Только благодаря неуемному характеру молоденькая ярославна Ирина Ковалева оказалась в дни августовского переворота 91-го в самой гуще событий, обдирая свои худенькие коленки на московских баррикадах. В этой невысокой хрупкой женщине и сегодня есть что-то мальчишеское. Хорошая какая-то юношеская взъерошенность.
КРЕСТЬЯНСКИЕ КОРНИ Ирина гордится своими корнями — крестьянскими, из Некоузского и Некрасовского районов: один дед ее был печник, другой — лесник. Считает себя, не сочтите за национализм, чистокровно русской. Без примесей. Ведь предки ее из Некоуза, где некого узить было, когда пришли в то местечко татарские отряды. Все жители попрятались в непроходимых лесах, лишив тем самым захватчиков возможности насиловать наших женщин. И производить на свет Божий в дальнейшем полукровок. Ира, сколько себя помнит, всегда что-то сочиняла. Все, кроме стихов, конечно. Например, в 3-м классе начинала работать сразу над двумя романами. Вот такая кроха-монументалистка! Но первая проба пера относилась все-таки к малым литературным жанрам — это был рассказ о лисенке. От деда-лесника, видимо, передалась Ирине, горожанке, родившейся в Ярославле, любовь к родной природе. Большая и на всю жизнь. ЗАЙЧИКИ, КРОЛИКИ И КРЫСА ШУШЕРА Вторая большая любовь Ирины Ковалевой — театр. Которым она в школьные годы просто бредила. Мечтала стать артисткой. Это очень расстраивало ее маму Таисию Александровну, работавшую в то время преподавателем режиссуры и актерского мастерства в Ярославском училище культуры и имевшую об актерской профессии далеко не стороннее познание. И чтобы дочка почувствовала, как говорится, на собственной шкурке прелести театральной карьеры и перестала упрямо твердить: «Пойду в актрисы», Таисия Александровна засунула ее в народный театр Норы Евгеньевны Буреневой, где миниатюрной Ирочке доставались лишь роли зайчиков и кроликов. Самая крупная роль, сыгранная Ириной за годы ее актерства, — крыса Шушера из «Буратино». Не получилось из Ирочки Ковалевой великой актрисы. И ладно. Но любовь к театру осталась навечно. ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО СЛУЧАЙ В жизни Ирины случай не раз сыграл свою судьбоносную роль. К примеру, ей совершенно удивительным образом удалось поменять ярославскую квартиру на московскую. Тетушка ее однажды в храме познакомилась с женщиной, мечтавшей перебраться в Ярославль, и теперь у Иры собственная квартира в Москве. Хотя у ярославны не было планов остаться в столице после окончания учебы. А не случайно ли то, что, не поступив трижды на факультет журналистики в ЛГУ, в четвертый раз Ира подает документы в МГУ и поступает сразу? Причем в только-только открывшуюся группу журналистов-телевизионщиков. Куда из двух сотен желающих набирали лишь двенадцать. Как в театральный. На экзамене абитуриентам нужно было сказать что-нибудь в камеру. На собственный вкус и без предварительной подготовки. А Ира еще зуб сломала на беду. Поэтому, совершенно не надеясь на успех, сев перед нацеленной на нее камерой, бухнула: «Вы были в Ярославле?» И начала рассказывать про какой-то памятник, который снесли… Закончила она свое выступление фразой: «Я не понимаю, что происходит!» Ее приняли в числе первых. А вот первый рабочий день Ирины можно отнести к разряду уж совершенно фантастических случайностей. 16 августа 1991 года она пришла на самое, по ее мнению, по тем временам демократичное и передовое телевидение, альтернативное ОРТ — Российское. Сергей Григорьевич Торчинский, главный редактор общественно-публицистической редакции, на ее: «Здрасьте!» — ответил вопросом: «Что хочешь?» — «Практику пройти!» — «Приходи в понедельник, 19 августа». В понедельник телестудию охраняли солдаты… Три дня ярославна бегала по баррикадам, наблюдая за происходящим, снимая известных и неизвестных. Ельцина и Ростроповича… Эти три дня многих проверили на прочность. Есть ли у человека стержень или так — бесхребетный. Ирина потом напишет повесть «Хроника моего переворота. Документальный фильм, который уже невозможно снять». Вот несколько вырванных из той повести абзацев. Они расскажут об авторе лучше меня. ЭТОТ СПЕКТАКЛЬ БЕЗДАРЕН «… Какое смешное словосочетание — чрезвычайное положение. Шипяще-ползущее насекомое. Переворот — конкретнее. В нем движение, быстрые перемены. Переворот — это уже зверь. Но воспринять это всерьез? Смешно. Просто потянуло на улицу: увидеть что-нибудь. Ну, например, каких-то солдат, какие-то танки. И меня выпроводили в редакцию. Два часа дня. Около подъезда — стулья, кресла, ящики столов. Чуть вдалеке, за деревьями, то ли БМП, то ли БТР. Дежурит хмурый, но обыкновенный почти знакомый милиционер. — Пройти можно? — Пропуск. — А почему мебель на улице? — Старую меняют на новую. — Странно… На этажах пусто, сквозняк, брошенные бумаги. И солдат с автоматом у лифта. Неприступен, как забытый фикус. — Зачем пришла? Домой! — редактор зло и одновременно как-то растерянно посмотрел в мою сторону. Глянул и тут же забыл о моем существовании. Потому что на экране телевизора — площадь, танки, голос англоязычного диктора… Мы ждем. Ждем, когда придут солдаты и прогонят. Ждем новостей, приказов, распоряжений… Кто-то первый не выдерживает: «Все! На улицу!» Собираем по пустым комнатам клей. На ксероксе, который вот-вот расплавится, — обращение и указ Ельцина, полученный по факсу из Белого дома. Хоть какая-то доля информации. Мы идем клеить листовки! Четыре часа дня… Восторг оттого, что люди собираются у этих маленьких листочков… Раздражает только собственный вид: на мне короткая юбка и туфли на высоких каблуках. Для борьбы за демократию надо как-то иначе одеваться… Наконец-то — танки! На Тверской в районе «Макдональдса», куда стоит очередь за гамбургерами. Ощущение всенародного праздника. Продают мороженое, пирожки, дети с воздушными шариками. Мы осмелели настолько, что наклеили листовку прямо на танк… — Эй, Гаврош, оставь телефон. Вечером надо будет созвониться… Мудрый совет о том, как наладить контакт с новым коллективом — нужно вместе расклеивать листовки. На себе проверено, очень помогает. День второй. Полдень. Все утро искали камеру. Мир держится на старых друзьях: все нашли у моего приятеля Левки, оператора кабельного телевидения. Два часа объезжали завалы, баррикады, заслоны. Добрались до Белого дома, когда митинг уже закончился… — Приветик, приветик! — неожиданно знакомое лицо моего педагога — Самарий Зеликин, снимает фильм об Александре Яковлеве. Вообще, у Белого дома было столько встреч… Одна! Ребята побежали куда-то к главному входу. Страшно, когда никого рядом, одна в нервной суетной толпе, в ожидании выстрелов, танков, солдат. Начинается штурм! Меня взяли и поставили к стенке. — Не волнуйтесь, здесь спокойнее, — человек держал в руке пакет с молоком. Теплый шарф был намотан вокруг шеи. Я посмотрела на человека и поняла, что это доктор Ватсон, в смысле Виталий Соломин. — А вы что здесь делаете? — Стою, — ответил Ватсон. — Элементарно… Трассирующие автоматные очереди… Мы выбежали на улицу Чайковского. Под эстакадой — дым, вспышки, крики людей. Мимо нас обычным шагом проходят две девчонки. — Что там? — Ой, там ноги в люке канализации. Двоих, кажется, раздавили! Мы сами видели!.. БЕЛАЯ ВОРОНА Ирина Ковалева, студентка 5-го курса, геройски доказавшая свою преданность выбранной профессии, после переворота была зачислена в штат сотрудников ГТРК «Россия». В группу, работавшую над очерково-публицистической передачей о необычных людях, чудаках, самородках, на которых, собственно, и держится-то Россия, «Белая ворона». Команда программы подобралась сплоченная и увлеченная. А герои передачи становились на долгие годы Ириными друзьями. Как, к примеру, певица Тамара Гвердцители. В БАНЮ СО СТЕПАШИНЫМ С 3-го курса Ирина подрабатывала в «Огоньке». Однажды тогдашний завотделом публицистики Борис Чернов предложил студентке взять интервью у никому не известной французской певички. Мол, продюсер ее пророчит этой певице звездное будущее. Ирина побеседовала с худенькой француженкой, облаченной в простенькие джинсы, которой Москва совсем не понравилась — грязная очень: пока ехали в машине, все стекла забрызгали… Вы уже, наверное, догадались, что Ирина Ковалева одна из первых проинтервьюировала для российской прессы ныне приму французской эстрады с мировым именем, недавнюю гостью Ярославля Патрисию Каас. К разряду анекдотичных можно отнести курьезную ситуацию, в которую попала Ирина в Великом Новгороде, куда однажды приехала снимать передачу о главе администрации Михаиле Прусаке. На аудиенции у главы Ира встретилась с Сергеем Владимировичем Степашиным, который находился в старинном русском городе с визитом. И так как жили они в одной гостинице, недавно назначенный министр юстиции и юная корреспондентка возвращались туда вместе. Из гостиницы навстречу им выбежали ребята из Ириной команды с радостным криком: «Ирка! Здесь есть сауна!» И Ирина без какой-либо, как она выразилась, задней мысли предложила своему попутчику: «Пойдемте в баню!» Надо ли напоминать читателям, что предшественник Степашина, министр юстиции Ковалев, был освобожден от занимаемой должности потому, что его застукали с девчонками в бане! Однако находчивый Сергей Владимирович очень удачно вышел из неприятного положения, ответив: «Ирочка! Я понимаю, что ваша фамилия Ковалева, но дайте мне немного поработать!» СЛУЖЕБНЫЙ РОМАН С будущим своим мужем Андреем Тамонтьевым Ирина познакомилась в телевизионном цикле «Россияне» — абсолютно служебный роман. В результате которого на свет появилось самое лучшее произведение их дуэта — любознательный и шустрый сынишка Шурик. Он в младенческом, еще дошкольном возрасте уже, подражая родителям, заявляет обожающей его бабушке: «Говорю тебе, отстань. У меня много дел — надо писать сценарии и монтировать передачу…» Сейчас Ирина и Андрей работать вместе не могут. Двум творческим неординарным личностям это противопоказано. «Иначе — либо разведемся, либо убьем друг друга!» — смеется Ирина. Поэтому Андрей и Ира трудятся на одном канале — ТВЦ, но в разных передачах. Андрей — режиссер программы «Секретные материалы», а Ирина — автор программы «Песочные часы» и главный редактор агентства экологической информации «ИНЭКО». АВТОМАТИЗМЫ Ирина убеждена, что экология давно вышла за рамки понятия «наука». Экология — это все, что нас окружает. И слова: от каждого из нас зависит, в каком мире и как мы будем жить дальше, — не пустой звук. У самой Ирины за время работы в «Песочных часах» появились автоматизмы: она никогда не выбросит мусор из окошка машины, уходя, обязательно закроет кран с водой. Устраивая сына в садик, обошла несколько дошкольных учреждений, пока не нашла то, что нужно — детский комбинат, пусть дальше от дома, но окруженный яблоневыми деревьями. Фото из семейного архива Ковалевых.
