17 августа в поселке Борисоглебский прошли вторые литературные чтения, посвященные памяти поэта Константина Васильева. В свое время он окончил естественно-географический факультет Ярославского педагогического университета. Своими воспоминаниями об этом периоде жизни поэта с читателями «Уединенного пошехонца» поделилась одна из его сокурсниц.
Студенческое общежитие факультета находилось на улице Чайковского. Эта часть улицы была зеленая, плохо заасфальтированная. На противоположной стороне над дощатым забором возвышались церкви Николы Мокрого и крохотная Тихвинская. Комната, где жил Костя Васильев, была на первом этаже, налево от входа, окнами на улицу Чайковского. Крохотных размеров, она однако вмещала три узкие кровати, стол, шкаф. Студенческое сообщество по составу было преимущественно женским. Почти все из семей со скромным достатком, половина — из сельской местности. Мужская часть всегда на виду, и почти каждый считал себя первым парнем. Но не Костя. Высокий, худой, он внешне очень походил на Пьера Ришара, который и был его кумиром. Обычно был задумчив, немногословен, отзывчив, но ненавязчив и вместе с тем открыт. Его удивительную душевную красоту подчеркивали природная скромность и тактичность. Способности имел исключительные. Мог явиться на экзамен, не прочитав ни строчки, а за время ожидания своей очереди осилить весь курс и получить заслуженную пятерку. Костя никогда не довольствовался чьими-то доводами и суждениями. Всегда по всем вопросам имел собственные. Из процесса обучения на факультете особенно запоминающимися были полевые практики. Об одной из них и хочется рассказать. Называлась она «Дальняя комплексная производственно-ознакомительная». Группы студентов разбили на три неравные части. Одна должна была ехать в Чехословакию, вторая — в Болгарию, третья — в Карелию. Костя был во второй. В этой, в то время почти советской стране нас всюду сопровождали студентки факультета русского языка Великотырновского университета. Путешествовали много, объездили всю страну — крупные города, горные массивы, побережье Черного моря, зоопарки, ботанические сады, монастыри. Были даже на пивоваренном заводе, с дегустацией, конечно. Наша база располагалась в студенческом общежитии в Велико-Тырнове. Туда подавали автобус, в котором кроме нас были студенты-практиканты из Польши и Белоруссии. Установка была такая — с поляками в контакты не вступать, с белорусами можно, но нежелательно. В разговоре с хозяевами-болгарами каждое наше слово было под неусыпным контролем. Хотя обе наши болгарские спутницы были красавицы, в одной из них было нечто совершенно замечательное и неповторимое. Ее невозможно было не полюбить. Невысокая, стройная, как Золушка, темная шатенка с гладко причесанными и аккуратно уложенными волосами. Глаза карие, выразительные. Одета всегда скромно, но изящно. Говорила мало, голос тихий, нежный. Доброта и щедрость — безграничные. Всех нас за время практики одарила подарками, да так, что каждый получал именно то, что особенно желал. И вот эта необыкновенная девушка влюбилась в Костю. Да, в нашего Костю, который никогда не был избалован вниманием женщин. Конечно, он был умен, хорошо воспитан, заботился о костюме и прическе, да и статью Бог не обидел — высок, строен. Но что ты будешь делать, если женщина сама не знает, что ей угодно. О любви болгарской Золушки к Косте никто не догадывался. Открылась она на вокзале, в день нашего отъезда домой. Тогда скромная, тихая, застенчивая болгарка преподнесла Косте роскошный по тем временам подарок — дипломат. Он начал отказываться, и мы еле уговорили его принять подарок. Теперь мы знаем, что болгарская красавица была не только большой любовью поэта Константина Васильева, но и музой, источником, долгое время питавшим его поэтическую жизнь. На последнем курсе группа наша стала очень дружной. Все праздники отмечали вместе. К тому времени большинство из нас были уже людьми семейными. К слову сказать, собирались мы вместе и после выпуска. До 1979 года Костя был постоянным участником наших встреч. Впоследствии о Косте доходили лишь редкие слухи. Знали, что пишет стихи, работает там-то. Первые разрозненные публикации увидели в газетах, и они не произвели на нас должного впечатления. О том, кем он стал, узнали лишь в октябре 2000 года, прочитав большую подборку его стихов в одной из ярославских газет. С тех пор и нет покоя. Надо было иметь и ум, и талант, и душу, и опыт, и знания, чтобы создать такое. Нет, не гордость за то, что довелось быть его однокурсниками (как бы хотелось сказать — друзьями), заставляет сейчас писать эти строки, а чувство вины, от которого никак не избавиться. Чем больше читаем теперь все, что удается раздобыть, тем тяжелее оно. Если бы он был жив! Ранняя кончина Кости опять объединила нас, его однокашников. Покупая в книжных лавках его редкие книги, звоним друг другу. Успеем ли застать то время, когда его стихи станут более доступны? Сумасшедшему миру нужно сейчас что-то другое, никак не стихи. Но мир ошибается. Если что и может спасти его, так это поэзия — воплощенная в слово красота.
