Помимо официальных песен о Великой Отечественной войне, исполняемых на концертах, посвященных 65-летию Победы, были и другие песни, простые и искренние, написанные талантливыми непрофессионалами, которым повезло куда меньше. Хотя как сказать… Именно они в течение нескольких десятилетий звучали на семейных застольях и дружеских вечеринках. Мой отец Ефим Константинович знал десятки таких песен и очень любил.
Помимо официальных песен о Великой Отечественной войне, исполняемых на концертах, посвященных 65-летию Победы, были и другие песни, простые и искренние, написанные талантливыми непрофессионалами, которым повезло куда меньше. Хотя как сказать… Именно они в течение нескольких десятилетий звучали на семейных застольях и дружеских вечеринках. Мой отец Ефим Константинович знал десятки таких песен и очень любил. В моей памяти полностью сохранились только две из них, которыми я и хочу поделиться с читателями.
ЕФРЕЙТОР ГАНС
Июнь стоял, и каждый ждал:
В стране счастливой наступало
воскресенье.
Никто не знал, что Гитлер дал
Своим дивизиям приказ
о наступленье.
И вот тогда зверей орда
На наш священный и большой
Союз напала.
Как никогда, хоть молода,
Страна, сплотившись, на защиту
грудью встала.
Враг подлый, злой хотел зимой
Отнять Москву у нас, союзную
столицу,
Но под Москвой, друг боевой,
Наш маршал Жуков начал гнать
гадюку-фрица.
Ефрейтор Ганс, имея шанс,
Бежал за жирным поросенком
с автоматом,
Но вдруг баланс утратил Ганс,
Упал в канаву, лишь успев
ругнуться матом.
А тут румын — прыг через тын:
«Какая жирная на ужин поросенка!»
Но сзади финн снял карабин,
Убил румына — и за ужином
вдогонку.
Тут партизан, держа наган,
Из-под земли словно поднялся,
И в тот же час финляндский пан
Схватил башку и с жизнью
воровской расстался.
А наш боец глядит: конец
Торчит от теплой русской женской
шали.
Он — за конец, а там — мертвец
В тряпье награбленном.
На морде — след печали.
Мы любим жить и водку пить,
И никому мы не позволим нас
тревожить.
Врага разбить, след вражий смыть
Сумеем мы и к лучшей жизни
путь проложить.
СЕВАСТОПОЛЬ
На ветвях израненного тополя
Легкое дыханье ветерка.
Над пустынным рейдом
Севастополя
Ни серпа луны, ни огонька.
Шел моряк кварталами
спаленными,
Рассекая грудью мрак ночной,
Шел моряк, прощаясь
с бастионами,
Мертвой корабельной стороной.
Шел он молча бухтами унылыми,
Где душе все камушки милы.
На кладбище старом над могилами
Конвоиры вскинули стволы.
Он стоял — тельняшка полосатая,
Кровь пятнами густыми запеклась.
И сказал: «Повоевал богато я!
Бился с вашей темной сворой
прямо всласть!»
На ветвях израненного тополя
Легкое дыханье ветерка.
Над пустынным рейдом
Севастополя
Ни серпа луны, ни огонька…
В текстах этих песен можно найти выражения, звучащие сегодня неполиткорректно, но такова была суровая, непричесанная и неотмытая правда войны. Не зря говорится, что из песни слова не выкинешь. Я выкинул только одно — «коммунизм», заменив его «лучшей жизнью». И думаю, что поступил правильно, ведь тогда наши соотечественники отстаивали в боях истинные ценности своего народа, а не безумные политические цели тогдашних правителей…
Николай КУДРИН.
