«Я вернулся, несмотря на все угрозы в мой адрес», — эти слова цитировали все российские и почти все мировые информагентства, транслировали все телекомпании и радиостанции страны.
НА СЛЕДУЮЩИЙ день со- ответствующие статьи украсили первые полосы большинства московских газет. Он вернулся! Несмотря! На все угрозы! В его адрес! Радость-то какая, Господи. Вернулся. Михаил Михайлович Касьянов, мужчина с потрясающим бархатным голосом, импозантной внешностью, внушительной политической биографией (замминистра, министр, вице-премьер, премьер) и практически нулевым политическим же рейтингом. Он отдыхал в Лондоне, пока прокуратура собирала на него компромат. Эксперты гадали — вернется или нет. Вернулся. Репортеры выслеживают Касьянова в аэропорту. Аналитики обсуждают перспективы его победы на президентских выборах 2008 года и перспективы уголовного дела по поводу покупки им дачи в какой-то Сосновке. Если человек — какой-нибудь плакатный американец, кто-то вроде Буша, смутно представляющий себе мир за пределами родного Техаса, зачем-нибудь вооружится англо-русским словарем, возьмет пачку российских газет и начнет их читать, то у него сложится примерно такое впечатление: есть Россия, в ней скоро, месяца через три-четыре, будут президентские выборы, и на этих выборах подрастерявшему свой рейтинг Путину будут противостоять два мощных политика — Гарри Каспаров и Михаил Касьянов. Причем если против Каспарова оппоненты в основном используют грубую физическую силу — бьют шахматной доской по голове или бросают в лицо яйца, то против Касьянова работает государственная карательная машина — суровый прокурор Колесников, потрясая какими-то бумажками — бумажка с печатью — это действительно мистической силы аргумент, говорит, что не надо воровать, пламенный депутат Хинштейн произносит проникновенные речи о скором торжестве справедливости и так далее. Так выглядит российская политика, если на нее смотрит человек, не представляющий, что такое Россия и как она устроена. Миллионы же обыкновенных людей, живущих в России обыкновенной жизнью, наблюдают за происходящим и тихо дуреют. Какой Касьянов? Какая Сосновка? Какие бумажки с печатями? Да, был такой мужик, премьером работал. Богатый, судя по всему. Что? В президенты? А Путина куда девать? «Я вернулся, несмотря на все угрозы в мой адрес», — эти слова, усиленные телевизорами и растиражированные газетами, заглушили другой голос. Фразу «я всех вас обнимаю и желаю всего хорошего», произнесенную несколькими днями раньше другим человеком у ворот Мосгорсуда на Богородском валу, мало кто услышал. А мне кажется, это была историческая фраза. «Я всех вас обнимаю и желаю всего хорошего», — сказал людям Вячеслав Кириллович Иваньков, он же Япончик. Человек, осужденный в Америке за какую-то глупость — кажется, фиктивный брак, отсидевший там срок, потом доставленный под конвоем в Россию и тут же посаженный в тюрьму за давнее туманное убийство троих непонятных турок. Прокуратура не сумела доказать, что он их убил, коллегия присяжных его оправдала. К НЕПОВТОРИМЫМ, осно- вополагающим чертам России и ее народа относится мощнейшая тюремная культура. Она не зависит от эпохи или политических обстоятельств текущего момента — люди сидели всегда, многие ни за что — будь то царская каторга, сталинский Гулаг или современные мрачные колонии строгого и общего режима. Кто-то сидел или сидит за дело, кто-то — за какую-нибудь чепуху, это в данном случае неважно. Тюрьма как социальное явление влияет на судьбу страны и ее людей сильнее, чем что бы то ни было. То ли 20, то ли 25 процентов ныне живущих граждан России когда-либо были осуждены. Привод в милицию, и не один, есть в биографии едва ли не каждого мужчины в стране. Радиостанция «Шансон», круглосуточно транслирующая тюремные песни, безумно популярна. Словечки из тюремного жаргона — «вертухай», «стукач», «параша» — неотделимы от современного русского языка. А элиты, и политическая, и медийная, и деловая, последняя связана с тюрьмой, пожалуй, еще плотнее, чем общество в целом, усиленно делают вид, что никакой тюрьмы нет, что тюрьма — это что-то из параллельной реальности, а в России постоянно светит солнце, на окнах нет решеток, и самую популярную певицу зовут Земфира, а не Катя Огонек. Элиты делают вид, что это так, а тем временем на них молча, мрачно смотрит страна, понимающая, что этой жизнерадостной реальности не существует, а настоящая Россия — это страна, где голуби летят над нашей зоной, где идет этап и старенькая мама ходит на дорогу в старомодном ветхом шушуне. Главной проблемой настоящей России всегда было отсутствие лидера. Нет, свой, знакомый бандит есть чуть ли не в каждом микрорайоне, но одно дело просто бандит, пускай даже самый авторитетный, другое — общенациональный лидер. Он давно нужен, а его все нет и нет, притом что любому здравомыслящему человеку очевидно — как диски Михаила Круга расходятся по стране тиражами, значительно превосходящими тиражи дисков Филиппа Киркорова, так и лидер настоящей, отсидевшей России легко выиграет любые выборы у любого из встроенных по большому счету в виртуальную нынешнюю систему рафинированных политиков. Последних до сих пор спасало то, что такого лидера не было, пожалуй, со времен Пугачева. Но именно не было — только до тех пор, пока у здания на Богородском валу не прозвучало это властное «всех обнимаю». Это не униженный Ходорковский с его «Кризисом либерализма в России». Это Вячеслав Кириллович — человек, не сломленный тюрьмой, человек, оскорбленный и на чужбине, и на родине, оскорбленный, что немаловажно, несимпатичной большинству граждан правоохранительной системой. Вор в законе, да. Но это только так называется — вор. А что он украл? Юганскнефтегаз? Нет. Дачу в Сосновке? Тоже нет. Зато — и об этом многие знают, спросите у Кобзона — всегда защищал слабых, помогал обездоленным, понятий, которые в настоящей России выше закона, не нарушал. К тому же русский, православный, вполне обаятельный мужчина, даже красивый немного — но именно как мужчина, а не метросексуал из сериала «Секс в большом городе». Личность действительно привлекательная с точки зрения большинства — гораздо более привлекательная, чем опостылевшие политики из телевизора, чем любой «преемник», представляющий нынешнюю власть, и любой «оппозиционер», представляющий власть вчерашнюю и позавчерашнюю. Да и вообще — вот, освободился Вячеслав Кириллович. Паспорт даже получил. Понятно — сейчас поедет куда-нибудь на природу отдыхать. Последние годы для него действительно были очень сложными. Отдохнет — неважно сколько. Да даже если год будет отдыхать — ему торопиться некуда, и пускай пока политики суетятся в телевизоре и около, они ему не помеха, они ему не конкуренты. Отдохнет. Чем ему заниматься? Возглавить благотворительный фонд и тусоваться на светских раутах?.. Мелко. Заниматься бизнесом? Тоже не самая завидная судьба. Он знает, что достоин большего. И, я уверен в этом, примет единственно правильное, с его точки зрения, решение — во власть. Ему не нужен телеэфир, не нужны огромные биллборды и студенты, собирающие по квартирам подписи — он внесистемен, его существование в отличие от существования любого другого политика не зависит от медиа. Зато за ним стоит Россия, настоящая, а не придуманная политтехнологами и телепродюсерами. Почему-то, я действительно не знаю, почему, до этого никому нет дела. Люди всерьез обсуждают несуществующие перспективы президентства Касьянова, всерьез выслушивают обещания политиков с величиной статистической погрешности вместо рейтинга и в упор не замечают настоящего лидера завтрашней России. Впрочем, говорят, Вячеслав Кириллович не обидчив. Он, третий президент России, слишком много пережил, чтобы обижаться на невнимание журналистов и политологов.
