«Я не могу здесь больше находиться, я не хочу вернуться домой инвалидом…» — подобные строчки в солдатских письмах до сих пор, увы, не редкость.
Десятилетие назад наша газета неоднократно обращалась к теме неуставных взаимоотношений в армии. Тогда активную позицию в отстаивании интересов военнослужащих занимал Ярославский комитет солдатских матерей. Теперь этой организации не существует. Три года назад она не прошла перерегистрацию. Многие связывают роспуск комитета с уходом с долж-ности его бессменного председателя Галины Марченко. Больше в городе не нашлось людей, способных возложить на себя подобную ношу. Единственная организация, которая на сегодняшний день оказывает содействие военнослужащим и их семьям, — центр по защите прав человека. В общем спектре проблем, рассматриваемых правозащитниками, чрезвычайные происшествия в армии занимают едва ли не главное место. — Самым страшным явлением продолжает оставаться дедовщина, — говорит руководитель центра Нина Неттова. — Количество жалоб не возрастает, но и не уменьшается. В месяц к нам поступает от тридцати до пятидесяти заявлений. Некоторые военнослужащие, не выдерживая тягот и лишений армейских будней, сбегают из воинских частей и являются на прием сами. Из тех, кто обращается в центр, почти каждый третий бегунок — так здесь ласково называют солдат, самовольно покинувших подразделение. — Есть части, — рассказывает руководитель центра, — откуда бегут постоянно. Ладно бы один-два случая, нерадивые солдаты тоже попадаются, но когда из месяца в месяц военнослужащие покидают место расположения, это как минимум настораживает. Юридическими полномочиями общественная организация не обладает. Все влияние на отцов-командиров исчерпывается письменными и телефонными обращениями в войсковые части, единственным оружием правозащитников остаются уговоры и убеждения командующего состава. Правда, в последнее время среди молодых военнослужащих наметилась тенденция — спекулировать якобы притеснениями и преследованиями со стороны командования и «дедков». Так, например, недавно на прием явился боец, проходящий службу в подмосковных Химках. Он жаловался на то, что его притесняют офицеры, старослужащие требуют денег. Возвращаться в свою часть категорически отказывался. Однако проверка жалобы выявила совершенно иную картину. Оказалось, что солдат, приписанный к хозяйственному взводу, воспользовался своим положением, увел из батальонного свинарника хрюшек, сбыл их по сходной цене и отправился с приятелем прожигать барыш в первопрестольную. А после решил обратиться к правозащитникам. Но такие случаи редки. Ежедневная практика пестрит противоположными примерами. Так, в последнее время приобретает широкий резонанс дело ярославца Савичева, рядового из Наро-Фоминской войсковой части. По настоятельным требованиям матери солдат был отпущен в тридцати-дневный отпуск, на прием в центр по защите прав человека он явился с многочисленными следами побоев по всему телу. Парень с трудом мог ходить. Медицинское обследование показало, что пальцы ног близки к полному омертвению. В течение всего срока службы, год с лишним, ему не могли подобрать подходящую обувь, он носил сапоги на несколько размеров меньше. Постоянно подвергался издевательствам, офицеры не реагировали на его жалобы. Сослуживцы называли доносчиком и предателем. Гонения на рядового усилились после того, как его мать стала невольной свидетельницей страшного избиения молодого солдата. Она обратилась к командованию части, но командиры отказались наказывать виновных. Свою позицию мотивировали тем, что, мол, везде так. Полгода назад Савичевы подали иск в прокуратуру, ответа ждут до сих пор. Нина Неттова считает, что следует обращаться в более высокие инстанции — вплоть до Генеральной прокуратуры России. К сожалению, по новому законодательству бойца невозможно перевести в другую войсковую часть, он обязан вернуться в свой взвод, в свое отделение. В случае невозвращения на место расположения подразделения солдат будет считаться дезертиром и может быть осужден на пребывание в дисциплинарном батальоне. А дисбат не входит в срок службы. — Многие военнослужащие нарушают закон, скрываются, — говорит Нина Неттова. — Они не понимают, что это не выход. Такими поступками бегунки только усугубляют свое положение. Руководителю центра зачастую приходится самой выезжать в войсковые части. Нередко своих подопечных она обнаруживает уже в госпиталях. Недавно Нина Неттова вернулась из Владикавказа, где застала удручающую картину. Призванный прошлой весной ярославец в тяжелейшем состоянии находился на больничной койке. Раны и ссадины начали гноиться, на теле живого места не осталось, парня впору комиссовать да домой отправить, а вся медицинская помощь заключалась в пузырьке зеленки. — Но все же, — продолжает разговор Нина Неттова, — нельзя утверждать, что за десять лет в Вооруженных силах ничего не изменилось. Генеральный штаб и Министерство обороны стали доступнее, охотнее идут на контакт, выслушивают жалобы, принимают меры. Еще несколько лет назад просто невозможно было представить, чтобы меня, простую общественницу из провинции, стали бы всерьез выслушивать большие воинские чины. Подвижки в войсках, само собой, не могут не радовать, однако изменения идут чудовищно медленно. Сегодня, как и в начале девяностых, отправляя сыновей в армию, россияне не могут быть уверены в том, что почетную обязанность их дети выполнят с честью и достоинством, что они не будут морально раздавлены и уничтожены самим армейским руководством, а здоровья и жизни лишат их не шальные пули врагов России, а отморозки в погонах в грязном армейском сортире.
