Церковь Вознесения Господня в Красном селе никогда не подвергалась осквернению и закрытию, как сотни по округе и десятки тысяч по всей стране, и вовсе не потому, что власти щадили ее. Напротив, многожды раз в двадцатых и тридцатых годах делались попытки закрыть храм и разграбить церковное имущество.

Все, что здесь описано, произошло несколько лет назад в селе Красном.

Но прихожане во главе с церковным старостой Иваном Петровичем Ерохиным, память о котором жива до сего времени, не отдали его на поругание, отстояли. Более того, церковный староста приумножал церковную утварь. Так, приобрел удивительной красоты резной иконостас, изъятый из церкви Иоанна Богослова в уездном городе. Поэтому Вознесенский храм, не подвергшийся разору, всегда блистал великолепием, и не умолкали купола на трехъярусной колокольне. А после празднования тысячелетия Крещения на Руси заметно прибавилось приходящих в храм.

Пасха в том году была ранняя, со снегом, что случается не так часто. В ночь на Страстную пятницу подул, растопляя снега, южный ветер. Полотнища ветра хлестали о крышу стоявшего на возвышенности храма, залетали на верхний ярус колокольни, заставляя медь колоколов гудеть. Росшие вокруг церкви старые березы раскачивались, роняя летошные грачиные гнезда. На поповке, небольшом двухэтажном здании, стоявшем рядом с церковью, надсадно скрипел водосточный желоб.

В этом домике жил отец Дмитрий с попадьей. Дети их выросли и разъехались. Отец Дмитрий был высоким тучным мужчиной, около шестидесяти лет, с седой бородой. Срочную службу он проходил в десантных войсках, не раз прыгал с парашютом. Потом посвятил себя служению Богу. Жена Мария, напротив, худенькая, небольшого роста женщина, помогавшая мужу в его нелегкой работе. Жили они тихо, скромно, выполняя одновременно должность стражей храма.

Как ни торопился южный ветер согнать все снега — не успел. На холмистых полях местами появились большие проплешины. Но на северных склонах еще лежал ноздреватый, потихоньку истончавшийся снег. Река Трубеж, узкой лентой вившаяся между холмов, вбирала в себя ручьи, но пока не вскрывалась, хотя лед уже пучился и кое-где образовались трещины. Запах весны, запах обновления витал над округой. В нем смешивались самые разные запахи: и тающего снега, и просыпающихся тополевых почек, и обнажившейся после полугодового плена земли. От него кружилась голова.

Вот и подошел самый радостный, самый светлый праздник Пасхи, Воскресение Христово.

Пасхальная ночь выдалась темная. Ветер поутих. Временами задувал слабенький ветерок, но и он, словно смутившись чего-то, переставал, и тишина разливалась над округой. Слышно, как оседал снег и журчали сбегающие с бугров ручьи.

Храм еще с вечера наполнился людом, народ все прибывал. Наряду с пожилыми приходило немало молодых, что не могло не радовать отца Дмитрия. Хотелось думать, что русский народ после многих десятилетий безверия обратится к Богу, станет милосерднее, чище душой, совестливее. На лицах — ожидание радости.

К иконе Николая Угодника подошла юная девушка зажечь и поставить в подсвечник свечу. Она обратила свой светлый лик на Спасителя, и столько красоты было в ее лице, что все поневоле обратили на нее внимание. Свеча не стояла в подсвечнике, клонилась, и девушка от волнения никак не могла ее укрепить. К ней приблизился молодой человек и помог установить свечу. Ее губы прошептали благодарность. Молодой человек не мог отвести от нее глаз. Невесту, подумал он, надо выбирать не на танцах, не на дискотеках, а в церкви, потому что девушка вся сияла внутренней красотой.

В густой толпе молящихся незаметно растворилось трое человек. В руках они тоже держали свечи и изредка неумело крестились, вели себя так, чтобы ничем не выделяться. Они стояли, наклонив головы, как бы пряча свои лица, двое смуглых, нерусских, третий похож на русского, но вместо лица будто маска. Одеты в черные куртки, поскрипывающие при движении и пахнущие плохо выделанной кожей. Все трое примерно одного возраста — лет двадцати пяти-тридцати, роста ниже среднего, и им было легко затеряться в толпе.

Ровно в двенадцать часов молящиеся, держа зажженные свечи, потянулись к выходу — начинался крестный ход. После ярко освещенной церкви люди окунулись в темноту пасхальной ночи. Чтобы ветер не задул свечу, ее загораживали ладонью левой руки. Но ветер как раз угомонился, и надобность в защите отпала. Впереди шел в праздничном облачении отец Дмитрий, за ним несли церковные хоругви.

Едва люди ступили на паперть, как звонарь, заранее забравшийся на колокольню, зазвонил во все колокола. Заливались малые колокольцы, и ритмично бухал главный колокол. Торжественная музыка разливалась на много верст окрест, словно рассеивая мрак весенней ночи и расширяя пространство.

Обойдя вокруг храма, снова вошли внутрь.

— Христос воскресе! — возглашал отец Дмитрий.

— Воистину воскресе! — слаженно отвечали молящиеся, и в звенящих голосах слышалась радость.

Устав от ночного бдения, некоторые незаметно и потихоньку покидали церковь. Вышли и те трое, не вызвав никакого подозрения.

Служба длилась всю ночь и закончилась только под утро. Мария покинула церковь несколько раньше, чтобы приготовить уставшему мужу разговление.

В храме остались только отец Дмитрий да Таисия, пожилая монашествующая женщина, выполнявшая обязанности казначея. Она гасила недогоревшие свечи и вынимала из подсвечников. Еще раз обошли церковь, проверяя, не осталось ли где непогашенного огонька. Выключили свет и вышли на паперть.

С неба большими хлопьями вдруг повалил снег, будто там что прорвалось. Хлопья возникали из темного поднебесья, кружились в свете фонаря и с тихим шелестом ложились на черную землю.

На душе у обоих было одинаковое чувство умиротворения.

— Вот и дождались Светлого праздника Христова Воскресения, — говорил отец Дмитрий. Заперев на амбарный замок дверь храма, он передал ключи женщине.

— Да, хорошо-то как! — вторила ему мать Таисия, убирая ключи в карман куртки. — Заметили, отец Дмитрий, народу в церкви по сравнению с прошлым годом прибавилось. Немало пришло молодых.

— Дай Бог, — отозвался священник и, помолчав немного, добавил: — Приглашаю в гости, матушка Таисия. Пойдемте разговеемся.

— Да вы, чай, устали, — сконфузилась она. — А утром снова служба.

— Мы посидим недолго.

Сойдя с паперти, перекрестились на висевшую над входной дверью икону Вознесения Христова, направили стопы по свежевыпавшему снегу к поповке, в нижнем этаже которой светились окна. Там хозяйничала Мария, готовя трапезу.

В это время из ворот, которые вели на кладбище, окружавшее церковь, вышли трое невысоких, осыпанных снегом мужчин и приблизились к ним. В предрассветных сумерках было видно: у двоих смуглые лица, лицо третьего, очень неприятное, белело. Почувствовав неладное, отец Дмитрий и Таисия остановились. Сразу сошла с души благодать, и оба подумали об одном и том же: им грозит опасность.

— Что вам нужно? — все более настораживался отец Дмитрий.

— Ключ от церкви, — сиплым голосом ответил один из смуглых. Втроем они бросились на священника с женщиной, и завязалась борьба. Отец Дмитрий ощутил страшный укол под ребро. Вскрикнула, получив рану, Таисия.

— Беги, Таисия, беги, — истекая кровью, кричал отец Дмитрий и махал кулаками. Ему удалось сбить с ног одного грабителя, вступить в схватку с другим. В то время Таисия вырвалась из цепких рук третьего и вбежала на крыльцо поповки. Забарабанила в дверь — дверь отворилась. В темном проеме стояла напуганная Мария.

— Грабители! Звони в город, Мария. Звони скорее! — задыхалась Таисия.

Но Мария кинулась не к телефону, а к мужу, которому удалось свалить с ног еще одного. Третий, белолицый, плюгавый, не стал дожидаться своей очереди и отбежал в сторону.

Сил у отца Дмитрия хватило как раз, чтобы дойти с помощью жены до поповки. Опустился на пол и остался неподвижен, пока не приехала «скорая».

Наряд милиции по свежим следам быстро нашел преступников. Двое оказались цыганами, один — русским. Цыгане, понятно, язычники и на православные святыни смотрят как на источник обогащения. Но как мог русский покуситься в святую ночь на Божию церковь, рассуждали люди, и поднять руку на священнослужителя! Настолько омертвела душа, что не осталось в ней ни капли страха понести Божие наказание.

Спасая церковное имущество от разграбления, отец Дмитрий и Таисия получили серьезные ранения. Долго хворали, но с Божией помощью поправились.