Написать о матери Нину Васильевну Ефремову попросили в Юркинской школе — ребята собирали краеведческий материал. Мать ее Мария Ивановна Саликова — старейшая жительница деревни. Очень долгая жизнь — почти столетие, судьба, разделившая многострадальную историю страны, российской деревни, многих и многих семей, разорванных, разбросанных жестоким временем. Жила при царе, при советской власти, при демократии.
Написать о матери Нину Васильевну Ефремову попросили в Юркинской школе — ребята собирали краеведческий материал. Мать ее Мария Ивановна Саликова — старейшая жительница деревни. Очень долгая жизнь — почти столетие, судьба, разделившая многострадальную историю страны, российской деревни, многих и многих семей, разорванных, разбросанных жестоким временем. Жила при царе, при советской власти, при демократии.
В 1909 году в августе 6-го числа по старому стилю в семье Кузнецовых, Александры Ильиничны и Ивана Алексеевича, в деревне Юрцово появилась на свет дочь. Отец Марии жил в Петербурге, работал приказчиком в большом магазине у своих родственников. Вскоре он увез в Петербург жену с дочерью. Потом грянула революция. Жизнь в Петербурге (по-новому Петрограде) стала очень тяжелой, и семья выехала на родину. Отец Марии был родом из Стрелки, туда и переехали они спустя время. Думали, временно, дом построили на скорую руку — успокоится революция и уедут обратно в Питер, но жизнь не налаживалась. Годы шли, а семья росла — после Марии родились еще трое братьев. Учиться Марии довелось, как сама говорила, «две зимы» — ходила в церковно-приходскую школу в соседнем селе Веска.
«Началась коллективизация единоличных хозяйств. Кто не вступал в колхоз, давали большие налоги за землю. Пришлось идти в колхоз. Забрали все: лошадь, посевной материал, сено. Корова была одна, ее оставили семье. В 1937 году Мария Кузнецова вышла замуж за Василия Саликова, работала в колхозе, пока в 1939 году не переехали в город Пушкин Ленинградской области. В Пушкине был военный аэродром, Василий работал на его обслуживании, Мария — в военном городке. Жили вместе с родственниками мужа — матерью, сестрой и ее сыном. Фотография, на которой они всей семьей (Мария — слева), стала горькой памятью. В тот воскресный день поехали гулять в окрестности Ленинграда, сфотографировались в фотоателье. Когда вернулись в Пушкин, все в городе уже знали — началась война, это был день 22 июня 1941 года. Мужа взяли на фронт. Мария была беременна дочерью Ниной. Только в августе ей удалось эвакуироваться. Ехали в товарных вагонах, переполненных, сидели на полу на сене. От Ленинграда до Ярославля ехали две недели. На всем пути бомбили. Люди кто куда, бегут от поезда, а Мария сидела в вагоне — будь что будет. Так прибыли в Ярославль. Дальше — эвакуация в Сибирь. У Марии мать жила в деревне Стрелка, и с поезда ее отпустили домой. В сентябре 1941 года у Марии родилась дочь.
Всю войну Мария работала в колхозе «Красная Стрелка». Посылали и на лесозаготовки, даже от маленьких детей. Как эвакуированной, Марии полагалось 400 граммов хлеба и 0,5 лит-ра патоки ребенку в день. Наконец пришла долгожданная победа. Муж Марии не вернулся — пропал без вести на фронтах войны. Последнее письмо от него было 25 апреля 1945 года, и все… Осталась вдовой.
В 1950-х жизнь в колхозе начала налаживаться, стали давать немного зерна, но налоги душили колхозников: с каждого двора требовалось сдать мясо, молоко, шерсть, яйца, даже с козы брали 200 граммов шерсти. В колхозе же все работали за трудодни (за «палочки»), налог брали с личного хозяйства, денег за работу не давали. Минимум был 200 трудодней, если не выработаешь, давали еще налог. В 1955 — 1956 годах произошло объединение семи окрестных деревень, в число которых вошла и Стрелка, в единый колхоз «Ленинский завет». Объединенный колхоз возглавил председатель Петухов, который считался умным, грамотным руководителем, поднявшим колхоз. При нем в конце отчетного года колхозникам давали заработанное хоть немного деньгами. Мария Ивановна в эти годы работала на свиноферме, трудодней в год она вырабатывала в несколько раз больше нормы, но за все эти огромные трудодни она получала не больше, чем другие колхозники. Лишь в начале 1950-х стала получать пенсию на дочь: многие документы пропали в войну, эвакуировалась она с одним лишь паспортом, случайно оказались и несколько квитанций, на основании которых удалось доказать, что до войны они с мужем проживали в Пушкине. Ездить же хлопотать, собирать справки — по бездорожью, без транспорта, все пешком ходили — не было возможности.
За всю свою трудовую жизнь Мария Ивановна заработала мизерную колхозную пенсию — 15 рублей советскими деньгами, потом добавили до 20 рублей. Лишь в начале 2000 годов ей начислили повышенную пенсию как вдове военнослужащего, погибшего на войне. Ей тогда уже было за 90… «Мы сначала не поняли, как стала нам приходить эта пенсия, — рассказывает дочь. — Может, какая ошибка, как бы потом с нас не высчитали…»
У Марии Ивановны двое внуков, три правнука. В свои 96 лет она в здравом уме, все помнит, особенно события прошлых лет. Как-то она вспомнила, как еще в детстве — ей тогда было года четыре — они с матерью в Петербурге мылись в общественной бане, и там была цыганка, которая сказала ее матери: «Ваша девочка будет долгожительницей». «Откуда вам это известно?» — не поверила мать. — «У нее это написано на лице».
Она скончалась зимой 2006 года на 97-м году жизни: еще летом сама выходила на улицу, с козой, бывало, пройдет на овинник за огородом, а потом быстро слегла… Она не была верующей — так сложилась ее жизнь: в советское время в церковь ходить здесь было негде, вера в Бога порицалась, дочь и ее ровесники были комсомольцами. Обрядов Мария Ивановна не соблюдала, но ее смиренное отношение к жизни и ее ударам — ведь сколько пережито, выстрадано, вытерплено — очень близко к православному. Как рассказывала ее дочь, она не ожесточилась, была покладистым, очень доброжелательным человеком, всегда утешит, успокоит. Может, это есть отсвет ушедшей эпохи — православной, дореволюционной России, которая теперь для поколения правнуков и праправнуков лишь история.
Виктория НЕСТЕРЕНКО, п. Юркино, Борисоглебский район.
