ПЕРВЫЙ СТРОИТЕЛЬ БАМАКогда в конце 70-х годов я учился в МГУ и жил в высотке на Ленинских горах, познакомился с профессором из Японии. Звали его Като-сан, он занимался русским языком и литературой, приехал на год на стажировку для научной работы в Москву.Я дежурил, подрабатывая по вечерам-ночам в высотке на «капиталистическом», кажется, 4-м или 5-м этаже, где жили иностранцы из капстран.
Окончание. Начало в номере за 2 июня с. г. И мы с Като-сан как-то близко сошлись, несмотря на большую разницу в возрасте: хотя я учился в аспирантуре и кое-что знал, но мне было чудно, что он называет себя первым строителем БАМа, это было непонятно, хотелось подробностей. Като-сан рассказал, что в 45-м году плененных солдат японской Квантунской армии отправили в Сибирь на Байкало-Амурскую магистраль, строительство которой тогда же и возобновили. Там он оттарабанил 4 года, выучился русскому и только в 1949 году вернулся на родину. — Леска, — говорил он, — мне было 28 лет, когда я вернулся, и я совсем не знал женщин. И где бы их узнать. В 19 лет призвали в армию, и все эти годы был на казарменно-лагерном положении… Несмотря на русский плен, Като-сан сохранил самые добрые воспоминания и о России, и о русских людях, и о наших женщинах. — О, русские женщины! — восхищенно возводил он очи к потолку и широко разводил руками, показывая, какие они — наши женщины — и душой и телом широкие. Конечно, с миниатюрными японками что сравнивать. К чему это вспоминаю? А к тому, что, несмотря на разницу в возрасте, культуре, языках, решительно во всем, мы подружились. Впервые у Като-сан попробовал и японскую еду — очень не понравилась: ни хлеба, ни соли — японские напитки, попользовался палочками. И тогда я уже понимал, что мы и японцы не так уж и далеки. Те же узоры на ладонях… И может быть, мы ближе друг другу, чем люди, живущие на ближайших к нам окраинах. НО Я СИБИРИ, СИБИРИ НЕ СТРАШУСЯ Ехали долго на метро, на электричке, еще дольше шли по улицам. И если бы не толпы веселящегося народа, изобилие рекламы и яркое освещение вечером, я подумал бы, что прибыли мы на забубенную окраину Токио. Потом лабиринт узких пустынных улочек. Низенькая дверь, сгибаемся и входим в маленькое-маленькое заведение японского общепита, что называется, четыре татами (6,5 кв. метра), очень напоминающее размерами кухню в хрущевке. Именно сюда с неким маниакальным упорством притащил нас переводчик Костя в последний вечер перед отлетом. Всюду на стенах развешано допотопное барахло типа лампового приемника, в общем, все приметы ушедшей цивилизации середины прошлого века. Кое-как разместились все девятеро. Хозяйка заведения — миниатюрная японка в углу за стойкой — сразу же предлагает звать ее Таней. Таня — полукровка: один из родителей — японец, другой — русский. Родилась и выросла в Токио, окончила университет Васэба, ту же русскую кафедру, что и Костя, его знает с пацанов, лет с 11. Несмотря на то что старше его, они друзья. Таня — и хозяйка этого подвальчика, и актриса, и певица. Объездила с концертами Сибирь и Дальний Восток, часто пела в Москве. — Ну и как вам Япония? — по-русски она говорит с акцентом, но разнообразно. Мы, естественно, начинаем расхваливать страну пребывания, но она кривит губы, чувствуется, наши восторги ей не по душе. Как и Костя, она, видимо, из тех местных уроженцев, кому «скучно в Японии». — Я очень люблю петь русские блатные песни, — ошарашивает она нас. И что тут началось. Таня взяла в руки гитару: голос хрипловатый — курит безбожно, но сильный, откуда только такая энергетика в маленькой и ну очень худой женщине: Я помню тот Ванинский порт И гул парохода угрюмый, Как шли мы по трапу на борт В холодные, мрачные трюмы. От качки стонали зека, Обнявшись, как родные братья. Лишь только порой с языка Срывались глухие проклятья… Вспоминаю — и сейчас мурашки по телу от этих строк и этого голоса. Или пела она «Чубчик кучерявый», что с успехом исполнял Петр Лещенко, где особо напирала на слова: «Но я Сибири, Сибири не страшуся, Сибирь же тоже русская земля!» В общем, расстались мы часа в три ночи. Сколько выпили — разумеется, только водки, только ее пили и наши японские друзья — сколько песен спели. Из шестерых русских журналистов трое оказались на гитаре играть мастаки, ну а все остальные любители попеть. Только японский хит 70-х годов: «Над морем, над ласковым морем, со мною ты рядом, со мною» — исполнили вместе с туземными товарищами раза три. Это был, пожалуй, самый душевный вечер за всю поездку: русские-японцы — братья навек. Время от времени заходили местные завсегдатаи, видимо, привлеченные весельем из погребка, выпивали, подпевали мыча. Как мы только там на этой хрущевской кухне умещались, человек 15 — 16. Какой-то пожилой японец, наверное, ветеран еще Квантунской армии, спел все русские песни, что знал. А знал он их ровно три: естественно, «Катюшу», «Подмосковные вечера» и Гимн демократической молодежи. Исполнял, конечно, по-русски. При мощной российской поддержке. Хотели ветеран
у исполнить в ответ: «Над Амуром тучи ходят хмуро», но вовремя остановились, вспомнив, что там есть строки: «и летели наземь самураи под напором стали и огня». В общем, вечер удался. На славу. А в семь утра надо было просыпаться — и в аэропорт. ЧЕБУРАШКА КАК ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ В Японии я у многих — и у высших чиновников МИДа, и у журналистов, регулярно посещающих Россию, и у людей попроще — спрашивал, чем японцы отличаются от русских и что нас сближает. Ответы были разные — стандартные: японцы и русские по менталитету ближе друг другу, чем, например, японцы, с одной стороны, и американцы — с другой. Кто-то говорил, что те же американцы хотя и постоянно улыбаются, но внутри холодны, а русские и японцы пусть и не улыбаются часто, но зато могут так близко сойтись, подружиться, что водой не разольешь. В Японии очень популярна русская музыка, великая русская литература, театр. Последний очень любят, несмотря на то что театральные пристрастия японцев, их традиции далеки от нашего классического театра игры по Станиславскому. Те же студенты университета Васэба, изучающие русский язык, уже лет 30 ставят и по-русски представляют публике спектакли по пьесам русских драматургов — особенно Чехова. А из современных у них почему-то бешено популярен Николай Коляда. В одном Токио пять русских ресторанов. Самый большой из них называется «Чайка», в честь знаменитой чеховской пьесы. И оформлен он в стиле театральных кулис. Самый популярный герой мультфильмов в Японии сейчас, представьте себе… наш Чебурашка… А также мультики «Ежик в тумане», «Сказка сказок» — их автор Юрий Норштейн получил престижную японскую премию. А один японский спортивный журналист даже написал книжку — ухохочетесь! — о русском футболе. И коллекционирует все, что с ним связано. Эти экспонаты он выставил в баре, владельцем которого и является. Там есть даже футболка Андрея Шевченко с его дарственной надписью. А уж спартаковских шарфов и символики по стенам навешано! Что удивительно, в баре совершенно нет сакэ. Зато в изобилии русская водка. И что еще удивительно, журналист этот совсем не говорит по-русски. Зато одну из официанток зовут Карина. И она русская, из Кишинева. Сейчас ей 34 года, бывшая актриса. Три года назад вышла замуж за состоятельного японца, приехали в Токио. Он старше ее на 25 лет. И ниже ростом. — Любовь зла… — говорю ей. — Любовь — морковь, — невесело усмехается. — Любовь у меня была в 18 лет. На крыльях летала. От этой любви 14-летняя дочь, которая осталась в Молдавии с родителями. Видимо, не очень хочет японец, чтобы дочка маячила вечным напоминанием о предыдущем муже. — Впрочем, японец в меня влюбился сразу… — Еще бы, такая изящная блондинка! — А как он ухаживал. Наши мужики так не умеют… Да и жизнь здесь намного изобильнее, чем в Молдавии. ВОДКИ МАЛО — ТОЛКУ БОЛЬШЕ Японцы вдруг с удивлением обнаружили, что русские молодые менеджеры и коммерсанты круче японских, русские специалисты выше, как неожиданно нам поведал господин Тошиказу Эндо в концерне «Мицубиси». И что они, как и японцы, почти не пьют во время переговоров. — Во времена СССР, — вспоминал этот старый матерый бизнес-служащий, кстати, хорошо говорящий по-русски, — на переговорах водки было много, а толку мало. Сейчас же водки мало, а толку больше. Вообще, сами японцы признают, что действительно новаторские идеи чаще рождаются в головах иноземцев, тех же русских, но зато, реализуя эти идеи, японцы доводят все до совершенства. И в этом сила их менталитета. Принимали русских журналистов, ничего не скажешь, хорошо. Организовано все было на высшем уровне. Для примера: пошел внезапно дождь, а мы без зонтиков. Тут же откуда-то привезли зонтики и каждому вручили, чтобы, не дай бог, не замочили свои драгоценные тела. Принимали нас и там, куда иностранцев, да и местных, тоже обычно не водят. Например, в студиях крупнейшего японского телеканала Эн-Эйч-Кей нам показали и даже разрешили фотографировать — вопреки принципам авторского права — как снимается, наверное, самый длинный телесериал в мире. Каждую неделю выходит на экран одна серия, а всего этот сериал из истории древней Японии снимается уже 42 года — больше двух тысяч серий. Телесериал здесь страшно популярен, как и занятые в нем актеры. Я уж не говорю о том, что наша депутация была приглашена на торжества по случаю подписания 150 лет тому назад первого официального российско-японского договора. Там в городе Симода на Тихом океане, где, собственно, и был подписан этот договор, присутствовал и выступал премьер-ми
