Кажется, что вы не знаете, не назовете ни одного его творения. Но это далеко не так. Его песни звучат в 50 фильмах и не менее чем в сорока спектаклях. «Пусть бесится ветер жестокий» — это из «12 стульев», «Ходят кони над рекою, ищут кони водопою» — «Бумбараш», «Уно, уно моменто» — «Формула любви». Речь, разумеется, идет о Юлии Киме. Легендарный бард, которому недавно стукнуло 72 года, впервые посетил Ярославль.
Кажется, что вы не знаете, не назовете ни одного его творения. Но это далеко не так. Его песни звучат в 50 фильмах и не менее чем в сорока спектаклях. «Пусть бесится ветер жестокий» — это из «12 стульев», «Ходят кони над рекою, ищут кони водопою» — «Бумбараш», «Уно, уно моменто» — «Формула любви». Речь, разумеется, идет о Юлии Киме. Легендарный бард, которому недавно стукнуло 72 года, впервые посетил Ярославль.
В ФИЛАРМОНИИ был настоящий аншлаг — на радостях собралась вся интеллигенция Ярославля. Автобиографический вечер, концертом это действо назвать язык не поворачивается, длился два с половиной часа, и все это время уважаемый Юлий Черсанович предавался мемуарам. При этом неспешно, по-восточному прихлебывал чаек из чашки. Бабульки-гардеробщицы, привыкшие к басам и альтам, недоумевали, почему в этот раз так тихо. Из сонного оцепенения вывели лишь знаменитое танго Оси Бендера и гусарские романсы. «Жар любовный тухнет, а животик пухнет», — удало выводил маэстро почему-то женским басом. Так и представлялась на его месте жгучая брюнетка с усиками. Позабавила песенка про «приличную» герцогиню, глушащую водку, в стиле Вертинского. А детишки были в восторге от чудо-рыбы кита и бабочки, которая крылышками бяк-бяк-бяк.
К середине концерта Кима завалили записками. Почта собралась внушительная. Вопросы задавали, что называется, не в бровь, а в глаз: «Что такое забубенная головка?», «Ради кого белеет ваш парус?»
— Ради вас, — нашелся маэстро.
— А что вы курили, когда сочиняли эти песни?
— 30 лет курил «Беломор». В 1986 году бросил, — на полном серьезе ответил Ким.
Перед концертом знаменитый бард пообщался с журналистами.
— Юлий Черсанович, кто вас приохотил к музыке?
— Родная бабушка показала три аккорда на семиструнной гитаре. Позже я увеличил число аккордов до 12 и до сих пор остаюсь в этом диапазоне. Утешает одно: Окуджава знал девять, а Галич — шесть.
— У вас исключительно русские черты лица. Расскажите о своей родословной?
— По папе я корец, а по матушке — русский. Я на нее абсолютно непохож. Она была голубоглазой, круглолицей, русой. Отца расстреляли в 1937-м. Мне не было и полутора лет. Потом арестовали маму. Впервые я увидел ее лет в десять. Меня воспитывал огромный клан Всесвятских. Именно им я обязан любовью к песне. Пели все — дяди, тети. Репертуар был огромный — от студенческих песен до народнических, конца XIX века, нэповcких и куплетов типа «Гоп со смыком». Все это я жадно ловил ухом и глазом.
— А когда вы начали сочинять песни?
— Еще с института. Они были подражательные, в стиле акына. Вот, к примеру, «Оттепель в Ленинграде» про тетеньку, утонувшую в Фонтанке. Там была такая рифма — «тепло — утопла». Еще одну песню я сочинил в глухомани рязанских лесов, когда ходил за грибами. Звучит она так: «Подберезовика нет, подосиновик один, на полянке три поганки, на опушке три волнушки».
— Действительно, шедевры. А сознательное творчество?
— Пожалуй, это началось с Камчатки, куда я попал по распределению. Это была глухомань. Народа, считая грудных младенцев, 1,5 тысячи человек. Из развлечений — один фильм в месяц, и то по 3 раза в день крутили. Развлекал себя сам. Кропал такой суровый камчатский реализм о рыболовных сейнерах и селедке.
— У вас много гренадерских песен. Взять хотя бы «Кавалергардов».
— Это было в 1962 году. Я тогда преподавал в Москве. Сочинил для ребят пьеску а-ля шуточный военный парад 1812 года. Тогда как раз было 150 лет Бородинской битве. Кавалергардов я представлял высокими блондинами на высоких белогривых жеребцах с голубыми глазами навыкате. Ругались они исключительно на французском. Ругательства я черпал из комментариев к «Войне и миру». Все они переводились одним выражением: «Черт побери!»
— Как родилась песня «Ходят кони»? Уж больно она слезная, и коней жалко.
— Спонтанно. Тогда как раз заканчивались съемки «Бумбараша». Там был бандит Гаврила. И режиссер попросил написать меня для него что-нибудь душевное. В гостинице, сидя в двухместном номере на табуретке, я и натарабанил на пишущей машинке куплетов шесть. Потом разбудил композитора Дашкевича, и тот сразу написал мелодию. Они тогда пели на пару с Золотухиным украинские песни. У Валерки была луженая алтайская глотка. Песню отдали Бумбарашу. Так Гаврила и не стал человеком.
— Многие ваши песни считали народными.
— Это меня сильно веселило. Когда мне звонили, я, поднимая трубку, говорил басом: «Але, русский народ слушает».
— А как вы относитесь к панк-группам, которые перепевают ваши песни? «Красную шапочку» слышали в нескольких вариантах от группы «Приключения Электроника», «Элизиум».
— Пусть перепевают на здоровье. Лишь бы сами что-нибудь интересное сочиняли.
— Страдали ли вы от своего творчества?
— В 1968 году на Лубянке мне порекомендовали воздерживаться от выступлений с гитарой. Запрет кончился только через 8 лет. Некоторое время я выступал под псевдонимом Михайлов. Мою настоящую фамилию посчитали антисоветской.
— Как относитесь к современному шоу-бизнесу?
— Шоу-бизнес есть область современной культуры и, следовательно, либо отвечает эстетическим требованиям, либо нет. В нем встречаются настоящие шедевры. Вспомните успешные мюзиклы «Иисус Христос — суперзвезда», «Нотр-Дам», «Кошки».
— Чего вам не хватает в жизни?
— Времени. Только теперь начал понимать ценность каждого прожитого дня. Рабочий день расписан по минутам.
— Чем занимаетесь сейчас?
— Все просто. Продолжаю писать песни. Еще работаю над серией очерков, посвященных диссидентству. Не хочу, чтобы этот печальный период нашей истории был забыт.
Анастасия СОЛОВЬЕВА.
