Один знакомый психиатр как-то сказал мне: «Каждый человек имеет право на свой тип поведения».
Эту неоднозначную мудрость он вынес с каких-то столичных дорогостоящих курсов, где постигал азы психотерапии. Мысль показалась мне весьма крамольной, я в данном случае лучше буду сторонницей Маркса, который продекларировал, что жить в обществе и быть независимым от общества нельзя.

Один знакомый психиатр как-то сказал мне: «Каждый человек имеет право на свой тип поведения».

Недавно, посещая после долгого перерыва семью приятельницы, я поняла вдруг, что мой психиатр-психотерапевт не совсем не прав. В последнее время появился тип людей, совершенно не зависящих от общества. Они живут в своем замкнутом микромире и формируют собственный, порой совершенно абсурдный, тип поведения.

СУДЬБЫ РОССИИ

Прихожу я как-то к Шуваловым в гости и вижу, что они нахохлились друг на друга — верный признак недавней ссоры. Вернее, нахохлилась одна Люба, и даже не просто нахохлилась, а ругает мужа почем зря. Леша же флегматично покуривает сигаретку и лишь изредка возражает, причем весьма интеллигентно, в отличие от жены, которая не пренебрегает и нехорошими словами в его адрес. Увидев меня, Леша встрепенулся и громко и эмоционально, как обычно, начал вываливать на меня груз философской информации, почерпнутой из телевизионных правительственных новостей, из выступлений Михаила Задорнова, из болтовни с покупателями фруктов и овощей в ларьке, где они с женой тогда предпринимательствовали.

Я погрустнела. Не слушать Лешу невозможно, а слушать — утомительно. Люба орет на него, чтобы он прекратил и не надоедал людям, но он не обращает на нее ни малейшего внимания. И я точно знаю: пока не доскажет все до конца, все равно не остановится. И еще знаю: это я просто попалась тут под горячую руку, а если Леше разговаривать не с кем, то его собеседником может стать кто угодно — лишь бы существо живое было. Я хожу по квартире, надеясь «сбросить хвоста», но Леша без устали ходит за мной и все говорит, говорит, говорит. Вдруг Люба усаживает меня у телевизора и заявляет:

— Вот ты вечно за него заступаешься, жалеешь его, говоришь, что он хороший, что это я его избаловала, а он… Нет, ты только представь себе, до чего он дошел — он вчера с комаром разговаривал! Вот! — И Люба демонстративно включила мне видик.

На экране был Леша. Он сидел на кухне с баночкой пива и оживленно что-то говорил, подняв глаза к потолку. Люба прибавила звук, и я услышала:

— Ну вот, ты все летаешь, летаешь, а того не знаешь, что мы, люди, живем долго, а вы, комары, один день от силы. Ты думаешь, один день — это много? Нет, брат, один день — это один миг. Вот у нас была, например, перестройка, и всем нам обещали, что жить мы скоро будем очень хорошо. И что же? Двадцать лет уже перестройке, а мы живем все хуже и хуже! Вот голосовали мы за Ельцина, все тогда говорили: только Ельцин спасет Россию! И не спас. А потом Путин пришел. И тоже не спас… — далее следовал долгий складный монолог о судьбе России и путях ее экономического развития. Заканчивался же он весьма странно. Микроскопический собеседник, видимо, чем-то очень разозлил Лешу Шувалова, и Леша перешел на повышенные тона: — Ну чего ты все вокруг меня летаешь, а? Чего ты на меня уставился, глазищи выпучил? Знаю, знаю, ты крови моей напиться хочешь!

Люба перешла на нецензурные ругательства по поводу непутного, как она считает, поведения своего мужа. А я схватилась за живот от смеха. Все, что он говорил об экономике и политике, можно услышать в любой телевизионной дискуссии. Но вот как он сумел разглядеть у комара глазищи?

ЭКС-УДАРНИК КОММУНИСТИЧЕСКОГО ТРУДА

Я хорошо знаю, что Лешу нельзя прерывать во время разговора, нельзя комментировать сказанное им, нельзя задавать вопросов, потому что будет еще хуже. Он и начатое до конца все равно доскажет, и еще столько же будет отвечать на твои комментарии и вопросы. Ему все равно, слушают его или нет, главное, как говорит Люба, чтобы были свободные уши, пусть даже это уши комариные. Самый любимый его собеседник — маленький внук. Он один обладает колоссальным терпением не перебивать дедушку.

Но в каждом муже есть свои плюсы, и Любе многие завидуют. Особенно одна приятельница, у которой муж молчун. Она говорит:

— Любка, как здорово, придешь ты домой, у тебя живой человек под рукой, голос родной слышишь! А я вот ухожу утром на работу в полном молчании и прихожу в тишину, словно покойник в доме. Я все мужу своему говорю: ты хоть бы десять слов мне за день говорил, чтобы я знала, что рядом со мной живой человек.

Еще Любе завидуют, что Леша очень домашний, чистоплотный, с утра до вечера прибирается, не то что другие мужья, неряхи. Люба же на этот счет имеет свое мнение.

— На фига мне его уборка! С утра начинает, вечером заканчивает, воды по два ведра на пол льет! Это у него называется, видите ли, влажная уборка, а я называю это мокрой уборкой. У нас уже мокрица завелась. Другие мужья работают, а этот только мокроту в квартире наводит с утра до вечера.

Леша у Любы на манер домработницы. Когда-то давно, когда заводы в России бедствовали, а начинающие бизнесмены процветали, Люба оформила предпринимательство и занялась торговлей овощами и фруктами. Леша работал тогда на «Рыбинских моторах» фрезеровщиком, был в передовиках и по сей день с любовью хранит кипу грамот и благодарностей от руководства. Но начались хронические невыплаты зарплаты, а у Любы дела в бизнесе шли хорошо. Вот и заставила она Лешу уволиться и работать с ней. Все равно приходилось и грузчиков нанимать, и сторожей, а муж все-таки надежнее.

Но, как это часто случается даже в самых благополучных семьях, муж и жена прекрасно относятся друг к другу, пока редко видятся. Но стоит им оказаться рядом двадцать четыре часа в сутки, как они начинают друг друга раздражать. Впрочем, в этом случае не совсем так. Лешу вообще ничто и никто не раздражает, он во всем видит смысл, а критикует только правительство, депутатов, губернатора да местные власти. Но это — обычное для русского мужика явление. Что же касается Любы, то он зовет ее только Любочкой, на крики и ругань никогда не отвечает, выполняет всю домашнюю работу и к приходу Любы поздно вечером домой готовит ужин и ставит перед ней тарелочки. Когда же она начинает ругать его и заставляет идти работать, он весьма флегматично объясняет ей, что это она во всем виновата, что он работал на заводе, был человеком и даже ударником коммунистического труда, но она заставила его уволиться. Теперь уже даже если он вернется на завод, то работать по-прежнему не сможет, потому что частично дисквалифицировался.

НЕОПЛАЧЕННЫЕ СЧЕТА

Недавно Люба решила поступить с Лешей по всей строгости. Она скрупулезно посчитала, в какую сумму ей обходится содержание мужа. На сколько за месяц он съедает, выпивает пива, выкуривает сигарет, часть квартплаты и коммунальных услуг, одежда, стиральный порошок, мыло и прочие мелочи. Вышла приличная сумма, в их семье не привыкли экономить на еде, стиральном порошке и электроэнергии. Она узнала, сколько платят средней домработнице, и вышло, что от Леши убытков больше, чем прибыли. Даже если не считать расплодившихся мокриц. Леша счет изучил внимательно и молча и еще два дня почти молчал, все что-то считал на калькуляторе и писал на бумажке. Через два дня предъявил жене свой счет. Она, когда открывала новый бизнес, продала его акции НПО «Сатурн», выручив за них кругленькую сумму, которую и вложила в дело. Леша сделал несколько расчетов. Первый: подсчитал, сколько можно было бы получать ежемесячно денег, если бы на средства от продажи акций они купили квартиру в центре и сдавали ее под офис. Второй: если бы положили деньги в банк под самые большие проценты. Третий: если бы пустили в торговый оборот хотя бы на старой фруктово-овощной точке. И в среднем вышло, что жена еще его и недокармливает.

А ЛЮБЕ

И КРЫТЬ-ТО НЕЧЕМ!

На днях Леша сделал еще один счет. Он зашел к жене в парикмахерскую, списал со стены прейскурант цен и снова засел за расчеты. Люба мне потом рассказывает:

— Ты представляешь, до чего мой муж додумался! Он ведь с юности сам себе немудреные стрижки делает, в парикмахерскую уже лет тридцать не ходил. Посмотрел, сколько все это стоит, вспомнил старые цены, учел инфляцию и прочую экономическую белиберду и вот на днях предъявляет мне счет за тридцать лет, сколько он на парикмахерской денег сэкономил! Говорит, я ему еще должна проценты платить за экономию бюджета, паршивец такой!

Любе снова крыть было нечем. А теперь он еще собирается узнать, сколько платят сторожу и работникам на даче. И тоже Любе счет предъявить. Ведь Люба уже два года на даче ничего не делает, даже почти не показывается, весь дачный труд полностью лег на Лешу. Так что Люба, думаю, скоро будет должна мужу весьма кругленькую сумму.

Она теперь мне жалуется:

— И дернул же меня тогда черт предъявлять ему счета! Хотела как лучше, заставить его работать пойти. Ведь совсем мужик дома засиделся, ему компания мужская нужна. А теперь вот курам на смех слушаю, сколько я ему за все должна. Лучше бы он так и продолжал со своими комарами разговаривать!

А в общем-то они, по большому счету, живут душа в душу. Люба хоть и ругает мужа распоследними словами, но попробуй кто о нем хоть слово плохое скажи — на части разорвет.