Чтобы получить представление о нынешнем положении дел на селе и в сельском хозяйстве, специалистом быть необязательно: достаточно свернуть с автотрассы Москва — Ярославль и углубиться в страну дорог ранга более мелкого: до районных и проселочных.
Чем глубже, тем картина определенней: пространства полей, заросшие травой, брошенные фермы в зарослях сорняков — печальный памятник колхозно-совхозной системе.
Когда-то жителям из деревни не разрешалось уезжать в города — крепостное колхозное право существовало до начала 1960 годов. Работали за «палочки»-трудодни, с мизерной колхозной пенсией, которой вознаграждены были государством колхозники за свой сельский труд: 20 рублей советскими деньгами, около 2000 руб. деньгами нынешними. Даже личное подсобное хозяйство колхозников, с которого кормились немаленькие тогда семьи, облагалось налогом: с каждой коровы и курицы, если ты живешь в сельской местности — молоком, маслом, яйцами. Не имеешь — покупай, а сдавай. Спасала коза — «сталинская коровка», с нее налог взимался шерстью, молоко оставалось семье. С либерализацией в отношении свободы передвижения сельское население поехало в города — на стройки, заводы, от подневольной колхозной жизни.
И все же старожилы Юркина и окрестных деревень вспоминают, как колхозные поля (потом это был совхоз «Вощажниковский») промерялись по границам специальной землемерной линейкой и распахивались до последнего метра. Ныне трудно представить себе, что давно одичавшие луга с многолетней дерниной и березовой порослью — те самые поля, где выращивали рожь, овес, ячмень, горох, лен, картофель, даже огурцы и капусту сажал колхоз на берегу Могзы. Кустарники корчевали — давали такую разнарядку колхозникам, чтобы больше земли внести в пахотное использование. Сенокосы для личных хозяйств выделялись колхозникам за 5 — 7 километров от деревни, всем не хватало поблизости. Нынче некому косить даже рядом с деревней: стоит некошеная сухая трава от лета до лета, создавая пожароопасность для деревенских строений.
«Взял бы кто-нибудь эту землю, организовали бы хоть свинарник, людям бы дали рабочие места, — сокрушаются представители старшего поколения. — Но ведь не пойдут молодые сейчас на такую грязную работу, не приучены они к сельскому труду, свою скотину даже держать не хотят». Еще лет двадцать назад набиралось в Юркине стадо личных коров в 80 голов, да деревенское стадо пасли отдельно. Нынче остались коровы в поселке лишь у трех хозяев, в деревне — у семи. Причина сокращения поголовья в личных хозяйствах сельчан помимо трудоемкости — крайне невыгодные условия, дороговизна кормов, найма техники для уборки сена и других сельхозработ. Это делает животноводческое хозяйство убыточным. Что касается преемственности: «Платили бы по 5 — 7 тысяч в месяц, работали бы и на свинарнике, и на ферме», — это мнение сельчан среднего и даже молодого поколения. Не все вопреки расхожему мнению стремятся в город — была бы на селе работа с нормальной оплатой, предпочли бы многие остаться жить и работать поближе к родному дому.
Еще одна идея, касающаяся перспектив развития сельской местности, нетрадиционна. Речь идет не столько о возрождении традиционного хозяйствования в том виде и масштабах, в каких оно существовало прежде, когда места эти были населенными, сельскохозяйственными, сколько о новых формах — развитии туризма, оздоровительного, познавательного, в частности. Если уж так сложилась судьба края, в силу социально-экономических процессов последних десятилетий исключенного из сферы хозяйственной деятельности, обезлюдевшего: из 16 населенных пунктов, обозначенных на карте по ходу автодороги от Вощажникова до Ременья, в шести нет постоянных жителей (в отдельных — лишь дачники), еще в трех живут 1 — 3 человека. Что же остается? Культурно-историческое наследие — места эти имеют богатую историю, своего рода заповедные. Касается это не только старинного села Вощажниково — центра сельского поселения, известного как вотчина графов Шереметевых, вокруг которого в течение последних лет поднимается вопрос об организации туристического маршрута по шереметевским местам, восстановлении храмов и памятников, связанных с историей рода Шереметевых, организации краеведческого музея, оживлении народных промыслов. Заслуживает внимания в этом отношении и остальная территория Вощажниковского сельского поселения, в силу удаленности от центров, недавнего затрудненного сообщения сохранившая еще обширные массивы невырубленных лесов, живописную природу, относительно малонарушенные природные комплексы. В пределах Раменской и Неверковской сторон имеется 10 церквей XVIII — XIX веков, сооружения, истоки многих малых рек и водотоков — бассейн Верхней Могзы, приток реки Устье, впадающей в Которосль. Лесные и болотные угодья водоохранного значения, ценные охотничьи угодья. На этой территории 11 природных объектов, имеющих статус государственных памятников природы, старинные парки, лесные массивы, клюквенные болота, уникальное Спасское лесное озеро с окружающими его торфяниками. Если нельзя это заповедать, то возможно получится сделать что-нибудь для сохранения природы этих мест.
Конечно, о создании заповедников и нацпарков во всех мало-мальски сохранившихся уголках природы сельской глубинки речь идти не может, да и потенциал вышеозначенной территории Вощажниковского сельского поселения в этом отношении недостаточен. И тем не менее не исключено, что лет через 15 — 20 именно подобные уцелевшие под напором разрушительной цивилизации островки лесов, лугов, тишины и свежего воздуха войдут в бесценный природоохранный фонд области и принадлежат они времени не настоящему, а будущему. И в этой связи при ныне существующем отношении к природным богатствам — лесам, земле, водам, руководимом, увы, преимущественно принципом личного обогащения, есть ли гарантия, что из небытия не будет извлечен на «новой волне» поиска решений энергетической проблемы Центра России в свое время заблокированный проект строительства АЭС на берегу Спасского озера или, оказавшись в частном владении, будут вырублены леса в истоках Могзы, отданы под застройку земли, имеющие водоохранное, рекреационное значение?
Сельский вопрос ждет своего решения: сельским территориям должны быть даны позитивные перспективы, пока на селе живут еще и работают люди и ситуация не изменилась необратимо.
