13 марта в департаменте здравоохранения администрации Рыбинского городского округа состоялось заседание специальной медицинской комиссии по жалобе Андрея Петухова на плохую работу бригады скорой медицинской помощи, из-за которой, как он считает, умер его отец, так и не дождавшись заплутавшей где-то в дебрях рыбинских пригородов «неотложки».

Комиссия признала, что дежурившие в тот день сотрудники «скорой», во-первых, вели себя некорректно, пререкаясь со звонившим Петуховым и его сестрой, а во-вторых, прибытие машины действительно затянулось. Но Андрей Петухов, за две недели до смерти отца потерявший мать и потому до сих пор находящийся в крайне нервозном состоянии, вдруг стал рассказывать собравшимся всю историю болезни и смерти отца. И тогда вскрылось много любопытных фактов, не отраженных в жалобе.

МНИМЫЙ БОЛЬНОЙ

Отцу Андрея было 68 лет. Андрей с сестрой купили родителям домик в деревне Макарово, что практически в городской черте, и отец все свободное время проводил там. Весной копал грядки и сажал овощи и картошку, летом поливал и пропалывал огород, ухаживал за помидорами и огурцами в теплицах. Соседи считали его крепеньким мужичком, уважали за трудолюбие и неконфликтность. На сердце он никогда не жаловался, его медицинская карта составляет всего семь страничек.

Но в семье случилась беда: тяжело заболела мать, диагноз — сахарный диабет. Она болела долго и мучительно и умерла в марте этого года. Возможно, ее смерть и спровоцировала болезнь отца, но внешне он по-прежнему выглядел почти здоровым. Анатолий Иванович ездил в город и в деревню на автобусах и сыну, все время предлагавшему ему легковушку, говорил:

— Сынок, я всю жизнь крутил баранку в РУМСРе, мне это надоело, уж лучше я пешочком да на автобусе, все как-то разомнусь.

Первый приступ случился у Анатолия Ивановича Петухова 30 января. Дело было к ночи, Андрей, навещавший в тот день отца, к счастью, еще не уехал. «Сынок, мне что-то тяжело дышать», — жаловался отец. Андрей посадил его в машину и повез в ближайшую больницу — в Переборы. Там долго стучали и звонили, наконец открыла заспанная женщина в белом халате, долго выясняла, кто они такие и почему не поехали в больницу по месту прописки. Но Андрей первый раз был в такой ситуации, он и не знал, что больного с сердечным приступом нужно возить по всему городу в поисках больницы, к которой он приписан.

Наконец вышел врач и распорядился сделать кардиограмму. Кардиограмму им на руки не выдали, однако доктор распорядился сделать укол и посоветовал принимать нитроглицерин. А заодно как бы невзначай сказал:

— Надо бы его, конечно, положить, да мест у нас нет. Вы поезжайте утром в свою больницу, там его госпитализируют.

Андрей повез отца домой, всю ночь давал ему лекарство, а чуть свет поехал в городскую больницу N 5 — ту самую, по месту прописки. Когда он рассказал в регистратуре о том, что произошло с отцом, ему дали талончик к заведующему терапевтическим отделением поликлиники Стародубову. Андрей съездил за отцом, сели они у кабинета Стародубова и стали ждать. То по платному талончику кто-то проходил без очереди, то ветераны войны шли на плановый осмотр, долго ли, коротко ли, но дошла очередь и до Анатолия Ивановича Петухова. Андрей подробно рассказал доктору про ночной инцидент и несколько раз подчеркнул: врач из Перебор считает, что нужно бы положить, что приступ это не шутка и что тот доктор подозревает ишемическую болезнь сердца.

— Сдавайте анализы, делайте кардиограмму, — флегматично выслушав взволнованного родственника больного, ответил доктор Стародубов. — А там видно будет.

Как будто перед врачом был не больной пенсионного возраста, привезенный в больницу после ночного сердечного приступа, а школьник, симулирующий занятия, чтобы не писать трудную контрольную работу!

ЯВНО ОЖИДАЯ ПОКОЙНИКА

Андрей вывел отца из кабинета, посадил на стул и побежал договариваться о скорейшей сдаче анализов и кардиограмме. Кардио-

грамму сделать удалось, заплатив за срочность 72 рубля. Получив на руки ЭКГ, Андрей бросился к Стародубову умолять посмотреть ее. Но тот также флегматично объяснил, что смотреть сейчас ничего не будет, что ему некогда и что приходить нужно только с результатами анализов.

Так и ушли они из поликлиники по месту жительства несолоно хлебавши. Правда, вооружившись талончиками на сдачу анализов. Но довести до конца подготовку к стационарному лечению так и не успели.

В ночь с 3 на 4 февраля Андрей ночевал у отца в деревне Макарово. Все было вроде бы нормально, утром тот казался бодреньким. Около 11 часов отец вошел в дом за пластиковой бутылкой и больше уже оттуда не вышел. Когда Андрей, не дождавшись отца, пошел за ним, то увидел его корчившимся от боли на полу. Он стал вызывать по сотовому «скорую помощь». На том конце провода с ним, нервничавшим по совершенно объяснимым причинам, разговаривали очень странно. То подробно расспрашивали, что конкретно с больным, то отчитывали молодого человека за путаные объяснения и крик, то проводили воспитательные беседы. Несколько раз связь прерывалась, Андрей звонил снова, попадал на других людей, и все начиналось сначала. Он стал кричать, что это уже не первый приступ, но его плохо слушали. Тогда он перезвонил сестре, чтобы та перезвонила в «скорую» с городского телефона. Сестра стала звонить, сказала, что вот брат только что с вами разговаривал, но ей, вместо того чтобы принять вызов, стали пенять, дескать, что это у вас брат невоспитанный такой. Потом спросили, сколько лет отцу. Она от волнения не могла вспомнить, сказала только, что он 1938 года рождения. Тогда уже стали воспитывать ее: мол, что вы за дочь такая, что не знаете, сколько лет родному отцу?

Все эти переговоры шли очень долго, больному становилось все хуже. Потом, на комиссии департамента здравоохранения, где разбирали жалобу Андрея Петухова на работу «скорой помощи», запись разговоров была озвучена и все подтвердилось. Члены комиссии признали, что сотрудники вели себя неправильно, и им даже был объявлен… выговор!

Наконец сестра перезвонила Андрею и сказала, что «скорая» выехала. Андрей послал одиннадцатилетнего сына на дорогу, чтобы встретить машину. Мальчик ждал очень долго, наконец увидел неотложку, замахал руками: мол, быстрее, сюда! Но «скорая» ехала не спеша, без синей мигалки, как будто на обед сотрудников везла. Когда же дежурная бригада наконец вошла в дом и врач пощупал пульс лежащего на диване больного, то осталось лишь констатировать факт смерти.

«Скорая» приняла вызов в 12-50 и приехала на обычной машине, без реанимации для сердечников, — написал потом Андрей в своей жалобе прокурору города. — Хотя я и сестра преду-

преждали их, что плохо с сердцем, что до этого был приступ ишемии. «Скорая» еле ехала без сигнализации, явно ожидая покойника». А в жалобе на имя директора департамента здравоохранения он добавит еще несколько гневных строк: «Я буду считать, что и вы, и главврач «Скорой» работаете на фирму «Стикс».

«Стикс» — известная в Рыбинске похоронная фирма. И у Андрея есть основания полагать, что работники «скорой» сливают похоронным агентам информацию о случаях смерти. Ведь не успела отъехать от дома машина «скорой помощи», как Андрею позвонили из фирмы «Стикс» и предложили услуги по организации похорон. У Андрея самого чуть не случился от этого сердечный приступ!

ИШЕМИЧЕСКАЯ БОЛЕЗНЬ СЕРДЦА ПОД ВОПРОСОМ

Отца похоронили. Андрей разослал жалобы во все инстанции, прошло заседание комиссии, прокуратура занялась его заявлением. Но на душе было неспокойно. Ему все казалось, что никого не накажут, что «скорая» так и будет ездить к больным через пень колоду, а врачи отказывать в госпитализации больным с сердечными приступами. И тогда по совету знакомых он обратился в нашу редакцию.

Андрей Петухов до сих пор не получил ответа из департамента здравоохранения. А членов комиссии он плохо запомнил — шутка ли, потерять за один месяц отца и мать! Он вспомнил лишь, что была какая-то женщина, назвавшаяся главным кардиологом города. И мы едем в городскую больницу N 2 имени Пирогова, где лечат особо тяжелых сердечно-сосудистых больных, наверняка именно там находится главный кардиолог Рыбинска.

Главный кардиолог Лидия Александровна Голубева уже ушла с работы, но нас приветливо встретил главврач больницы Михаил Юрьевич Цветков. Да, он слышал об этом случае, и действительно Лидия Александровна была членом комиссии по разбору жалобы. Мы протянули Михаилу Юрьевичу медицинскую карту умершего и попросили прочитать неразборчивый почерк врача Стародубова, отказавшего 31 января Петухову в госпитализации. Оказывается, Стародубов написал «ишемическая болезнь сердца» и поставил знак вопроса. То есть, для того чтобы в этом убедиться, нужно было пройти обследование, которое, увы, не понадобилось. Как говорится, нет человека — нет проблем.

Тут Андрей рассказал еще одну интересную подробность этого дела. Оказывается, после заседания комиссии Стародубов обратился к нему с просьбой прийти в поликлинику «поговорить». И тогда Андрей, решив, что врач сейчас постарается замести следы, забрал из поликлиники медицинскую карту отца. И правильно, я думаю, сделал. Был бы Стародубов уверен в своей правоте, не стал бы приглашать сына умершего «поговорить по душам».

Михаил Юрьевич Цветков сказал нам, что и у него в больнице мест нет, больные лежат в коридоре. Но если острый больной, то положить обязаны. И еще он сказал, что машина «скорой помощи» обязана приезжать по вызову в течение 15 минут в городской черте.

Осталось последнее: узнать, от чего же умер отец? Конечно, причина смерти была записана в справке о смерти, но Андрей и сестра были тогда в таком состоянии, что не помнят. И мы отправились в морг поговорить с экспертом Павлом Александровичем Маматовым. Он уже готовил по жалобам Андрея Петухова документы и в прокуратуру, и в департамент здравоохранения. Диагноз однозначен: острый инфаркт миокарда. Вот тебе и ишемическая болезнь сердца под вопросом! Павел Александрович заказал гистологическую экспертизу, чтобы узнать, какова причина инфаркта, могли или нет в принципе спасти больного, если бы начали лечить после первого обращения 30 или 31 января или если бы «скорая» приехала вовремя.

Но она не приехала…