Имя Ольги ЛЮСОВОЙ уже известно любителям художественного слова. Ее стихи неоднократно печатались на страницах «Уединенного пошехонца». Предлагаем вам новую подборку стихов молодого поэта.

* * *

Я вскрыла реку раньше ледохода,

За пять минут до истиннойвесны.

Во мне взыграла буйная порода,

Хоть и казалось — помыслы чисты.

И я случайно выпустила зверя,

Мне разрывали сердце стоны льдин,

Когда мороз сжимал их подреберья,

И ветер сек суровый профиль спин.

Непоправимость выросла в безумье,

Мне захотелось броситься в поток.

Река успела крикнуть мне: «Не вздумай!

И не смеши Историю и Рок».

* * *

Утеплилось утро грязной

ватой.

Чистых красок поиск

бесполезен.

Взгляд бомжихи злой

и вороватый…

Продавец натянуто

любезен.

Чистых красок…

Грудка у синички

Полиняла в хаки

городское,

Шелуха от семечек

да спички,

Да окурки. Горе-то какое!

* * *

Когда сверху уделов

была раздача,

Мне достался на первый

взгляд легкий —

Быть зрячей.

Ведь бывают уделы

мучительно сложные —

Вечной жажды

и переливать из пустого

В порожнее.

Но с течением лет

мне взмолиться хотелось отчаянно,

Тихо веки прикрыть

и не видеть страданий

И чаяний.

Я готова и руку отсечь,

и полжизни отдать,

Но не видеть. А видеть —

Синоним — знать.

* * *

Холод. Порыв ветра.

Скрип заржавевших

петель.

Так улетает вера

К маковкам тополей.

Тьма. Только стук

по доскам.

Где-то составы гремят…

Сузился свет в полоску,

Так я забыла тебя.

* * *

Жизнь на боль меня

натаскивала,

Огрубляла руки ласковые.

Мой последний детский

вой —

С кем угодно меня

стравливай,

Умоляю — не с тобой.

Жизнь на смерть меня

натравливала,

Я все делала неправильно.

И молочными зубами

Грызла вены неуклюже

Под святыми образами.

На любовь сама

набросилась,

Как в цветенье

поздней осенью.

Задержи усталый взгляд

На видении прекрасном.

Чуешь, скоро снегопад.

* * *

Словно дерево без коры,

Каждый шаг причиняет

боль,

Каждый взгляд вызывает

стыд,

Солнце с ветром лишают

сил,

Иссушают живой сок.

Только милостию воды…

И у нас с тобой

свой пароль.

Когда небо грустит

навзрыд, —

Ты на время меня простил.

Ты на время продлил

мой срок.

* * *

Согласна

На два подвальные

окошка,

На печку, на сидячий душ,

На истерическую кошку

И на переселенье душ.

Готова

Знать твои заботы,

С твоими видеться детьми,

Ходить на танцы

по субботам,

Не видеть в снах

галиматьи.

Имею

Проблеск откровений,

Всего одно рукопожатье,

Попеременные сомненья

И чувств изношенное

платье.

* * *

Я вспомнила — мне не хватает восторга.

Голову тщетно ломала,

откуда такая сонливость,

Такая размеренность,

выдержка,

как у работника морга,

И низкий порог на шумы,

и такая брезгливость.

Вспомнить еще, когда

екало в панике сердце,

Визгом щенячьим когда

раздирало мне глотку.

Может, поэтому я так

чрезмерна со специями

И в лошадиных

количествах кушаю водку?

В цирке невесело,

лес недостаточно дикий,

В горы сходила — и там мне

все так же обыденно.

Только один человек мог

стеснить мои ребра

до крика.

Впрочем, к чему о яйце

разглагольствовать выеденном.

Может, и правда податься

в гористую странную Индию.

Тихо себя растворить

в бормотании сутр

и мантр.

Ни к чему мне восторг.

На ладоне инакие линии.

Что еще остается тому,

кто с рождения стар.

* * *

Издалека, разбавленные

ветром

Доносятся печали

отголоски,

Как терпкий дым

последнего костра…

А в небе — разноцветные

полоски,

Не пара побуревшему

пейзажу.

Многоэтажек

съежившийся улей.

А мы опять высиживаем

чудо,

Уставившись

в неоновые угли

Последнего осеннего

костра.