На стихийном рынке на улице Волгоградской ради интереса подхожу к торгующей ландышами бабке. — Почем пучок? — По 35 рублей, милый! И тут же вытаскивает из груды капающую водой связочку. Женщина обосновалась прочно, с сиденьем. В пластмассовом тазу подпитка стеблю — вода. — Ландыши рвать запрещено же! — говорю с ударением. — Ой, милый, не знала… Явно прикидывается сиротой. Ведь сколько писано, говорено об этом. Но из года в год в конце мая, в начале лета везде появляется этот товар.

На стихийном рынке на улице Волгоградской ради интереса подхожу к торгующей ландышами бабке.

— Почем пучок?

— По 35 рублей, милый!

И тут же вытаскивает из груды капающую водой связочку. Женщина обосновалась прочно, с сиденьем. В пластмассовом тазу подпитка стеблю — вода.

— Ландыши рвать запрещено же! — говорю с ударением.

— Ой, милый, не знала…

Явно прикидывается сиротой. Ведь сколько писано, говорено об этом. Но из года в год в конце мая, в начале лета везде появляется этот товар. Даже в центре, в начальственно-милицейских местах. Так и суют в нос букетики.

Несчастная старость как только может подрабатывает, не обращая внимания ни на какие запреты и постановления. Ее не тревожит нарушение нежной субстанции, которая называется окружающей средой, о внуках не думает!

Виктор ЕФИМЕНКОВ.