Ярославская инфекционная больница N 1 среди больных особым почетом не пользуется. Нет, больница как больница. Но вот уж от какого стационара отказываются чаще всего, так это от пресловутой инфекционки.

Ярославская инфекционная больница N 1 среди больных особым почетом не пользуется. Нет, больница как больница. Но вот уж от какого стационара отказываются чаще всего, так это от пресловутой инфекционки. Действительно, что же приятного в необходимости лежать в непосредственной близости от инфекционных, то есть заразных, больных?

Попадают в инфекционку и с простудой, типа ангины, и с аллергическими сыпями, которые могут оказаться совсем не аллергическими, и с банальными отравлениями, которые могут оказаться тяжелыми кишечными инфекциями. Всем известно, что участь инфекционного больного, и так тяжелую от заболевания, строгие условия стационара только утяжеляют. Порой вовсе без необходимости, порой в строгом соответствии с правилами и режимом, который становится для всех помещенных в этот стационар документом, сродни Уголовному кодексу: не спорить, вопросов не задавать, исполнять беспрекословно. Вот только виновных в стационаре в отличие от зоны нет…

Помещение в палату в инфекционке сродни заточению в камеру. Если не хочешь нахвататься заразы — надо сидеть в палате и не выходить в коридор ни при каких условиях. С годовалыми детьми такое условие превращается в настоящую проблему: малыши стараются сбежать в запретный коридор при любом удобном случае. Что поделаешь — ловишь, молишься, чтобы ничего не подхватил, сидишь дальше, до следующего побега.

Палаты чистые, все покрашено, ванная комната отделана плиткой, вот только краны бывают забиты и теплая вода течет тоненькой струйкой. Подмыть ребенка можно, помыться взрослому при сломанном душе проблематично. А к вечеру уже все чешется просто на нервной почве от одной мысли, какие прелести вокруг летают и ползают.

Сон, как известно, лучшее лекарство для больного. Но, видимо, не для инфекционного. Потому что кровати, которые стоят в палатах этого стационара, не предусмотрены для оздоровительного сна. Вместо решеток тоненькие матрасы лежат на сваренных прутьях арматуры в пятнадцать миллиметров толщиной. После сна на таком ложе утром кажется, что все тело в синяках. Где приобретает такую мебель для своих больных администрация больницы — загадка. Видимо, сделана она на заказ в целях экономии средств. Такая решетка не прогнется, не сломается. А что люди спать не могут и дети за всю ночь не могут пошевелиться, так ведь это плюс, если посмотреть с другой стороны. Потом как они будут жизни радоваться, приехав домой! А в больнице и не должно быть комфортно — это вам не курорт.

Особая тема в инфекционке — это питание. В общем, там никто есть и не хочет. Аппетит у больных этого стационара — явление редкое. Почему режим питания тяжелых больных, принимающих особые лекарства, не совместимые с некоторыми продуктами питания, и прочих, не таких тяжелых, пациентов одинаковый, непонятно. Видимо, это соответствует предусмотренным правилам. Но факт остается фактом: cпециальное меню отсутствует. В результате все отделение должно питаться скудными блюдами без молока, яиц, сахара, специй (в том числе лука), без традиционных аллергенов в виде цветных овощей и фруктов (вплоть до обычной моркови).

Из чего же можно готовить? Из круп (тоже только гипоаллергенных — утром вязкая овсянка, вечером кукуруза), воды, соли, картофеля, мяса и рыбы. На весь обед, оказывается, предусмотрено всего 4 луковицы, и все они кладутся в суп. Рыба варится просто в воде, причем первый бульон сливается. Так же готовится мясо. В результате вкус продуктов уже неразличим. Дай Бог, чтобы еще и сами эти продукты были свежими…

Посуда для больных в отделении металлическая. Когда приносят обед, впечатления о зоне из произведений телевизионного искусства полные. Лязг металла, шлепки каши, жидкого сероватого пюре на воде. Конечно, все исключительно ради дезинфекции и заботы о здоровье больных.

Все претензии пациентов наталкиваются на крики персонала о старании спасти больных от их же непомерных запросов. Молоко пить, оказывается, из-за экологических проблем вредно, иначе завтра попадешь в кишечное отделение. Врачи на полном серьезе уверены, что само наличие даже прокипяченного молока в каше гарантирует получение путевки в это самое кишечное. Туда же попадают, по убеждению врачей, все употребляющие детские творожки и прочие молочные продукты. Дома мы все, оказывается, кормим детей всякой «дрянью», а вот в стационаре как раз еда приготовлена так, как надо…

Иногда хочется ущипнуть себя, проверив, не спишь ли, от этой уверенности медперсонала в том, что все происходящее в больнице замечательно и единственно правильно, а обычная жизнь — сплошное нарушение санитарных правил. Ребенок дома отъестся, твердят врачи, а в больнице главное, чтобы он выздоровел. Электрические розетки в палате не предусмотрены, чтобы дети не поранились. А взамен могут предложить удлинитель для бытовых приборов, а дети будут ползать рядом — и это гораздо, мол, безопаснее. Лучше вообще обойтись без кипятильника и прочих радостей бытовой технической цивилизации, ведь горячую воду носят по палатам. Приносят чайник с утра, и он до самого обеда «горячий» стоит. Утром лучше, чем кофейный напиток без молока и сахара, для годовичка не придумаешь (он, кстати, его не пьет ни за какие коврижки), а в обед компот почему-то все-таки сладкий.

Весь этот мир санитарного благополучия для сотрудников инфекционной больницы — ежедневная рутина, поэтому и претензии больных уже только раздражают. Информация в палатах висит скудная, тем, кто много спрашивает, рассказывают и про стеноз от сладкого в сочетании с некоторыми лекарствами, и про «имейте в виду, вдруг еще раз сюда попадете». Спрашивать уже больше ничего не хочется. Так положено — и нечего спорить. Вот только упрямый здравый смысл мешает поверить, что голодный человек быстрее выздоравливает.

В сети Интернет, в журналах сейчас много пишут о разнице в подходе к лечению в российских больницах и за рубежом. Недавно прочитала впечатления одной мамочки, рожавшей у нас и там, «у них». Здесь ей врачи сказали, что у нее «все ужасно, но они попытаются что-нибудь сделать». За границей врачи сказали, у нее «все прекрасно, но есть несколько проблем, с которыми ей помогут справиться». Пациент скорее мертв, чем жив, у нас и скорее жив, чем мертв, там. И с этой истиной не поспоришь, такой у нас врачебный менталитет.

Теперь несколько слов о лечении. Просто удивило, что подходящим всем детям с ангиной антибиотиком в стационаре до сих пор является пенициллин. Уколы старого доброго пенициллина назначают всем ангинным, а потом смотрят в течение 48 часов, надо ли его заменить на другой антибиотик. То есть два дня может держаться температура, развиваться дальше воспаление, и это не вина врача — так течет заболевание. Давно ли вам в поликлинике назначали пенициллин? Он в аптеке еще продается?

И конечно, вечная проблема — госпитализация в выходные. Ничего не изменилось: как и раньше, дежурный врач на все отделения больницы один, и проще дома «скорую помощь» дождаться, чем в стационаре в воскресенье вечером дозваться врача.

И еще неэтичный запах соленых огурчиков и прочих разносолов вечером из сестринской в отделении, в котором всем больным ничего нельзя. А может, это у меня были уже галлюцинации от голода.

Увы, реформы меняют многое, но не все. Остаются те же люди, остается то же отношение к больным, остается тот же подход к лечению и уходу. Вся надежда на молодых специалистов: они другие, потому что еще не обтерлись и не привыкли к этим традициям. Если они так и не привыкнут к порядкам стационара строгого режима, то лет этак через дцать у нас будет замечательная медицина. А пока мы все должны помнить фразу, услышанную на врачебном обходе, что «люди сразу не умирают, они сначала болеют, а болеть всегда тяжело», так что жаловаться в общем-то не на что. Замечательный девиз для всей нашей медицины.

Елена БЛАГИХ.