С этой необычной семьей я познакомилась совсем недавно. И ничем на первый взгляд семья эта мне странной не показалась: две девушки, два очаровательных малыша (ну редко ли так бывает, что родственники, сестры, к примеру, живут вместе), пока не оказалось, что девушки — сожительницы.
С этой необычной семьей я познакомилась совсем недавно. И ничем на первый взгляд семья эта мне странной не показалась: две девушки, два очаровательных малыша (ну редко ли так бывает, что родственники, сестры, к примеру, живут вместе), пока не оказалось, что девушки — сожительницы.
Уголовное преследование геев и лесбиянок в России не осуществляется уже больше 15 лет, тем не менее в нашем обществе по-прежнему сильны негативные настроения и нетерпимость по отношению к людям с нетрадиционной сексуальной ориентацией.
В 1999 году российская психиатрия перешла на международную классификацию психических заболеваний и гомосексуализм уже не считается психическим заболеванием. Но, несмотря на это, однополые браки в нашей стране не регистрируют, а зарегистрированные за границей не считаются действительными. Однако на практике это совсем не является барьером для создания однополых семей. По статистике, только в Ярославле людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией больше 30000!
В 2004 году в нашем городе была создана «Правозащитная группа по мониторингу прав геев и лесбиянок в России». Но она не просуществовала и одного года, хотя успела все же оказать юридическую помощь 50 геям и лесбиянкам. При попытке зарегистрировать организацию ее работа была запрещена в соответствии со ст.1 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности».
Вернусь к своим знакомым. Это классическая лесбийская пара. Так называемая буч-фэм. «Лесби-буч» — это мужеподобная женщина, предпочитающая доминировать в отношениях и опекать любимую. Короткая стрижка, брюки. Короче говоря, «буч» выбирают для себя типично мужские идеалы, и в отношениях именно они «крепкое плечо» и «надежная стена». А «фэм», напротив, женственны, обаятельны, нежны, в отношениях являются ведомыми, им просто необходимо полагаться на чью-то помощь и поддержку.
В семье моих знакомых «буч» — Юля, иногородняя двадцатичетырехлетняя девушка без детей. Она приехала в Ярославль на одну из закрытых вечеринок (закрытые встречи лесбиянок, как оказалось, проводятся очень часто в нашем городе, правда, попасть туда можно только по особому пригласительному и при наличии знакомых из «темы»), именно там и познакомилась с Олесей, которая пришла туда впервые скорее из любопытства. Познакомилась и тут же начала ухлестывать. Олеся — мама двух замечательных малышей, шестилетней Миланы и двухгодовалого Ильи.
— С Юлей мы познакомились три года назад, — рассказывает Олеся, — на момент нашего знакомства я была замужем, правда, браком это уже было не назвать. Несмотря на беременность, я чувствовала себя безумно одинокой. У меня не было близкого человека, зато была хроническая депрессия. Интерес к девушкам я испытывала и раньше, но боялась себе в этом признаться. А тогда чувства меня просто, что называется, захлестнули — так красиво за мной никто никогда не ухаживал! Оказалось, что желание быть с девушкой сидело внутри, а Юля просто пробудила это во мне. Иногда то, о чем даже не догадываешься, намного сильнее тебя.
А вот как рассуждает Юля:
— Мужчины у меня были, вернее один, и тот непостоянный. Но еще в школе я поняла, что мужчины — далеко не сильный пол, и моя жизненная позиция была определена. Родные знают, что я в «теме», еще лет восемь назад у них появились подозрения из-за моей манеры одеваться, стрижки. Да и вечерние посиделки и просмотры фильмов за закрытой дверью у меня всегда были с подружками. Честно говоря, мужчины на меня никогда не смотрели, красавицей я не была, всегда была на парня похожа. И выход мне виделся один: чтобы изменить отношение окружающих к себе, необходимо кардинально поменять свою жизнь.
Мы все знаем, что сексуальная ориентация формируется по-разному. Одни свою «принадлежность» осознают раньше, другие — позднее. Но в любом случае существуют подталкивающие факторы, весомые причины, которые обычно и заставляют женщин обращаться к лесбийским отношениям. И далеко не всегда, на мой взгляд, биологические предпосылки являются определяющими.
Интересуюсь, кто в их семье выполняет мужские обязанности, кто берет на себя ответственность за семью.
— У каждой из нас свой круг обязанностей, — говорит Юля. — Сейчас Олеся работает одна, я сижу с малышом. Так сложились обстоятельства, что ей нужно было срочно выходить на работу, а я, приехав из другого города, еще не сумела нигде толком закрепиться. И в садик мы в этом году не попали. Вся проблема только в том, что по нашему законодательству я не могу усыновить детей, хотя мы обе этого очень хотим. Поэтому никакие пособия мне не положены. В жизни я им вторая мама, а с юридической точки зрения — никто. Никому не объяснить, что мы вчетвером самая настоящая семья, где царят любовь и самые теплые отношения. А если говорить о домашних делах, то это не проблема — я многое умею делать по дому, вы, может, не поверите, — смеется, — но я по профессии токарь по металлу.
Девчонки считают, что угрозой нашему обществу может стать насилие и ущемление в правах в отношении им подобных, а никак не их чистая любовь. У них, как у большинства семейных людей, на безымянном пальце правой руки красуются обручальные кольца в знак их прочного союза.
Я смотрела на них, на то, как тепло они друг о друге отзываются, слушала историю их знакомства, о том, как они сбегали от мужа Олеси. Невероятно, но мне становилась все понятнее эта история.
— Почему все думают, что однополая семья отличается от другой, обычной? — размышляет Олеся. — Мы ничем не отличаемся. Те же проблемы, те же мечты. Сейчас не в каждой традиционной семье есть отцы. Объяснить детям причину, почему его нет, довольно просто.
Разве лучше, когда есть папа, но ему нет дела до детей или когда папа бьет маму, что совсем не редкость в нашем мире. По-моему, воспитание при участии дивиантного папаши оказывает большее негативное влияние на психику ребенка, чем воспитание в однополой семье, где правит любовь. Наоборот, наши дети самые счастливые, у них вместо одной мамы — две. И наша задача — добиться, чтобы общество не делало нашим детям плохо только из-за того, что у них немного другая семья.
— А если настанет время, — говорю я, — когда и второй из вас захочется стать полноценной мамой, что тогда?
— Наша медицина ушла довольно далеко: способов много, возражает Юля. — Но все-таки, скорее всего, прибегнем к помощи спермодонора, потому что «дети из пробирки» (метод ЭКО — экстракорпорального оплодотворения. — Авт.), как говорят наши многочисленные знакомые, не лучший выход, поскольку эта процедура неоправданно дорогая и имеет очень существенный минус: при ней отсутствует присущий всей живой природе естественный отбор. Ведь среди сперматозоидов за право внедриться в яйцеклетку побеждает не сильнейший, а тот, кого к ней подсадят. Из-за этого резко возрастает вероятность развития нежизнеспособного плода, который погибает на ранних стадиях развития беременности, или, еще хуже, рождается ребенок с врожденными болезнями. Поэтому, скорее всего, придется на семейном совете обсудить характеристики (наследственность, темперамент, внешние параметры, национальность) и дать объявление «ищем папу» (смеются), после чего скажем ему: «Спасибо, до свидания».
— А бывает и так, — дополняет Олеся, — две девушки решают родить совместного ребенка. Одна становится донором яйцеклетки (папой), другая вынашивает (мама), а сперма берется донорская. Но пока вопрос пополнения семейства не стоит. С финансами тяжело, а если появится третий ребенок в семье, мы даже на льготы для многодетных семей рассчитывать не можем, потому что наш брак официально не зарегистрирован.
Общая жизнь, общее хозяйство, общий бюджет, общие горести и радости на протяжении многих месяцев — Юля и Олеся считают себя семьей вне зависимости от того, в курсе ли этого государство. И такие семьи есть, их много. Просто они не бросаются в глаза: ну, живут в одной квартире вполне обычные женщины и живут.
Но только у жизни свои правила, и больной темой в отношениях Юли и Олеси показались мне их взаимоотношения с детьми. Человек с именем «мама» у них все-таки один. И как бы малыши ни называли Юлю, как бы искренне она ни желала быть им матерью, все это не отразит реального положения дел и в любом случае будет принижать ее значение в жизни детей. И это обстоятельство, на мой взгляд, серьезно ее ранит. Ведь нет имени — нет прав, остаются одни обязанности. Наверное, только родив и воспитав ребенка вместе, Юля почувствует себя полноценной мамой — тогда уже ни ее гендерный, ни юридический статусы не будут иметь значения, а сама жизнь даст ей все положенные права называться мамой.
Екатерина ШАХОВЦЕВА.
