второй срок избраться, чтобы на пенсию с этой зарплаты уйти. Подумалось: все ведь люди, кто же о высокой пенсии не мечтает и кто же виноват, что одному удалось ухватить за хвост синюю птицу, а другому нет. Но все равно грустно, денег ради рвутся наши избранники в Госдуму, а нам-то, наивным, все кажется, что они за Россию болеют, за нас, несчастных, за светлое будущее детей наших. О ШКОЛЕ ЗАМОЛВИТЕ СЛОВО Я учитель, а потому вылавливаю из предвыборных обещаний то, что бальзамом ложится на сердце. Вот одна из партий обещает врачам и учителям минимальную оплату в шесть тысяч. Аж в зобу дыханье сперло! Хотя я не о себе, чего уж мне, школка маленькая, надбавка за резиновые сапоги и копание в навозе, то есть сельская, выдается. Губернатор у нас передовой — сохранил нам свою надбавку, грех обижаться. Я о молодежи, о тех учителях, которые, несмотря ни на что, пришли или придут в школы. И при такой наполняемости классов городских школ, с колоссальной нагрузкой в тридцать часов вместо восемнадцати, с классным руководством, надомничеством и прочими заморочками будут получать чуть более трех тысяч. Не понаслышке говорю, знаю, младшая дочь работает в школе большого города. Вот им бы обещание депутатов ой как пригодилось. И врачам. В их руках самое ценное, что есть у человека, — жизнь. Так неужели хирург, который должен ежечасно быть готовым встать к операционному столу, должен тоже копаться в земле и навозе, чтобы разнообразить семейный стол. Слава депутатам, которые думают об этом, только вот если на самом деле думают, а не просто мечтают в Госдуме до пенсии досидеть. Волнует, конечно, сельских учителей и то, как отнесется новая Государственная дума к сельской школе, найдет ли денежек на ее сохранение или поспешит избавиться, как от лишней обузы, закроет, и все — нет школы, нет проблемы. Пожалуй, один Владимир Вольфович и печется о нас, так как ЛДПР неоднократно высказывала свою позицию, что «в каждом районе с сельским населением должна быть сельская школа». Да боюсь, и Владимир Вольфович лукавит, одна-то школа в Пошехонье, может, и останется, а мы-то о Кладовской и других таких же переживаем. А еще нас волнуют школьные образовательные стандарты, бесплатные учебники, стипендии для студентов и единый экзамен, конечно же. Но обо всем этом депутаты будто бы стесняются говорить, или образование снова останется на задворках законодательного действа? ВСЕ ПОВТОРИТСЯ… Терпеть и ждать осталось совсем недолго. И наступил праздник! Нет-нет, не спешите улыбаться. Для старшего поколения нашей необъятной страны день выборов все-таки так и остался праздником. Они помнят, как в этот день украшались участки, в магазины к этому дню привозили товар, давали нехитрые продукты, а иногда даже «выбрасывали» ситчик. На улице играла музыка, после голосования расходились по домам и праздновали или шли в клуб смотреть специально к этому дню подготовленный концерт художественной самодеятельности. Комиссия собиралась затемно, сидела разряженная в пух и прах, задрапированные красной материей кабины пугали своей таинственностью. Оставаясь один на один с бюллетенем, человек испытывал страх, будто всевидящее око вождей с портретов проникало и сюда, и человек голосовал не так, как хотел, а «как надо». Из города то и дело поступали звонки, и председатель комиссии рапортовал о ходе голосования, волнуясь, чтобы не оказаться хуже всех. К обеду обычно голосование заканчивалось, и комиссия, поругивая ленивых, готовилась отпраздновать событие. Праздник превращался в веселое гулянье с песнями, танцами, иногда и мелкими потасовками. Ближе к вечеру выяснилось, что кто-то, обычно два-три человека, не больше, на участок так и не явился. Спешно проводили так называемый мозговой штурм, выясняли, где могли застрять несознательные граждане, отправлялись на поиски и чаще всего находили, заставляя исполнить свой гражданский долг. На моей памяти был случай, когда мужичонку привезли на мотоцикле из соседнего Первомайского района, стащили пьяного с печки, протрясли на ухабах. Прибыл он на участок, проголосовал, да еще и взбучку получил. Много было курьезов. Случалось заставать избирателей и на предсмертном одре, и пробираться к десятку старушек по тонкому осеннему льду, и принимать пироги от благодарных избирателей. А потом все по сценарию, подсчет — стопроцентная явка, испорченных бюллетеней нет. Сейчас все так же и уже по-другому. Все проще, демократичнее, суше. Нет уже былого веселья, эйфории от чувства исполненного долга. Вот наступит воскресенье, и первыми придут голосовать бабушки, достав из сундуков слежавшиеся шали, и будут с виноватой улыбкой озираться по сторонам, отыскивая того, к кому бы обратиться. И до невозможности вежливая комиссия будет долго объяснять, что ничем не может помочь, разбирайтесь, мол, сами. А потом потянутся мужички с помятыми после вчерашнего лицами. Будут до невозможности тихи и дисциплинированны, а выйдя на улицу, перематюгают на чем свет стоит всю власть и, если удастся скооперироваться, привычно потянутся в уже знакомые точки за самогоном. Расправившись с домашними делами, придут женщины, чтобы продемонстрировать свои наряды, неспешно ступят в зал, будто на подиум, и поплывут. И один Бог знает, что у них в это время на уме. Последними придет молодежь. Лениво перебрасывая во рту жвачку, пройдет иной молодец в кабинку и задержится там дольше обычного. Порадуюсь: хоть кто-то пришел, действительно, выбирать свое будущее. А за всем этим будет наблюдать милиционер, кто-нибудь из местных, демократия демократией, а порядок превыше всего.
