Казалось бы, и чего не хватало этой девчонке: высокая, статная, красивая, развита не по годам и ума не занимать. Да и родители понимающие, все делали, чтобы воспитать в ней, еще школьнице, самостоятельность, ни в чем ее не ограничивали. Но ей захотелось особой свободы, и она ушла из дома…
Настя ушла из дома, потому что не могла принять этот суетливо-жестокий мир. Ни дома, ни в школе среди сверстников и учителей она не находила ничего интересного. Скука! А внутри у нее сидело что-то такое загадочное и юркое, потустороннее. Это что-то иногда так капризничало, так кричало: ты не такая, как все. — Я не такая? — спрашивала она себя, и неожиданно дерзкий ответ не заставлял себя долго ждать. — Я не такая! И вы, все вы скоро это увидите. Она обстригла свои шикарные волосы, не побоялась выглядеть дурнушкой. Она делала больно себе и смотрела, как радовались ее дурачествам сверстники, как переживали родители. Учителя выходили из себя. Еще бы, способная девчонка, которая все схватывала на лету, участвовала во всех олимпиадах и спортивных соревнованиях, вдруг превратилась в своего рода изгоя. Настя стала пропускать занятия. У нее появились странные друзья, причем целая компания. Они были старше ее, опытнее, образованнее и даже имели свое представление и суждение о мире. Все это вместе взятое и шокировало повзрослевшую раньше времени девчонку. Ей не хотелось идти ни в школу, ни тем более домой. И она махнула на свое прошлое рукой… Она пропадала неделями, зависая на квартире у этих друзей. Зависали они в беседах не просто так, а со спиртным. Это сначала Настю очень насторожило, ведь в ее образованной и культурной семье такого она никогда не видела. — А впрочем, — смиренно размышлял впервые пригубивший «нелимонад» Настюхин ум, — мне теперь все равно. Мне хорошо, здесь я своя и ни о чем не жалею. Вот! — с удовольствием смаковала она свое новое состояние. А «нелимонад» все затягивал и затягивал. Она худела прямо на глазах. Ей хотелось спать, спать и спать. — Очнись! — кто-то неведомый тормошил ее, пытался что-то объяснить, — вокруг тебя неудачники. Очнись! Она открывала глаза и вдруг видела перед собой любимую бабушку. «Бабушка!» — срывалось с обессилевших губ внучки, и она опять проваливалась в забытье. Так продолжалось несколько недель, месяцев… Все перемешалось и перепуталось в ее голове. И теперь Настя не понимала, не только где она, с кем она, но и для чего здесь она. Инстинкт самосохранения заставлял ее бороться за свою жизнь. А сил бороться уже не было. Дело дошло до психушки. Ей казалось, что она попала в ад и предстоит еще пройти все его круги. Боже, как гудела ее голова, как гудела своей пустотой ее голова. Как щемило и сжималось в нестройном ритме сердце. — Все кончено. Я зашла в тупик. Нет спасения и нет прощения! — стонало ее нутро. И вдруг навзрыд вырвалось: «Мама! Ма-а-а-ма! Как она там? Зачем я так с ней?» А дома все сходили с ума по ней, такой непутевой, с поехавшей крышей. Не находил себе места отец, у него обострилась давняя болезнь. Брат, проклиная все на свете, прятался в своей комнате от расспросов друзей и знакомых. Сложнее было матери, она потеряла не только веру в Бога, она сломалась. Ее мамочка, ее любимая мамочка… — Чем мне искупить свою вину перед тобой? — и Настя начала рыдать. Чем дольше она плакала, тем светлее становился ее больной ум, тем легче было ее уставшему сердцу. «Не старей, мама. Прости меня, мама», — шептала, засыпая, Настя. Она чувствовала себя нашкодившим котенком. Но это было уже лучше, чем давящая пустота. Насте больше не хотелось ничего и никому доказывать. Мир стал добрее, потому что в ее душу вселилось умиротворение. — Только бы выдержала мама, — вертелось в ее голове. — Господи, помоги мне! Завтра она выписывалась из больницы. Настя была уверена, что Бог не зря дал ей сил выкарабкаться, он поможет и устоять.
