Видимо, в Рыбинске какая-то особая поэтическая аура. Здесь только членов Союза писателей из числа поэтов семь человек. А уж вольных творцов и не перечесть. Предлагаем вам подборку стихов поэтов Рыбинска.

ВЛАДИМИР ЭЛЬ

К пустеющим дачным

анклавам

Приблизится южный

циклон,

И где-то, на береге

правом,

Простимся на долгий

сезон.

Опять отшумит

полустанок,

И быстро исчезнут вдали

Сияния волжских

стоянок,

Идущие в рай корабли.

На плотных экранах

вагона

Запляшут фрагменты

тайги,

Потом санитарная зона,

За ней заводские

дымки —

И вновь побреду,

настоящий,

На встречное глядя

с тоской,

По улице неговорящей,

Задумчивый и городской.

Застыну у белой ограды,

На фоне высоток и труб,

И след твоей алой

помады

Смахну опрометчиво

с губ;

Скорей бы забыться,

закрыться

На добрую пару замков! —

И думать, что все это

снится

И нет никаких берегов.

* * *

Я могу научить

деревенского пса.

Он к тебе подбежит

и заглянет в глаза.

А потом он вернется,

замашет хвостом,

По-собачьи уверенный

в чем-то простом.

Он не знает, что

сложность еще впереди,

Что десятка шагов

просто так не пройти,

Что сердечко забилось,

забылись слова,

И над узкой тропинкой —

густая трава.

НАДЕЖДА

ПАПОРКОВА

«Я птица — не зверек

и не дитя:

Зачем тебе играть

со мной шутя?

Оставь меня, веселый

птицелов,

Я все равно твоих

не знаю слов.

Тебе ж такие песни

не нужны —

Они совсем напрасны

и нежны.

Пожалуйста, верни меня

в мой дом —

В листву над

заболоченным прудом.

Там ждут меня родные

соловьи

И помнят песни вольные

мои.

Там шелест листьев,

колыханье крыл…»

Он, не дослушав, клетку

мне открыл.

И, лучезарной радости

полна,

Я выпорхнула в небо

из окна.

С тех пор не покидаю

милый дом

В листве над

заболоченным прудом.

Но почему-то на исходе

дня

Так больно бьется сердце

у меня…

И думают беспечные

друзья,

Что я пою… а это плачу я.

* * *

Коль в числе моих

предков действительно

были цыгане,

Будет вольной душа,

как бы ни было горько скитанье.

Если это лишь миф

и во всем ошибаться судьба мне, —

Можно, я обману тебя? — Просто ладонь свою

дай мне.

Я увижу скрещение тонко

начертанных линий,

По которым, конечно,

гадать никогда не умела,

И скажу: ты счастливый,

но будешь намного счастливей,

Если встретишь судьбу — черноглазую девушку в белом.

И подумав —

напрасно цыганкам

ты не доверяешь,

Я скажу, на улыбку твою

отвечая упреком:

Если мимо

судьбы ты пройдешь

и любовь потеряешь,

Не узнаешь покоя

ни в близком краю,

ни в далеком.

Улыбнись же опять —

я выдумывать дальше

не стану,

Из ладони ладонь

отпущу, словно птицу

из клетки.

Табор в небо уходит… Лишь небо сердечную

рану

Исцелит навсегда —

это знали веселые предки.

ПОЛИНА ЕФИМОВА

Я никогда вас

не любила, право,

И были очень часто,

помню я,

Суждения мне ваши

не по нраву,

Но вы — былых проступков

боль моя.

За прошлое наказана

я, что ли?

Сама не понимая ничего,

Я вас люблю не только

против воли,

Но даже против сердца

своего.

Я словно плачу вашими

слезами,

И ваш успех, как свой,

меня пьянит,

Я ощущаю словно вместе

с вами

Всю горечь

незаслуженных обид.

И эта связь живет,

тревожа душу,

Но только мне

необъяснимо жаль

Ее покой томительный

нарушить,

Прогнать ее безвестную

печаль —

Иль радость?

Право, как они похожи.

Жить с болью проще,

чем забыть о ней.

Я и теперь вас не люблю,

быть может,

Но эта боль самой любви

сильней.

ЛЕОНИД СОВЕТНИКОВ

Ветер поет в твое окно

Песню свою без слов,

Мачты боярышника

давно —

В трепете парусов.

Волны на взморье,

и резво Гуль

Машет крылом с земли.

С углем Ассоль

опускает куль,

Видя корабль вдали.

* * *

Верить луне и сирени,

Что обещали тебя?

Тени, лишь хладные тени,

Мы не сольемся, любя.

Стаи, летящие к югу,

Вновь провожаем

с тоской.

Ходим, как время,

по кругу;

Ищем, как стрелки,

покой.

Ты — на луне, я —

в Веретье.

Кругом идет голова,

Тысячелетием — третьим

От Рождества.

Станешь над пропастью —

плечи

Убраны в лунный атлас…

Ангел на небе погасит

свечи

И не разбудит нас.

МАРИЯ МЫШКИНА

Зеленые зверьки,

похожие немного

на лягушек,

Приснились как-то мне —

в бреду, с температурой сорок два.

Прости, что я тогда,

среди компрессов, грелок и подушек

Посмела вспоминать

твою улыбку

и твои слова.

Не нужно было

мне дрожащими и слабыми руками

Твой номер набирать

и плакать, излагая ерунду.

А нужно было мне

с веселыми зелеными зверьками

Продолжить разговор в

своем непритязательном бреду.

Теперь я не могу

встречать тебя на улице случайно,

Запутывать следы,

пуская на ветру

словесный дым.

Теперь я лишь могу

невежливо, нелепо

и печально

Тебя не узнавать

и прятаться под зонтиком худым.

О милые зверьки,

прекрасна жизнь, и все же непонятно,

Зачем же вы тогда

не удержали за руку меня?

Мне место — среди вас. Но жизнь меня взяла

к себе обратно,

Как памятную вещь,

бессмысленно

и трепетно храня…

* * *

Помнишь блюз

Гэрри Мура о том,

что Господь вернется?

Детским голосом плачет

гитара и светит солнце.

И на лодке — наверное,

старенькой,

темно-синей,

По открытому морю

с друзьями плывет Спаситель.

Может быть, без друзей —

в одиночестве самом светлом.

И волнуется лодка,

беседуя с теплым ветром.

А на берег идут рыбаки,

старики и дети

И не знают, кого им

придется случайно встретить.

Если б знали, просили бы

всех исцелить от боли,

А теперь удивятся:

«Удачное лето, что ли?

Отчего же так ясно,

так мирно и нет печали,

Не попутный ли ветер в

дороге мы повстречали?»

Но Ему уготована боль,

что в гитарном плаче

Отзывается нежно,

ни гнева, ни гроз

не знача…