Не везло Зине в любви. Оно, конечно, были тому причины. Во-первых, не очень красивая девушка, даже глаз один слегка косит. Во-вторых, очень умная — приехав по распределению в Ярославль после окончания Горьковского политеха, сразу была поставлена на должность начальника отдела технического контроля на заводе по выпуску железобетонных и столярных изделий. Зарекомендовала себя как очень грамотный специалист. А главное, была чрезвычайно ответственным человеком, уж если сказала, что сделает, то ночи спать не будет, выходных не пожалеет, а сделает точно в срок. Причем так сделает, что переделывать не придется.
У ЗИНЫ МОЖНО НАЙТИ ДАЖЕ НЕЙТРОННУЮ БОМБУ В комнате общежития, где мы жили с ней вместе около шести лет, всегда ворохом лежали производственные бумаги, чертежи, линейки, специальная литература. Синим чулком Зина не была. Наоборот, в компании слыла выдумщицей, забавницей и неподражаемой исполнительницей своих экспромтов. А уж как она готовила! В выходные дни мы еще нежились в постелях, а Зина уже уходила на рынок. Мы продолжали спать, а Зина уже была на кухне. Вскоре по коридору проплывал душистый наваристый запах. Наконец Зина входила в комнату с огромной сковородой, до краев наполненной румяной поджаренной картошкой. Ставила ее на стол, уходила вновь. Возвращалась с небольшой кастрюлькой, в которой в густом соусе плавали кусочки мяса. Сна как не бывало. Мы степенно поедали царский завтрак, запивали его настоящим, только что размолотым кофе. Когда Зине дали отдельную комнатку в нашем же общежитии, она частенько заходила к нам в выходные или вечером в будни, чтобы пригласить на ужин. Если в наших тумбочках не оставалось ничего, кроме тараканов, мы бежали к Зине, зная, что у нее-то всегда найдется приличная еда. Причем любого незваного гостя она встречала так, как будто именно его и ждала. «У Зины можно найти все, даже нейтронную бомбу», — шутили общежитские девчонки. И еще говорили: «Повезет тому мужику, который возьмет Зину в жены». Но мужики почему-то не торопились предлагать ей руку, сердце и желудок. Уже давно ее подруги разлетелись по семейным гнездышкам. Уже стали приходить к Зине в гости с мужьями и детьми, а гостеприимная хозяйка оставалась одинокой. И 30 лет она отметила, и 35 отгуляла, и, похоже, поставила крест на своей семейной жизни. А ДЕСЯТАЯ РОЗА НА СТУЛЕ СИДИТ Зину положили в больницу летом. Что-то у нее с кровью было не в порядке. Я поехала ее навещать. Сидим мы с ней на лавочке в больничном скверике, разговариваем. Проходит мимо молодой мужчина, поздоровался с Зиной, улыбнулся, она ему в ответ. Потом говорит мне: «Хороший мужичок, молодой вот только. Он в Чернобыле был, теперь здесь курс лечения проходит». На том и завершился разговор. Прошло почти полгода, осень поздняя стояла на дворе. Снежок уже выпал, морозцем поскрипывал. Иду я по длинному коридору общежития на кухню, а навстречу мне мужчина. Одет прилично, в шапке меховой, в дубленочке, ладно сшитой. И вижу что-то за пазухой несет. Разминулись мы, и вдруг я вспомнила, что где-то я уже видела это лицо. Оглянулась, чтобы посмотреть, к кому же мужичок порулил. И вижу, что он у двери Зининой комнаты остановился. Вот тогда я и вспомнила больничный двор. Когда мимо моей двери протопали его шаги, я, помирая от любопытства, помчалась к Зине. Вхожу, смотрю, а в вазе на столе девять крупных роз красуется. А десятая роза на стуле сидит — Зина моя разлюбезная. Улыбается до неприличия. Оказалось, они тогда с Сашей обменялись адресами, но Зина даже и помыслить не могла, что из этого может выйти что-либо серьезное. А человек тем временем в санаторий ездил, потом дочку свою от первой жены проведал, а теперь вот и к Зине пожаловал. «Смотри, какие розы принес, — опять расцвела Зина. — Мне таких никогда никто не дарил даже в день рождения. А на улице ведь мороз какой. Он их за пазухой принес и даже не измял». Прошел месяц, другой закончился. Саша продолжал приходить к Зине каждые выходные. И всегда непременно с цветами, не говоря уже о коробках конфет, духах и прочих дамских штучках. Учитывая Зинину неизбалованность в этом деле, можно было предположить, что у нее непременно крыша поедет от такого счастья. Она и не скрывала его, сама говорила: «Я теперь не хожу, а прямо летаю». Еще бы не летать после такого внимания! Правда, более умудренные жизнью утверждали: «Это пройдет. Вот как только распишетесь, так он и припомнит тебе эти розы в морозы». Но подобные речи не мешали Зине наслаждаться жизнью. Да и кому они когда мешали — подобные речи! Сытый голодного никогда не разумел. НЕВЕСТА У НАС БЫЛА НА ЗАГЛЯДЕНЬЕ Ровно через год после больничного знакомства Зина и Саша сыграли свадьбу. Пышное было торжество, размашистое, с множеством гостей. Праздновали в ресторане. Зина сшила себе белый костюм, головку украсили мы ей белой цветочной гирляндой. Невеста у нас была на загляденье. Несмотря на то что она была старше жениха на 8 лет, пара вышла замечательной. Да и разница эта не особенно бросалась в глаза. Чернобыльская болезнь Саши наложила на его лицо свой злобный отпечаток, и сединки уже замелькали в его кудрявой голове. Погуляли мы знатно и радовались за Зину от всей души. Очень уж хорошим человеком она была. Стали мы семьями дружить, и очень нам это нравилось. И, пожалуй, самым странным в этой странной истории было то, что розы со стола в их комнате не переводились. Не переводились и подарки. Поедет ли Саша в санаторий, в командировку — оттуда обязательно привезет Зине то кофточку, то платье, а то как-то осеннее пальто привез. Причем никогда не промахивался ни в цвете, ни в размере. Потом Зина получила квартиру, и семья переехала в дальнее Брагино. Теперь общались мы с Зиной в основном по телефону. Вскоре дела у них пошли не очень радостные. Чернобыль сказался на здоровье Саши самым пагубным образом. Его перевели на нерабочую группу инвалидности, каждый год делали переливание крови, возили на какие-то сверхмодные процедуры в Москву, но болезнь брала свое, и диагноз поставили однозначный — рак крови. МНЕ ЕГО ПОДАРКОВ ДО СМЕРТИ НЕ ПЕРЕНОСИТЬ Летом 1995 года Зина с Сашей приехали к нам в гости. Визит был без всякого повода. Накануне Зина позвонила и сказала: «Сашка ужасно в гости к вам захотел. Он вроде не такой уж и любитель был по гостям ездить, а тут пристал как банный лист». Признаться, меня тоже в жизни цветами не баловали. А потому, когда Саша преподнес мне огромный букет из 9 роз, я чуть было не заплакала. Уже за столом Зина рассказала: «Купил Сашка 9 роз, идем, и вдруг он говорит, что роз-то в букете 10. Сначала хотел вернуться и отдать лишнюю розу, но передумал и подарил ее какой-то мимо проходящей женщине. Та очень удивилась, но взяла, конечно». Нехорошо мне, поклоннице примет и суеверий, стало от этой истории. А еще от того, что Саша, с которым мы были ровесниками, выглядел на этот раз просто стариком — лицо темное, все морщинами изрезанное, волосы наполовину седые. Но был он, как всегда, разговорчивым, веселым, играл на нашей расстроенной гитаре, пел. Через полтора месяца он умер. Не перенеся потери единственного сына, вскоре умерли друг за другом его отец и мать. Девять лет нет человека на земле, а Зина все одна. Может быть, потому, что Саша как будто и не уходил от нее. Пришла как-то Зина ко мне в гости. Смотрю, на ней кофточка новая. Удивилась я, памятуя не очень завидное Зинино материальное положение. А она в ответ: «Это еще Сашин подарок». В другой раз пожаловала Зина в новом плаще. И он оказался Сашиным подарком. «Да мне его подарков до смерти не переносить, полный шифоньер», — прокомментировала Зина. Будучи у Зины в гостях, полюбопытствовала я, во сколько же ей обошелся кухонный гарнитур. Но и гарнитур сделан был некогда Сашей. Книжные полочки в комнате, шкафы в прихожей и на лоджии. Куда ни глянь — везде Саша. Вот только живых роз на столе у Зины уже больше никогда не будет.
