В нынешнем году сразу три знаменательные даты связаны с Порт-Артуром — бастионом русской славы на Дальнем Востоке. Сто лет назад, 2 января 1905 года по новому стилю, завершилась его беспримерная 11-месячная оборона в годы русско-японской войны. Шестьдесят лет назад, 23 августа 1945 года, над освобожденным от японцев Порт-Артуром взвился советский флаг. Пятьдесят лет назад, в мае 1955 года, красный флаг СССР на флагштоке сменил красный флаг Китайской Народной Республики.
Рыбинец Лев Александрович Кулюкин покинул свой пост в Порт-Артуре за два часа до отправки на Родину последнего воинского эшелона. НОВОЕ НАЗНАЧЕНИЕ В 1944 году был переиздан большим тиражом и получил всенародное признание роман писателя Александра Степанова «Порт-Артур». От корки до корки прочитал книгу о героической обороне морской твердыни курсант Тихоокеанского высшего военно-морского училища имени Макарова Лев Кулюкин. Судьбе было угодно, чтобы на протяжении четырех с половиной лет он оберегал в Порт-Артуре дальние рубежи Отчизны. — Училище я окончил в 1950 году. Мне было 24 года. Перед выпускными экзаменами в училище приехал начальник отдела кадров капитан I ранга Деянов. Нас по одному вызывали к нему. Первым вызвали меня. Хотя я не был отличником. Раз вызвали — нужно идти. Он спрашивает: «Где бы Вы хотели служить?» — «На Балтике», — отчеканил я. «Кем?» — «На эсминце». Он посмотрел на меня да и говорит: «Ну, вот что, милый мой, если Вы поедете на Балтику, то я гарантирую, что Вы будете там служить на самом паршивом буксире. Нам здесь, на Тихом океане, нужны кадры. Вы будете назначены на минный тральщик командиром БЧ-1 — БЧ-4». Для тех, кто не знает, поясню: БЧ-1 — штурманская специальность, БЧ-4 — связист. Проще говоря: штурман — связист. По окончании училища в сентябре 1950 года я отбыл в отпуск на родину — на Смоленщину. Вернулся во Владивосток в октябре и узнал о переменах. Пока я был в отпуске, случились важные события, о чем, конечно, нигде не писали. На том самом тральщике, куда меня назначили, где командиром был Герой Советского Союза, боцман поднял мятеж. Наслушался вражьего голоса радиостанции «Байкал» — это дальневосточный аналог западных радиостанций типа «Свободная Европа» и «Голос Америки» — и задумал переметнуться на другую сторону. Боцман собрал вокруг себя команду единомышленников. Смысл заговора состоял в том, чтобы уничтожить всех офицеров, кроме командира, и увести корабль в корейский порт Чемульпо. Все было подготовлено. Но кто-то из заговорщиков проболтался. Когда тральщик выходил из Порт-Артура, возле Электрического Утеса подняли боны — металлические сети заграждения для защиты стоянки кораблей от проникновения вражеских кораблей и подлодок. Команду арестовали, судно под конвоем отвели во Владивосток. Участники заговора понесли суровое наказание… Мне дали новое назначение: «Пойдешь служить в Порт-Артур на торпедные катера». Там стояла бригада торпедных катеров. Командирами на них были мичманы, которые еще в войну воевали. Нужно было заменить их офицерами. ТАМ РУССКИЙ ДУХ Спустя месяц на поезде через Маньчжурию молодые лейтенанты — Кулюкин и четверо его товарищей — прибыли к месту службы на Ляодунский полуостров. На южной оконечности полуострова, на берегу Желтого моря, располагалась военно-морская база Порт-Артур. По китайско-советскому соглашению от 14 августа 1945 года СССР и Китай договорились об ее совместном использовании в течение 30 лет. После победы в 1949 году народной революции по китайско-советским соглашениям 1950 года и 1952 года военно-морская база Порт-Артур совместно использовалась СССР и КНР. — Сначала мы прибыли в Дальний. В городе были русские концессии, фабрики, магазины. Там жили русские эмигранты. Их называли белобандитами. Общаться с белобандитами было запрещено. Наверное, зря. Они — нормальные люди. Женщины были красотками. Они пользовались косметикой, хорошо одевались. По вечерам в гостинице «Ямато» играл оркестр Погодина. Мы танцевали с русскими девушками. А вот шуры-муры крутить с ними опасались. Узнает начальство — в 24 часа отправка на Родину с дальнейшими оргвыводами. Интересно вели себя китайцы. Когда мы заходили в трамвай, китайцы тотчас вставали с мест и кланялись нам. Так их приучили японцы за годы оккупации. Помимо трамваев и автомобилей в городе были рикши. Двухколесную коляску вез человек. Нам внушали: советские люди не имеют права пользоваться рикшей. За такую езду также полагалась немедленная отправка на Родину. Меня прикомандировали к дивизиону торпедных катеров. В дивизионе двенадцать катеров, или четыре звена. Меня назначили командиром торпедного катера. Через год я получил звание старшего лейтенанта и сразу был назначен командиром звена. И, кстати говоря, я получил под командование самые новые катера. Торпедные катера серии «К» (между собой мы их называли «кашки») отличались от прочих тем, что у них была локация. Еще через два года я получил звание капитан-лейтенанта. В Дальнем мы пробыли до марта 1951 года. Подготовили катера в техническом плане, добил
ись слаженности экипажей, изучили район плавания. Затем перегнали катера к месту дислокации в Порт-Артур. Он находится в восьмидесяти километрах от Дальнего. Конечно, я был горд, что служил в городе русской славы. Воочию видел места боев, о которых писал Степанов в романе. Японцы увековечили память о русских солдатах и моряках в многочисленных памятниках. Русское кладбище в Порт-Артуре было обнесено кирпичной оградой с входными воротами, выкованными из железа. Надписи на мемориальных плитах над братскими могилами были на русском и японском языках. Японцы поставили памятник-пагоду русским воинам на сопке Высокой. Памятник высотой 64 метра напоминал ствол пушки, из которой вылетал снаряд. Он был виден отовсюду. БУДНИ И ПРАЗДНИКИ Сначала нас разместили в гостинице. Местный китаец утверждал, что в этой гостинице некий князь играл в карты на животе голой женщины. Степанов писал об этом в романе «Порт-Артур». Потом на пару с Володей Плешаковым я поселился в комнате в доме на центральной улице. Про Володю расскажу особо. Он был моим лучшим другом. Мы вместе учились в военно-морском училище. Умница. Прирожденный лингвист. Языки схватывал на лету. Параллельно с военно-морским училищем он окончил факультет иностранных языков Влади-востокского педагогического института. Через три месяца он уже прилично разговаривал по-китайски. Консультантами по языку у него были китайская девушка-домработница и сосед-китаец. Каждый день к восьми часам утра мы приходили на подъем военно-морского флага. Обязательно делали регламентные работы — осмотр и проворачивание механизма. Катер должен был быть в полной боевой готовности. По соседству с нами располагались подлодки, сторожевые корабли, тральщики, военный фрегат. Плюс авиация. В Порт-Артуре наши силы были собраны в мощный кулак. Китайцы стремились скрасить наше пребывание в городе. Приезжали артисты. И артистки. Мы были молоды и примечали, что китаянки с юга были гораздо симпатичнее монголоидных северянок. В Доме офицеров, здание которого сохранилось со времени обороны Порт-Артура от японцев, показывали кино. Можно было отдохнуть в ресторане. Непременно отмечали Новый год, 23 февраля, 1 Мая, 9 мая, 7 ноября. В праздники наши катера сияли чистотой. Обязательно был товарищеский обед. Новогоднюю елку устанавливали в Доме офицеров. Роль елки выполняла сосна. Наиболее яркий праздник для моряков — День Военно-морского флота. Он традиционно отмечается в последнее воскресенье июля. В День Военно-морского флота в 1953 году меня наградили медалью китайско-советской дружбы. Я был также отмечен медалью «За боевые заслуги». ДРУЖБЫ НАРОДОВ НАДЕЖНЫЙ ОПЛОТ Лев Александрович скромно умолчал, за какие славные дела был отмечен боевой медалью. Можно только догадываться. Русское кладбище в Порт-Артуре, где покоился прах свыше 14 тысяч героев русско-японской войны и 174 советских воинов, павших в августе 1945 года при освобождении Маньчжурии от японцев, заметно расширилось в 1950 — 1953 годах. На Корейском полуострове шла жестокая война. Советский Союз и Китай оказывали интернациональную помощь Северной Корее. За три года на русском кладбище появилось 249 новых могил. А еще в первой половине 50-х годов в Порт-Артуре готовились кадры военно-морского флота народного Китая. — От Порт-Артура до корейского порта Чемульпо — сто миль. Там стояли корабли ВМФ США. Наша задача — не допустить их проникновения в территориальные воды КНР. Такие попытки были. Однажды в нейтральных водах появился американский эскадренный эсминец типа «Флетчер». Вениамин Плотников — капитан-лейтенант, командир звена торпедных катеров — на своем судне шел с ним бок о бок параллельным курсом. Американцы имитировали стрельбу по катеру из скорострельных пушек и крупнокалиберных пулеметов. Плотников потом поделился с нами переживаниями: «Черт его знает, возьмет да и выстрелит по нам какой-нибудь дурак». Нахально вели себя американские летчики. Сверхзвуковые истребители «Сейбры» часто вторгались в воздушное пространство Китая. Как-то в районе Хайендао — это такой остров недалеко от побережья Корейской Народно-Демократической Республики — мы отрабатывали на море поставленную перед нами задачу. Совсем низко пролетел «Сейбр». То ли пилот нас фотографировал, то ли он хотел попугать нас. Вряд ли он собирался стрелять. Летчик хорошо видел, чье судно внизу. Над нашим катером гордо развевался военно-морской флаг СССР. Среди моряков боевых потерь не было. А вот летчикам досталось. Хоронили летчиков на кладбище Порт-Артура часто. Во время отпуска м
не довелось отдыхать в санатории между Дальним и Порт-Артуром. Я оказался в одной комнате с двумя нашими летчиками. Они летали на самолетах «МиГ-15». Были сбиты американцами над Кореей. Катапультировались. Но катапульты тогда не отличались совершенством. Летчики повредили позвоночник. Пришлось лечиться. В Порт-Артуре мы обучали китайских товарищей морскому делу. Все они — и рядовые, и командиры — были сухопутными. Мы делали из них моряков. Первый раз вышли с ними на катере в море и не знали, что с ними делать. Китайцев укачало, они пластом лежали. Во многом это было связано с неважным питанием. Много ли сил прибавит булочка-пампушка? Они питались этими булочками. Командир бригады торпедных катеров провел совещание. Перевели китайцев на наш флотский рацион, и они быстро вошли в строй. Китайские моряки обучались на всех наших катерах. Командир-китаец, который был рядом со мной, прошел горнило революционной войны. Он воевал в 8-й Народно-революционной армии. Китайцы были старательными. До последнего болтика изучали материальную часть. Дисциплинированные. Дотошные. Трудолюбивые до фанатизма. «Мао Цзэдун сказал!» — на все у них был один ответ. Сказал им Мао Цзэдун — умри, но сделай. Китайцы горели идеей освободить Тайвань. Они постоянно твердили: Тайвань — это Китай. С Тайванем у них до сих пор ничего не получилось. А вот Порт-Артур они получили в целости и сохранности, вместе с военно-морской базой и нашими торпедными катерами. ПРОЩАЙТЕ, ВЫСОКИЕ СОПКИ В октябре 1954 года в Порт-Артур приезжали первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев, министр обороны СССР Николай Булганин, министр торговли СССР Анастас Микоян. Китайскую делегацию возглавил премьер Госсовета КНР Чжоу-Эньлай. Было подписано соглашение о выводе советских войск в мае следующего года из совместно используемой военно-морской базы Порт-Артур. — Хорошо помню этот визит. Запомнил, что Хрущев был в длинном макинтоше. Чжоу Эньлая — премьера Госсовета КНР — тоже как сейчас вижу. Перед визитом высоких гостей наводили блеск. Командир бригады и начальник штаба дневали и ночевали на судах — только бы обеспечить надежность и порядок. Обеспечили. В те октябрьские дни решался вопрос о передаче Порт-Артура Китаю. В Доме офицеров состоялся банкет в честь нерушимой дружбы между великим советским и великим китайским народами. Лозунги о советско-китайской дружбе на русском и китайском языках были в Порт-Артуре повсюду. Но дружба дружбой, а служба службой. Особенно китайцы выжимали из себя и из нас все, что только можно, за несколько месяцев до передачи Порт-Артура. Мы, советские моряки, не знали, что скоро уйдем. Китайцы знали, но нам не говорили. Меня чуть не забыли в Порт-Артуре. Я вместе с китайцами находился в дежурном звене на катере. И вдруг за мной прибегает нарочный: «Через два часа отходит последний воинский эшелон». Называется, вспомнили обо мне! А у меня денег скопилось целый чемодан: куда их девать за два часа? В 1951 году я получал жалованье 100 тысяч юаней. Побриться стоило 60 тысяч юаней, бутылка пива — 40 тысяч юаней. К концу службы в Порт-Артуре моя зарплата составляла 3,5 млн. юаней в месяц. За такие деньги я мог купить три мужских бостоновых шерстяных костюма. В Советском Союзе о такой покупке можно было только мечтать. За два часа до отхода эшелона я успел купить костюмы, материалы, шляпы. Часть денег пропала. Но я не жалел. Мы ехали домой. Из Порт-Артура Лев Кулюкин уходил в ранге капитан-лейтенанта. Флотскую службу он завершил в 1960 году на Владимиро-Ольгинской базе Тихоокеанского флота в должности заместителя начальника штаба и звании капитана III ранга. Никита Хрущев тогда провозгласил разоружение и распорядился порезать многие корабли и самолеты на металлолом и пустить даже на иголки для патефонов. Лев Кулюкин собирался продолжить службу на торговом флоте. Но за него решили, где ему служить. 30 октября 1960 года пришел приказ за подписью министра обороны СССР Р. Я. Малиновского. В приказе сказано: направить капитана III ранга Кулюкина Л. А. в Московский округ ПВО в распоряжение отдела кадров. Новым местом его службы стал Рыбинск. Для моряка-дальневосточника, который обеспечивал безопасность воздушного океана над страной, ныне подполковника в отставке Льва Кулюкина Рыбинск стал родным городом на всю оставшуюся жизнь. На снимках: Арка в честь советско-китайской дружбы в Порт-Артуре; два капитана — капитан-лейтенант Лев Кулюкин и командир торпедного катера из числа китайских моряков; в Дальнем русским людям было все по-русски б
