Капитан хоккейной команды «Локомотив» после окончания регулярного чемпионата рассказал о некоторых тайнах того, как делается российский хоккей.
В Магнитогорске, Ярославле, Казани и множестве других городов хоккей — главное событие года. Сейчас российскую суперлигу называют даже самым сильным хоккейным соревнованием после НХЛ. Зарплаты в российских хоккейных клубах медленно, но верно приближаются к заокеанским. С недавних пор в нашем хоккее работают и лучшие европейские специалисты. Но при этом наша сборная традиционно проигрывает и шведам, и чехам, и финнам. Что же на самом деле происходит с нашим хоккеем? Меняют ли его как-то инвестиции? Это попытался выяснить наш корреспондент Владимир НИКУЛИН у капитана хоккейного клуба «Локомотив» (Ярославль) Дмитрия КРАСОТКИНА. Сезон для «Локомотива» выдался не очень удачным: команда вылетела еще в 1/8 финала. Теперь Дмитрий в своей квартире в Ярославле смотрит окончание чемпионата и рассуждает о российском хоккее… — На самом деле ничего особенного не происходит в нашем хоккее. Я вот сравниваю современную молодежь, которая приходит в «Локомотив», с самим собой юношеского возраста: да, я получал намного меньше денег, чем они сейчас, намного меньше внимания мне уделялось, но проблемы у игроков остались те же. — А какие проблемы главные? — Проблема у молодого хоккеиста всегда одна — как бы не спиться. Я ведь в команду мастеров «Торпедо» попал, когда мне только восемнадцать стукнуло. Пришел скромный, не пил, не курил… И тут на меня все и обрушилось. Хорошо хоть были ветераны, опытные игроки в команде. Они научили меня, чтобы это режиму не вредило. — А что такое происходит вдруг с хоккеистом, если он, попадая в профессиональную команду, сразу пить начинает? — Видишь ли, на тебя сваливается сразу все — и деньги, и слава. Ну, может быть, и не мировая слава, но в городе, откуда клуб, ты будешь звездой. А уж если команда еще и побеждает, то тут тебя вообще на руках болельщики носить будут. Главное — держать себя в руках, и это очень тяжело. Наша тренерская система, вышедшая из советской, боролась с этим явлением просто — запирали спортсмена на базе. Закроют и только на тренировки вывозят. — Сильно доставалось от тренеров? — А как же?! У каждого хоккеиста такое в карьере было! И Николаев, когда он был тренером в Ярославле, карал строгим заключением на базе. И Воробьев… Тот был вообще ярым сторонником содержания спортсмена на базе — боялся, что в обычных условиях, без его контроля, мы сойдем с рельсов. Мы тогда семьи свои видели, как моряки, раз в три месяца. И ничего нельзя было поделать. Но сейчас, когда я уже повзрослел, я всем своим тренерам за это даже благодарен. Не будь этого дамоклова меча надо мной, мог бы вообще давно закончить карьеру. — Сейчас, как понимаю, эта тренерская школа уже изживает себя? — Сегодня молодежь сама за себя ответчик. Это и хорошо, и плохо. На моих глазах многие хоккеисты сильно испортили себе жизнь гулянками. И как на них влиять? — Советскую тренерскую систему вытесняют тренеры-иностранцы. Первым таким был Владимир Вуйтек, он пришел в «Локомотив» четыре года назад, добился успеха. У него действительно принципиально другой подход к делу? — Вообще-то говорить о тренерах нет желания. И ни один спортсмен не любит этого — ведь тренеров, как и родителей, не выбирают. Нам остается либо выполнять его требования, либо уходить. Но уходить глупо, потому что можешь попасть в еще более жесткие условия и при меньших деньгах. В общем, клуб тебе платит, а ты отрабатываешь деньги. Что касается иностранцев… Конечно, приход Вуйтека был для нас очень важным событием. Это… Ну это была просто революция в нашем хоккее! — В смысле? — Вуйтек — замечательный человек. Он сразу, как пришел, сказал: «Никого не буду держать на базе. У всех семьи, вот и живите дома. Никого не буду заставлять выполнять мои тренерские указания. Все вы профессионалы, за работу получаете деньги. Вот и решайте сами: как будете работать — так и будете получать». Вот так. Такое ощущение, что это был первый человек в нашем хоккее, который относился к игрокам, как к взрослым людям. И результат не заставил себя ждать: Вуйтек создал в команде атмосферу очень благожелательную, при нем мы почувствовали себя действительно профессионалами. Он очень интеллигентный и мягкий человек, но в работе требователен. Но даже когда он кричал и ругался (что с ним случалось крайне редко), и то делал он это как-то смешно, весело. — Ну, конечно, русский мат с чешским акцентом смешон по определению. — Он довольно быстро освоил русский язык, а мат он еще у себя на родине выучил. У него же в команде наши легионеры играли. Знаешь, есть люди, которых боишься подвести, а есть люди, которых не хочешь подводить. Вуйтек относился ко вторым. При нем действительно была команда. Каждый за ним и за него готов был пойти хоть в огонь. Чего тут говорить? Факты за себя говорят — с ним клуб два года подряд завоевывал кубок. Жалко, конечно, что он ушел от нас. — А почему ушел? — Это не у меня — у руководства клуба надо спрашивать… — Что-то после смены тренера «Локомотив» не заиграл лучше. — Да уж, достойную замену пану Вуйтеку найти трудно. На мой взгляд, главная задача тренера — создать атмосферу внутри команды. Ведь сами по себе тренерские системы мало чем отличаются одна от другой — беги больше, кидай дальше. А вот сплотить коллектив вокруг себя — это не каждый может. Сейчас в общем-то уже нет того коллектива, который был при Вуйтеке. Что-то изменилось. — Может, это психология игрока: «своего» тренера можно подвести, а перед иностранцем стыдно. — Да нет! На самом деле ино-странные тренеры — абсолютно свои люди в нашем хоккее. У меня вообще есть такое ощущение, что иностранцев в спорте не бывает. Потому что игра-то везде одна, и тренеры, по сути, они везде одни и те же. И Вуйтек нормально относился к тому, что кубок обмывали чисто по-русски, от души так погудели. В тот день я первый раз увидел, как чешский форвард Петерек напился. Смешной он пьяный. Да и Вуйтек тоже. Тот первый кубок для них обоих был очень важен. И Вуйтек, и Петерек ведь у себя на родине становились третьими и вторыми, а вот первыми стали у нас. Петерек все просит, чтобы его на рыбалку зимнюю свозили. — Чем она его так заинтересовала? — Он говорит, что у них подледная рыбалка запрещена. Мы все обещаем ему устроить рыбалку, но как-то времени не хватает. Пока лед стоит на реке — сезон, некогда. А сезон кончается — льда нет. — Ну, сейчас вы вылетели из плей-офф, пожалуйста, валите на рыбалку. — А когда? Ведь тренировки не закончились. Как был тренировочный график, так он и остался. Это молодежи хорошо, у которой травм еще мало было. Они в отпуск отдыхать ездят, отрываются. А мне надо восстанавливаться после сезона. Старые травмы подлечить, отдохнуть, без всяких там кутежей. Нагрузка ведь с каждым годом нарастает, а организм-то не молодеет. — А таблетки? — Нет, у нас допинг не используют. Врачи следят за этим. Ведь первому голову оторвут именно врачу команды. И не думаю, что он пойдет на риск: в чемпионате постоянно проводится контроль. А будешь уличен в самостоятельном приеме препаратов, то из команды вылетишь, и ни на какие заслуги не посмотрят. Контракт сразу порвут. — А контракты обычно на какой срок заключают? — С молодежью на год. С более опытными игроками — на два, реже на три сезона. — Сейчас стали модны агенты спортсменов. У тебя такой есть? — Нет, я сам все вопросы решаю. А агенты нужны игрокам, меняющим клубы. Чтобы самим не заниматься юридическими вопросами, в которых мало кто понимает. Я же клуб не менял ни разу, так что необходимости в агенте пока не возникало. А так — удобная штука. Они за свою копейку ни с кого не слезут, добьются, чтобы тебе все причитающиеся вы-платили до цента. — Это очень важно. Слышал, у игроков твоего уровня зарплата в год где-то полтора миллиона долларов. Тут действительно надо каждую копейку считать. — Не буду ни отрицать, ни подтверждать эти слухи. Это закрытая тема. Зарабатываю я хорошо, но сколько — не скажу. У нас в команде не принято об этом говорить. — Коммерческая тайна? — У нас в команде вообще об этом не говорят. Да мне и неинтересно, сколько другие получают. Да и к чему считать чужие деньги? Ведь всем изначально понятно, что все получают разные деньги: кто-то больше, кто-то меньше. Словом, каждый получает согласно контракту. — Говорят, наши хоккеисты слишком много получают денег. Якобы из-за этого у них нет мотивации выступать за сборную. Может, поэтому сборная наша пролетает в последнее время? — Это заблуждение. Ведь приглашение в сборную — это шанс стать чемпионом мира. И тут уже деньги не играют роли. Все выкладываются по полной. Но вот другое дело, что уровень хоккея в других странах очень вырос. Чехи, канадцы, американцы и шведы объективно сильнее нас оказываются пока что. — Складывается впечатление, что ты в МГИМО учишься: говоришь, как заправский такой дипломат. — Нет, МГИМО не оканчивал. Просто я не люблю на вопросы отвечать. Мое дело — в хоккей играть хорошо. А на вопросы отвечать — у нас на это пресс-служба имеется. Вот она пусть и отвечает. Мне ведь пиар не нужен. Главное — как я играю. За что деньги и получаю. Это индивидуалам реклама нужна, ну, бегунам всяким, лыжникам. У них ведь индивидуальные рекламные контракты с разными фирмами, они должны светиться с их лейблами на страницах газет и журналов. А мне это зачем? — Тебе такие контракты не нужны? — А на фига? Это лыжники бедные живут от Олимпиады до Олимпиады. Чего у них там в год получается — 50, ну, максимум 100 тысяч долларов. Вот и приходится им подписываться на все, что деньги приносит. А мне и так денег хватает… Вот всех интересует, сколько спортсмены зарабатывают. А то, что по две тренировки в день, переезды, игры и дома бываешь в году хорошо если полгода, почему-то никого не интересует. — А за что могут деньги удержать? — За пьянку внеурочную. — А что, бывают пьянки урочные? — Праздники же и нам положены. Ну, там Новый год, Рождество. Какие там еще праздники бывают?
