Эти два человека работают в Сарафонове всего четыре года. Но пройдите по улицам села, спросите у любого жителя, кто тут у них самый-самый, и в ответ непременно услышите — врач Алексей Алексеевич Безниско и священник отец Михаил. Заслужить искреннее уважение на селе — непросто. Тут каждый человек на виду, тут не спрячешься за красивые обещания, тут ценят не за слова, а за дела.
НЕБОГАТОЕ ЭТО СЕЛО У села Сарафонова, именуемого ныне поселком городского типа, богатая история. С XVI по XIX век было оно во владении старинного ярославо-костромского по происхождению дворянского рода Долгово-Сабуровых. Род этот занимал видное место при царском дворе и много потерпел во времена «опричного перебора людишек», проводимого Иваном Грозным в Ярославском уезде. Имение дворян Долгово-Сабуровых с прилежащим к нему сельцом располагалось в 7 верстах от Ярославля на реке Паже. Земли имелось 36 десятин, число мужчин — 29, женщин — 36. Как и положено, построили здесь хозяева церковь, названную Казанской. Все так же стоит Сарафоново посреди российских просторов, все так же живут в нем люди, теперь уже, правда, числом поболее, чем в XVI веке — одна тысяча семьдесят и еще один житель. Наряду с домами частного сектора имеются здесь во множестве двух-этажные кирпичные, мало чем уступающие по удобствам городским квартирам — разве тем, что вместо горячей воды установлены газовые колонки. Средняя школа, детский сад, дом культуры, столовая, кафетерий, магазины, больница. Имеется и совхоз, называемый «Молот». Так что, если не заходить внутрь этих самых домов, школ, садиков, совхозов, а взглянуть на Сарафоново с высоты птичьего полета, то можно смело сказать — живут здесь значительно лучше, чем во времена Ивана Грозного. НЕ ПОСРАМИЛ ДЕРЖАВУ АЛЕКСЕЙ БЕЗНИСКО Вот в это самое село, а точнее, в сельскую амбулаторию, и приехал в августе 2000 года 25-летний молодой специалист Алексей Безниско. За его плечами было шесть лет учебы в медицинской академии, два года в ординатуре и ноль практики. С таким багажом он и приступил к должностным обязанностям главного врача. Назначение было не случайным. Дело в том, что Алексей учился в ординатуре по не совсем привычной для обывателя специальности «семейный врач». Именно в это время в Ярославле внедряли в жизнь совместный российско-немецкий проект по реформе первичной медицинской помощи. Алексей Безниско был одним из первых, а точнее сказать, первым, кому предложили поучаствовать в реализации этого проекта. Так он стал опять же первым врачом общей практики в Ярославском районе. А чтобы Алексею не было очень страшно, немцы подарили ему несколько медицинских инструментов и аппаратов, разработанных по новейшим европейским технологиям. На Западе любят денежки считать, а потому подарки свои блюдут — каждый год приезжают как будто в гости, а на самом деле посмотреть, как тут в лапотной России их техника действует, не разобрали ли ее на запчасти. Безниско не посрамил державу, немецкие презенты у него работают на всю катушку и, кажется, даже еще краше стали. И так это немцам понравилось, что они решили открыть в районе еще две аналогичных сарафоновской амбулатории. И на новые подарки не поскупились — в качестве гуманитарной помощи получила амбулатория глюкометры для измерения содержания сахара в крови. И компьютер с выходом в интернет — тоже подарок молодому русскому врачу, оправдавшему немецкое доверие. БУДНИ СЕЛЬСКОГО ВРАЧА Сельский врач отличается от городского настолько, что впору вовсе разграничить две эти разновидности одной профессии. В городе куда как проще — на прием к терапевту записывается строго определенное количество человек и не больше. Узкие специалисты спокойно ждут встречи только со своими пациентами. А вот сельский врач, идя на работу, не знает, во сколько сегодня завершится его рабочий день. Сарафоновская амбулатория обслуживает 54 близлежащие деревни, в ее картотеке числится более 2000 человек. Записи заранее и по телефону, естественно, нет. А это значит, что в одночасье может пожаловать на прием и 10, и 20 человек. А принять надо всех. Старушке, отмахавшей до больницы не одну версту, не скажешь, что прием окончен. Сказать-то оно, по закону, можно, а по совести да по душе — язык не повернется. Идя на работу, сельский врач и предположить не может, встреча с какими болезнями его ждет сегодня. Тут тебе и сердечники, и радикулитчики, и больные ушами, и немощные глазами, тут тебе и раны колото-резаные, ушибы с подозрением на перелом. И всем надо помочь, в крайнем случае, написать направление к соответствующему специалисту. Но и после приема всех страждущих рабочий день сельского врача не заканчивается. После приема его ждут вызовы, как правило, в отдаленные деревни. Собирает он свой походный чемоданчик, садится в машину и едет, невзирая на то, какая погода на дворе. А в деревне увидят медицинский «уазик» у чьего-то дома и потянутся чуть не всем народонаселением, болячек ведь у всех хватает. И опять же не прогонит их врач, ссылаясь на отсутствие записи на прием. Кому давление померяет, кому сердце послушает, кому уши посмотрит. Да и с медикаментами в деревне проблема, аптеки есть только в больших населенных пунктах. Потому приходится захватывать с собой самые необходимые лекарства, спрос на них всегда большой. Так что возвращается порой домой затемно. АЛЕКСЕЕВИЧ Глядела я на Алексея — молодой парень, сугубо городской наружности и воспитания, и в голове не укладывалось, как это удается ему терпеливо беседовать с бабушками-дедушками, которые порой не только с болячками идут, но и с тем, чтобы за жизнь поговорить, совета какого спросить. Тут ведь помимо профессионального мастерства необходимо иметь чуткое, отзывчивое сердце, любовь к людям, знание психологии. Четыре года — не четыре дня, а ведь работает парень, уходить не собирается. Хотя с его талантом специалиста и организатора вполне мог бы он открыть коммерческую медицинскую фирму в городе и жить-процветать, денежки в мешки расфасовывать. Так что, может, и не пропадет Россия-матушка, коли есть у нее в запасниках вот такая молодежь. Беседовала я не только с работниками сарафоновской амбулатории, но и с жителями села. И все как один при упоминании имени Алексея Алексеевича Безниско говорят: «Хозяин». Еще бы не хозяин! За годы работы помимо своей медицинской практики успел он провести в амбулатории горячую воду, открыть лабораторию. Своими руками и красит, и сверлит, и кирпичи укладывает, и штукатурит. никакого труда не чурается. А проблем у сарафоновской амбулатории выше крыши. Недавно ушла на пенсию врач-педиатр, теперь некому лечить сарафоновских детишек. Пришлось главному врачу пока на себя их взять, хотя, конечно, тут бы надо узкого специалиста. «В три с половиной тысячи рублей зарплату ему сделаем, только бы найти»,- говорит Алексей Алексеевич. А еще вышел из строя стоматологический аппарат и теперь высококлассный зубной врач не имеет возможности удалить пациенту зуб. Обещают, правда, вскоре установить новый аппарат. Требует замены гинекологическое кресло. А совсем недавно сгорел невосстановимо диадинамик в кабинете физиолечения, а без него хоть плачь. И еще одна забота. Многие сотрудники сарафоновской амбулатории — местные жители, а потому нет им покоя ни днем ни ночью. Звонят домой, и не отказать в помощи. А вот труд этот незапланированный, внеурочный дополнительно не оплачивается. Думает сейчас главный врач над тем, как бы восстановить справедливость, ведь всякий труд должен быть вознагражден. И уж совсем из ряда вон новая дискриминация в отношении сельских врачей — до 1999 года год работы в сельской местности засчитывался им как год и три месяца. Но наши отцы-заботники, обложившие себя, любимых, великим количеством льгот отменили это положение. Мало им было отменить, они ведь и то, что уже было заработано людьми до 1999 года, отобрали у них. Те, кто успел до этого года уйти на пенсию, воспользовались своим заслуженным льготным правом, а те, кто опоздал на месяц-другой, лишились нескольких лет стажа. Все это наводит только на одну крамольную мысль — кому-то наверху очень хочется вконец разорить русскую деревню, лишить ее последних благ. В подчинении у Алексея Алексеевича Безниско 8 человек да 4 человека в медпункте села Карачиха. Амбулатория неплохо оснащена. Здесь можно получить квалифицированную консультацию и помощь по неврологическим болезням, хирургии, болезням глаз, уха, горла, носа, всему терапевтическому букету. Полный спектр услуг предоставляет лаборатория — анализы крови, ректальные исследования, исследование суставов, причем все это бесплатно. Помимо стоматологического кабинета и лаборатории есть здесь перевязочная, процедурный и прививочный кабинеты, бокс дневного станционара на две палаты, аптечный киоск, отдельный, пустующий на сегодня кабинет педиатра. Причем все это хозяйство в таком кристальном состоянии, которому впору позавидовать многим поликлиникам областного центра. А все потому, что у сарафоновской амбулатории есть хозяин. Алексей Безниско, которого, к слову сказать, несмотря на его молодой возраст, ему 29 лет, все величают уважительно по отчеству Алексеевичем. Вот только нет у хозяина своего угла в Сарафонове. Приходится ему, чтобы ближе было добираться до работы, снимать вместе с женой однушку на окраине Брагина. ОСТАНОВКА В ЛОПУХАХ Остановка, на которой мы с фотокором Сергеем Киселевым сошли по прибытии в Сарафоново, имела неофициальное название — «Церковь». К слову сказать, официальной остановки с наименованием этого, по нашим меркам, немаленького населенного пункта мы так и не увидели. Мы и вообще не увидели никакой остановки, а когда собирались в обратный путь, то пришлось обратиться за помощью. Заботливые сарафоновцы привели нас к зарослям лопухов и сказали, что именно здесь останавливается рейсовый автобус, следующий до Ярославля. Обидно стало за державу. В городе на каждом углу для пассажиров красивейшие будочки поставили, с крышей и лавочками, и даже торговыми точками, а на целый населенный пункт не хватило, видимо, дерева и железа. Хорошо хоть лопухи нынче уродились высокие да сочные, приметным стало место остановки. И нам в этот день повезло — небо не моросило. Да, это была та самая церковь, которую в незапамятные времена построили здесь Долгово-Сабуровы. Только речка, над которой она возвышается, зовется теперь не Пажей, а Пажицей. Церковь — единственный уцелевший свидетель многовековой истории села. Видимо, только волей Божьей устояла она в суровую годину послереволюционных гонений и разрушений. По словам очевидцев, с тех пор как церковь была закрыта, а случилось это в середине 30-х годов прошлого века, в ней было устроено что-то вроде универсального центра — в главном алтаре храма был буфет и раздевалка, в летнем был устроен второй этаж, где находился клуб с бильярдной, на первом — крутили фильмы и танцевали. Под кровлей на чердаке жили бездомные и погорельцы. В самом храме некоторое время находился столярный цех, на ярусе звонницы была устроена водонапорная башня со сливом лишней воды на южный фасад колокольни. В пристроенном с западной стороны к колокольне помещении находился магазин и пункт приема стеклотары. Когда летом 2000 года церковь решили восстановить, то силами прихожан из нее было вывезено более 30 тракторных телег мусора. Сколько их разбросано по ярославским просторам этих старых, забытых временем и людьми жемчужинок! Велика Россия, потому и может себе позволить уничтожить сотню-другую таких шедевров зодчества, только за один из которых на Западе отдали бы полцарства. Сколько их еще подпирает российское небо своими полуразрушенными сводами, напоминая нам не только о безвозвратно исчезнувших с лица русской земли селах, но и о порушенной безвозвратно духовности. Ни денег, ни сил, ни желания не осталось у нашего народа на то, чтобы попытаться вернуть родной державе былую мощь и славу. Пройдет еще десяток-другой лет — и рухнут некогда мощные купола православных веками намоленных церквей, которые не заменить новостроем. Рухнула бы и церковь села Сарафонова, не появись в ней в июле 2000 года молодой 30-летний священник отец Михаил Маликов. ОТСТРОИТЬ ХРАМ ЗАНОВО Путь отца Михаила к православной вере был непрост. Будучи студентом ярославского политеха, он и в помыслах не имел своего нынешнего служения. Богохульником, правда, не был и даже задумывался иногда о вопросах веры и духовности. Тем бы, может, и дело кончилось, но в середине 90-х годов встретился он со своим одноклассником, который был на ту пору священнослужителем в селе Лучинском. Зачастил к нему на долгие задушевные беседы, которые привели к тому, что Михаил возмечтал делать главки церковные. Но тут настигла его беда — тяжелую операцию пришлось перенести, да такую, что чудом выжил. Возможно, в этом и увидел он милость Божью, это и укрепило его в вере окончательно. Мимо Казанской церкви села Сарафонова ездил Михаил часто по пути на дачи в Садах, где все лето обитала семья его одноклассника-священника. Он-то и предложил другу попробовать свои силы не на изготовлении церковных главок, а на восстановлении церкви. Специалисты утверждают, что поднимать из руин гораздо сложнее, чем строить заново. Большой запас душевной стойкости надо иметь, чтобы решиться на поступок, который потребует у тебя всей жизни без остатка. Крепкой верой надо обладать, чтобы взять на себя ответственность за возрождение ценности, которая выражается не столько в материальном, сколько в моральном эквиваленте. Одному такое не осилить, и если не поддержат тебя люди, то рухнет дело. Отец Михаил был рукоположен в сан священнослужителя и получил благословение на восстановление Казанской церкви села Сарафонова. Он нашел единомышленников. На первый, так называемый субботник по расчистке территории церкви от мусора пришло около 100 человек селян, причем не по принуждению, а по доброй воле. ПЕРВАЯ ПЕЧЬ В ЖИЗНИ Это только ломать получается у нас быстро. Строить, да еще в условиях нынешних экономических отношений, да еще в материальном плане убыточный объект — дорогого стоит. Вот отрывки из летописи восстановления Казанской церкви, которую кропотливо составляет отец Михаил: «Зимой 2000 года из колокольни демонтирована водонапорная башня. Осенью 2001 года на пристройке переложена верхняя часть западного фасада и наведена кровля с покрытием листовым железом. Зимой 2001 года оштукатурены стены и подшит временный потолок. В июне 2002 года в пристройке настелен пол, сделан алтарь, в октябре сложена каменная печь с лежанкой и плитой, в ноябре изменена форма магазинных окон на храмовые арочные. Вставлены оконные блоки с двойным остеклением. В августе 2003 года покрашена крыша (цвет «зеленый сад») и оштукатурена западная часть пристройки». Кстати сказать, печь с лежанкой и плитой сделал сам отец Михаил. Это первая печь в его жизни, а потому он очень опасался, что задымит она, греть не будет. «Наверное, Бог помог, — улыбается он. — Греет печка. Даже зимой прихожане могут снять верхнюю одежду». Да и не только к печке приложил свои руки сарафоновский священник. Показал на крышу, крытую железом, — промашка вышла, надо было листы нарезать помельче, а то теперь как ветер посильней, так хлопают. Показал самодельный станок, на котором сарафоновские умельцы обтачивают кирпичи для фигурных кладок. Потом познакомил с группой пожилых женщин, которые шкурили листы железа. После ошкуривания их покрасят и пойдут они на украшение церковных куполов. Но с особенной радостью приглашал он нас на самый верх храма, и мы рискнули. Следом за ним вскарабкались по лесам, лестницам и даже по веревке туда, где уже почти выложен первый барабан под купол. В летописи об этом так сказано: «2 июля 2004 года начали восстановление куполов. Мастера (каменщики) работают красиво, с душой». Не зря приглашал нас сюда священник. Открывался отсюда удивительный вид на окрестности. Далеко видно с высоты церковной, птицей себя чувствуешь. Вот так раскинуть бы руки и поплыть над этой родной, обиженной и униженной нами землей. Приголубить ее, пожалеть хотя бы только взглядом одним… СИЛ ХВАТИТ, ЖИЗНИ БЫ ХВАТИЛО Отец Михаил тоже живет на окраине Брагина. В хорошую погоду добирается до своей церкви на велосипеде. Переодевается здесь в рабочую одежду — и за дела. Много их, ох как много еще! Сил хватит, жизни бы хватило. Отец Михаил положил полностью восстановить церковь лет за 20-25. Но, пожалуй, больше всего в рассказах отца Михаила о восстановлении Казанской церкви поразил меня не объем сделанного и того, что еще предстоит сделать, а люди. То ли хожу я не там и вижу не тех, то ли совсем перестала разбираться в людях, но уж очень трудно мне было поверить в то, что практически все, уже сделанное в церкви, сделано совершенно бескорыстно, почти все материалы, необходимые для работ, поставлены бесплатно. Опять улыбается отец Михаил на испорченность моего мышления: «Как только скажу, что на восстановление храма нужно, то никто не отказывает». Вот ведь мы, оказывается, какие люди, а мы про то и забыли. Глядя на отца Михаила, слушая его рассказы о церкви, о людях, которые помогают ее возрождению, невозможно по-хорошему не позавидовать этому человеку. Далеко не каждому удается найти на земле свое дело. То, от которого душой светлеешь, которое не камнем тянет, а радостью во всей судьбе разливается. Дело, которое останется после тебя, за которое помянут тебя добрым словом и после смерти твоей. Кирпич, кровельное железо, доски, цемент, краска — много чего припасено для работы, и все это — подарки. Новая роспись внутри действующей ныне, уже восстановленной части церкви, и икона Казанской Божьей матери при входе в нее выполнена художником из Сарафонова Александром Варежкиным. Бесплатно, конечно. Всех своих помощников помнит отец Михаил, рассказывает о них с радостью и любовью, как будто бесценным сокровищем делится — такая-то фигурные подсвечники для церкви сделала, такой-то паникадила изготовил и навесил, а тот сигнализацию провел, электричество. К иконостасу подвел, и у каждой иконы оказалась своя неповторимая история. А 27 мая этого года состоялось событие, весьма примечательное в жизни церкви, — на деньги, скопленные прихожанами, купили в Тутаеве 4 колокола массой 8, 14, 16 и 32 килограмма. Освятили. И в день Святой Троицы заговорила, ожила и Казанская церковь села Сарафонова после 70 лет молчания. РАБОТНИКИ Когда мы с фотокором бродили по коридорам сарафоновской амбулатории, вошел туда и отец Михаил. Не со своей хворобой пришел он к Алексею Алексеевичу, сломалась у него дрель, и он хотел одолжить инструмент у соседа. Здание амбулатории и церковь смотрят друг на друга через неширокий пустырь, бывший некогда сельским кладбищем. Так и познакомились они, врач и священник, теперь дружбу водят. Да и как им не дружить, одно ведь, по большому счету, дело делают. Кто-то ломает, а они вот строить решили, им обязательно друг за дружку держаться надо. Непросто нынче живет старинное русское село Сарафоново. Перестройка с демократией провели здесь «перебор людишек» похлеще, чем некогда Иван Грозный. Куда там разорителю Наполеону до наших Кириенков и иже с ним! За 15 лет зело преуспели в деле разрушения родной державы наши правители. В трехэтажной школе, в которой до перестроечных времен обучалось более 500 человек, теперь осталось 164 ученика. На треть пустует детский сад. Пустует и дом культуры, в котором только по субботам проводят дискотеки для молодежи, а фильмы привозят лишь зимой, да и то нерегулярно. И это не в далекой пошехонской деревушке, а в селе, расположенном в 20 минутах езды от областного центра. Пробегал мимо нас мальчишка лет десяти в огромных сапогах. Хотели его остановить, поговорить, а он кричит: «Мне некогда, я на работу опаздываю». Оказалось, что Алешка Драчев вместо того, чтобы культурно проводить каникулы в пионерском лагере, вынужден на родной ферме навоз чистить. Кормиться-то как-то надо, а то мать за пьянку с работы выгнали, а отец на длительной отсидке. «Разваливается совхоз», — сокрушенно машут руками жители Сарафонова. «Молодежь и все мало-мальски приличные мужики подались в город, — объясняла нам бабушка на улице. — Только старики да пьяницы остались. Мой зять не только сам в городе работает, но и детей своих в городскую школу возит». Однако, оказалось, что новый особняк для своей семьи построил этот зять не в городе, а здесь же, в самом центре Сарафонова. А на мой вопрос, часто ли приходится ей обращаться в больницу, старушка ответила: «Приходится, конечно. Алексей Алексеевич — хороший врач. И батюшка у нас хороший. Работники».
