33 года назад начальник отдела по делам гражданской обороны и чрезвычайным ситуациям Угличского муниципального округа капитан второго ранга запаса Владимир Иванович Телков участвовал в секретном длительном медико-биологическом эксперименте. Результаты эксперимента должны были быть использованы проектными институтами для разработки нового поколения атомных стратегических подводных лодок — «Акула» и «Курск».
Владимир Иванович разменял уже шестой десяток, а воспоминания о нравственных и физических страданиях, которые пришлось преодолеть, живы до сих пор. ПРИКАЗАНО ВЫЖИТЬ Долгие 4 месяца, проведенные в замкнутом пространстве, под прицелом видеокамер, при постоянном шуме, электрическом свете, жестком облучении, резких перепадах температуры, высокой влажности и практически без движения, были пыткой, кошмаром. От тех дней остался дневник. На его страницах 27-летний капитан-лейтенант мысленно разговаривал с женой Татьяной и маленьким сынишкой Андрюшей, без которых ему было тяжело и плохо. Озаглавлена исповедь была так: «Дневник вашего папы Володьки, который уехал и где-то пропадал 130 суток, не давая о себе знать». На обложке дневника солнце, лодка, якорь и чайки — морская романтика, а в дневнике — календарь, где аккуратно зачеркивались адские дни. На дворе стояли 70-е. Проектные институты разработали подводные лодки нового типа. Оставалось проверить, как поведет себя человек в условиях длительного плавания на атомном тяжелом подводном крейсере стратегического назначения. Ведь подводнику (ракетчику, штурману, акустику, связисту, механику) придется не просто существовать, а принимать решения в той или иной обстановке, противодействовать противнику и обеспечивать применение оружия. Из 100 офицеров соединений Северного флота группа врачей отобрала 20. Скоро из 20 оставили 8. Среди них был и инженер-механик управления ядерными установками Владимир Телков. Он значился под номером 8 — фамилий здесь не было. Офицеров отправили в Ленинградский госпиталь, а потом в НИИ биофизики, где должен был состояться эксперимент. Эксперимент был добровольным. В разговоре напоминали: коммунист — значит, вперед, тебе и карты в руки. Если не ты, то кто-то другой. «Смалодушничать, отказаться — такой мысли не было, — говорит Владимир Иванович. — Да и чем врачи могли нас испугать? Тяжелее службы, чем на подплаве, нет. Поэтому здесь служба идет год за два. А тут — в центре Ленинграда, на земле! Перед началом эксперимента уже знали программу так называемых аварийных ситуаций, которые повторялись каждый месяц по пять суток. Но об этом позже. В личном деле записей об эксперименте не делали, из списков части не исключали. Давали подписку о добровольном согласии сдавать кровь, делать пункцию головного мозга». ЗАКРЫЛИ НА СТЕНД 30 ноября 1971 года офицеров закрыли на стенд, имитирующий ходовую рубку подводной лодки. Он был сферической формы и напоминал бочку. Состоял стенд из двух этажей: на первом были жилые помещения, на втором — тренажеры по управлению кораблем — глубина и курс — и ядерной установкой, за которыми офицеры должны были нести 4-часовые вахты. Во время вахты к телу подключались датчики — замерялись дыхание и пульс. Двери опечатали сургучом. Пищу и все необходимое шлюзовали через специальное отверстие-трубу, туда же отправляли и отходы. Везде, кроме туалета, наставили видеокамер. И потянулись долгие одинаковые дни: вахта, изнурительные часы медобследований, прием пищи, короткий сон, и опять все сначала. ЦЫПЛЯТА В ТЕРМОСТАТЕ Бортовой паек разрабатывал Всесоюзный НИИ овощной и консервной промышленности. Состоял он из сублиматов, продуктов, высушенных под вакуумом или подвергнутых глубокой заморозке. Давали суп-харчо, шашлык, космические сыры, вино «Ркацители». Любимыми блюдами Владимира были свекла с хреном и квасной напиток «Колосок». Самым экзотическим был йогурт, который присылали в специальных металлических запаянных банках. Это были сухие гранулы розового цвета. В паек входило очень много кисломолочных продуктов — простокваша, ацидофилин и т. д. Все это позволяло кишечнику работать так же, как на берегу. И еще было много финских яиц. С последними Владимир однажды начудил: насобирал штук 20 и попытался вывести цыплят. Яйца положил в термостат, который должен был изображать инкубатор (такая же температура — 30 градусов). Но не учел одного — яйца из-под нетоптанных кур. Они, естественно, стухли. Яиц не пожалели и на пятикилограммовый торт, который испекли, чтобы порадовать женщин — сотрудников института к Дню 8 Марта. В торт вложили копейку: мол, та, которая ее съест, всех и полюбит. Но и тут не повезло — копейка из торта досталась мужчине — врачу-подполковнику. Несмотря на кажущийся богатым рацион, пища была отвратительной, оставалось много отходов. Их помещали в мешки, скрепляли зажимом, исследовали, а затем сжигали. КРОВЬ ХЛЕСТАЛА КАК ИЗ КРАНА Но самыми изводящими были так называемые медобследования, проходящие в диагностическом отсеке. На них шли после каждой дневной вахты. Аппаратура выла за стендом. Люди надевали датчики, ложились, вставали, приседали. Все делалось по сигналу лампочки с надписью «встать» и т. д. Что характерно — никаких лекарств не давали. А вот после эксперимента давали элеутерококк, чтобы поднять давление — у всех оно было 90 на 80. Было тяжело. В дневнике Владимира часто появлялись такие записи: «Кровь взяли, но неудачно — из одной руки 8 пробирок, пришлось продырявить вторую. Несколько раз терял сознание — кровь хлестала как из водопроводного крана». Однажды, еще до начала эксперимента, у Владимира обнаружили потемнение лобной пазухи, сделали прокол. Оказалось, просто некачественная рентгеновская пленка. А у друга Владимира Лени нашли грибок на ногтях. Так вместе с больным ногтем удалили 9 здоровых. Но чаша терпения переполнилась, когда уже после окончания эксперимента, через 210 суток, в клинику института биофизики прибыли медсестры из института переливания крови испытывать новые иглы. В клинике случился настоящий бунт. «Мы офицеры флота, а не морские свинки!» — кричали обессиленные люди. АВАРИЙНЫЕ СИТУАЦИИ Изнуряющими были и аварийные ситуации. Тогда содержание углекислого газа в воздухе повышалось до 3,5 процента вместо 0,8. А температура с 18 — 19 градусов поднималась до 35. Повышенным был и радиационный фон. Облачались в «тропическую» форму — шорты и куртку. Спасались тем, что ложились на палубу, мочили простыни и обматывались ими, как коконы. Жажду сгоняли зеленым чаем или сухим вином, которое мешали с водой. Некоторые поддерживали свой организм весьма странным способом. Друг Владимира Иван однажды шутки ради попросил налить ему крови. Условия существования нельзя было назвать комфортными: из-за скачков температуры в углах появилась плесень, «зацветали» одежда и ботинки — их приходилось сушить под лампами. А засыпая без вентилятора, можно было потерять до 600 граммов веса. Перед экспериментом вес Владимира был 84 килограмма, а после окончания — уже 71. Он даже сочинил такие строки: «Стал гибкий, как хворостина. Торчат ребра. Шкура — как у волка голодного весной. Торчит лоскутина. Что дальше будет — не знаю». Спали мало — мучала бессонница. Мешал постоянный шум из динамиков — они изображали работающие механизмы лодки. Тогда генераторы отключили без разрешения начальства. Взяли и оборвали провода. Пришлось самим и устранять диверсию, так как доктору по телефону доложили об обнаружении нарушения условий среды обитания в лучшую сторону. Скоро у Владимира начались проблемы со здоровьем. На теле появились красные пятна, волдыри, потница, стали отекать ноги и ломило голову. В аварийных ситуациях, когда были запрещены физические нагрузки, Телков продолжал заниматься спортом — тягал гири. И скоро посадил себе сердце. МОРЯКИ ТОЖЕ ПЛАЧУТ Это только в песне поется: «Моряк не плачет и не теряет бодрость духа никогда». А 27-летний капитан-лейтенант совсем упал духом. Правда, переживания и страхи доверялись только дневнику. Никто из окружающих об этом не знал и не догадывался. Владимиру снились страшные сны, он плакал, глядя на карточку сына — от одной мысли, что ребенок забудет папу, ему становилось плохо. Позже он напишет в дневнике: «Пульт до того надоел, что взял бы да и шарахнул по нему! До чего противный, сундук с клопами! Нервы стали уже не в порядке. Мне бы только вырваться». Раздражительными становились и друзья. Начались споры, с трудом удавалось предотвращать драки. Хотелось на солнечный свет и на воздух, посмотреть на снег и на небо. Через две недели шлюзовали простыни и разовое белье. Однажды Владимир увидел простыни, завернутые в номера газет «Известия» и «Ленинградская правда» 10-дневной давности и зачитал их до дырок. Давал читать всем. Делалось это втайне от доктора. КАК РАЗДЕВАЕТСЯ АНФИСА Единственной отдушиной были фильмы, которые шлюзовали раз в две недели из ассортимента Ленинградской военно-морской базы. Фильмы крутили себе сами — в камере была киноустановка. Удалось кое-что снять и о своей жизни. Кино попадалось все больше патриотическое, вроде «Александра Невского» и «Неуловимых мстителей». Нельзя сказать, чтобы фильмы подбирали специально, но находящимся на грани нервного срыва людям приходилось смотреть экранизацию ранних рассказов Шолохова, жуткие сцены продразверстки — как вспарывают животы и сыплют туда пшеницу. Не видящим солнечного света, им показывали фильм «10 минут по Крыму». Нравилась «Угрюм-река», точнее, одна сцена. Отвыкшие от женской ласки мужики по сто раз смотрели, как раздевается Анфиса-Чурсина. Разрешали играть в карты, хотя на корабле по уставу это запрещено. Проводили и шуточные спартакиады: бегали в мешках, пытались пронести ложку с яйцом. Словом, как могли старались скрасить тяжелые будни. Правда, через четыре месяца, на 130-е сутки эксперимент пришлось прекратить. У одного из офицеров обострилась ангина. Всех срочным порядком отправили в Зеленогорский санаторий на 10 дней вместе с семьями. А потом опять засадили в камеру на 3 месяца. Всего же эксперимент составил с медицинским обследованием до и после него более одиннадцати месяцев! ЗНАЧОК И 2984 РУБЛЯ После эксперимента капитан-лейтенант Телков был командирован на Северный флот, а потом, в сентябре 1972 года, вернулся на свой корабль. Семья, жена и 4-летний сын Андрей остались в Ленинграде. Андрей Телков пошел по стопам отца. Окончил Военно-морское инженерное училище имени Дзержинского. Стал капитаном третьего ранга. Сейчас Андрей Владимирович — майор милиции, служит в Угличе. За эксперимент офицеров поблагодарили. Вручили ценный подарок от Главкома ВМФ — фотоаппарат «Зоркий-4», значок «За дальний поход» и 2984 рубля. Значок, а их у Владимира было уже два, он демонстративно отдал стоящему рядом сотруднику института. УХОДИЛИ НА СУТКИ И РАССЛАБЛЯЛИСЬ Впрочем, эксперимент прошел недаром. На лодках нового поколения сконструировали зону отдыха, куда моряки уходили на сутки и реабилитировались. Позже, уже во время службы в штабе объединения подводных лодок, Владимиру Ивановичу удалось побывать на одной «Акуле» с проверками. Всего же «Акул» было шесть. Когда он осматривал корабль, зону отдыха, у него постоянно возникало чувство гордости, сопричастности. А морякам он просто завидовал. Это было помещение 40 квадратных метров с травяным покрытием, по которому можно было ходить босиком. Были здесь и фонтаны, и даже птицы-попугаи, которые, несмотря на то, что усиленно выводили потомство и задорно пищали, скоро сдохли. Попугаев заменили на синиц и воробьев. Были еще сауна с финским оборудованием, бассейн с морской и пресной водой, с подогревом и озонарий. А также спортзал. После эксперимента Владимир участвовал еще в трех длительных походах на атомных подводных лодках. В 1982 году у него родилась дочь. УГЛИЧ ВМЕСТО РИГИ Дослужился Владимир Иванович до капитана второго ранга. В 45 лет уволился в запас. Тогда как раз вышел указ Горбачева о сокращении Вооруженных сил СССР с предоставлением военнослужащим жилья. Владимир Иванович выбрал Ригу. Там военные строители завершали монтаж жилых домов для Министерства обороны. Владимир купил русско-латышский разговорник и даже подписался на газету «Советская Латвия». Но тут вмешались события национального характера. В 1989 году русских в Ригу уже не пускали. И пришлось Владимиру Ивановичу вернуться в Ленинград, а потом в родной Углич. Несмотря на перенесенные страдания, Телков не хочет, чтобы эксперимент воспринимали негативно, как сплошное издевательство над людьми. Не стоит чернить прошлое. Ведь в свое время, чтобы выявить динамику развития такого страшного заболевания, как чума, тоже нужны были добровольцы. Подвиги ради науки необходимы и должны быть оценены. А ужаса не было. Была гордость, что выдержал, не сломался. Очень беспокоит Владимира Ивановича сегодняшнее ужасное состояние Российского флота. Гибель «Курска» он считает позором и болью. И невольно ему приходят в голову грустные мысли: ради чего они, молодые офицеры, шли на такие испытания? Чтобы потом все в одночасье рухнуло?..
