Для молодого поколения «Ярославская барахолка» всего лишь сайт объявлений о купле-продаже. Тогда как для людей под пятьдесят это реальное место торговли, оставившее свой след в истории города. В годы повального советского дефицита барахолка в Коровниках считалась единственной в области площадкой, где пусть и с переплатой, но все же можно было купить джинсы, финские женские сапоги или пластинки группы «Бони М». Сегодня здесь авторынок.
Для молодого поколения «Ярославская барахолка» всего лишь сайт объявлений
о купле-продаже. Тогда как для людей под пятьдесят это реальное место торговли, оставившее свой след в истории города. В годы повального советского дефицита барахолка в Коровниках считалась единственной в области площадкой, где пусть и с переплатой, но все же можно было купить джинсы, финские женские сапоги или пластинки группы «Бони М».
Сегодня здесь авторынок. Но барахолка, хоть и в сто раз меньших размеров, жива: каждое воскресенье рядом с авторынком, как в старые добрые времена, кипит торговля. А покупателей здесь куда больше, чем у развалов старьевщиков на «пятерке» или в Брагине.
ВСЕ ПО ДВАДЦАТЬ
Выхожу на остановке «Градусово» и топаю знакомым маршрутом: Большая Федоровская — Варакина — Мельничная — Ямская — Софьи Ковалевской. Как и раньше, торговля начинается задолго до отведенной территории. Кто-то из продавцов раскладывает свои незамысловатые вещички на газете, клеенке, а то и прямо на земле, потому что лень идти до железных рядов, а потенциальный покупатель все равно проходит мимо. Жители с улицы Софьи Ковалевской и вовсе устраивают вещевые развалы прямо у своих дворов.
Жара несусветная — тридцать четыре и выше. Но стойкие, как оловянные солдатики, бабушки все равно тащатся с тележками и баулами поторговать. Чего здесь только нет! Старая посуда: стертые ножи, алюминиевые вилки, ложки. Тарелки из былых сервизов, кружки, стаканы еще не антиквариат, а так, отголоски советских времен. Пожелтевшие от времени заварочные чайники, унаследованные от предков, а не какой-нибудь китайский ширпотреб.
Очень много одежды по ценам ниже, чем в любом секонд хэнде. Все по пятьдесят или по двадцать рублей. Целые кучи. Налетай, примеряй, покупай! Старомодные рубашки, выцветшие платья, олимпийки, водолазки (молодежь, наверное, и не знает, что это такое). Пользующиеся спросом во все времена недорогие тренировочные брюки для отдыха на даче. Туфли неношеные, самодельно шитые на толстой подошве тапочки, резиновые сапоги, которые ближе к осени никогда не залеживаются.
Много книг, каких-то учебников, справочников. Комплекты заботливо переплетенных журналов «Огонек». Перевязанные бечевкой стопки «Роман-газеты». Детективы в мягких обложках по червонцу за книгу. В твердом переплете — полтинник. К книгам дороже здесь не приценяются, потому что изысканных шедевров у продавцов не бывает. В основном ширпотреб, макулатура — купил, прочитал, выбросил или отдал другому. За последние годы художественная классика настолько упала в цене, что собрания сочинений Чернышевского или Серафимовича проще выбросить на помойку, чем найти здесь покупателя.
Многие бабушки, как заколдованные, из раза в раз таскают на базар одни и те же мягкие игрушки: разных кошечек, собачек, тигров — спрос нулевой. Оставшееся от выросших детей и внуков наследство семидесятых давно захламило квартиру, а выбросить в мусорный контейнер рука не поднимается. Привет из девяностых — уродливо-длинноногие куклы Барби и сборные человечки из «Киндер-сюрпризов» тоже никому не нужны. А вот за игрушками пятидесятых — заводными мишками или пожарными машинками — рыщущие по рынку, как волки, антиквары выстроились бы в очередь. Но ничего подобного здесь не увидишь.
Барахолка есть барахолка. Сюда в основном несут то, что самим не нужно. Старые настольные лампы, зеркала, утюги, фены, глядя на которые совсем не верится, что они будут работать. Тут же электрические моторы, шланги, провода, автомобильные покрышки, велосипедные колеса, тележки. Стоит к чему-то протянуть руку, как сразу слышишь: «Бери, задаром отдаю! Дешевле все равно не найдешь!»
Мелочевка вроде выключателей, розеток, электрических патронов пользуется куда большим спросом, чем, скажем, затертые советские видео- и аудиокассеты — их уже никто не берет даже по червонцу. За последние годы народ в этом плане продвинулся далеко вперед: музыку и фильмы покупает теперь только на компакт-дисках. Шедевры советского кино, старые кинокомедии, новинки проката, привезенная с «Горбушки» эротика и порно — все по сто. Дешевле только отстойные боевики и фантастика. Ну и разве что ворованные диски — тут как договоришься.
Среди постоянных покупателей много живущих поблизости цыган, кавказцев, таджиков и других народностей бывшего СССР, осевших в древнем Ярославле, но еще не успевших вырваться из нищеты.
ВСПОМНИТЬ ВСЕ
Барахолка в Коровниках советских лет — уже история. Но еще не такая далекая, чтобы все забыть. В семидесятых-восьмидесятых годах минувшего века на этом огороженном деревянным забором пространстве можно было купить любой дефицит. Джинсы, кожаные пиджаки, импортная обувь, кейсы, косметика — у советских спекулянтов имелось все, что пользовалось спросом. А в магазинах было пусто, потому что энергичные люди, как их называл Василий Шукшин, благодаря связям и знакомствам скупали все еще на торговых базах и складах. Что-то из приобретенного дефицита оседало в семьях руководящих и партийных работников, а что-то всплывало на толкучке.
Толкучка — это особое место при входе на барахолку, где товар предлагался из-под полы. Например, прилично одетый гражданин с пакетом в руке ходит кругами и как заезженная пластинка повторяет: «Женские финские сапоги, тридцать восьмой размер». У другого в открытой коробке мужские сапоги. У третьего — черный пластмассовый кейс. Ходят, толкаются, рекламируют свой товар. Правда, тут же, в толчее, помимо покупателей, прислушиваясь к чужим разговорам, работали и сотрудники ОБХСС — отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности. Естественно, в штатском. Барахолка была передовой в борьбе милиции со спекулянтами, карманниками, скупщиками краденого и прочими криминальными элементами.
Часть территории занимали деревянные столики, где каждому торговцу отводился один погонный метр площади. В пору книжного бума их ни свет ни заря оккупировали продавцы книг. Разглядывая обложки, книголюбы исходили слюной: «Анжелика», «Поющие в терновнике», «Возвращение в Эдем», «Волшебник Изумрудного города». Чтобы не попасть в лапы сотрудников в штатском, наиболее боязливые торгаши говорили, что они не продают книги, а меняют на равноценные. «Сказки» Чуковского — на русские народные сказки, Чейза — на Брауна, Дюма — на Дрюона. Если же кто-то попадался с поличным во время продажи, то, случалось, торговец, бросив товар, срывался в толпу, перемахивал через забор и был таков. Более безопасными местами книжной торговли считались Бутусовский парк, ДК ВОС, площадка под Толбухинским мостом.
Молодежь на барахолке обычно тусовалась рядом с кирпичным сооружением туалета. Здесь можно было купить джинсы, кроссовки, черные свитера, фирменные пластинки популярных групп: «Бони М», «АББА», «Битлз». Правда, проверить их качество удавалось только дома.
Основная масса торговцев раскладывала свой товар прямо на асфальте, постелив клеенку или полиэтиленовую пленку. Вязаные носки, рукавички, детские шапочки — все пользовалось спросом. Валенки, калоши, кирзовые сапоги, пыжиковые шапки, скрепки для белья.
В самом дальнем углу — птичий рынок: аквариумы с рыбками, клетки с попугаями, черепахи, щенки, котята. И тут же в ящиках сельскохозяйственная живность: поросята, кролики, цыплята. В особом восторге от пушистых малышей была ребятня, которая тащила сюда за руку своих родителей.
Неизменной составляющей барахолки были цыгане. Они встречали людской поток уже на подступах к рынку, сразу за мостом через ручей. Цыганки постарше просили «позолотить ручку», предлагали погадать, снять сглаз. Молодые торговали косметикой, громко зазывая любопытных: «Девочки, тушь, помада, тени!» Малолетки попрошайничали. И за всем этим действом, как бы отстранясь, со стороны наблюдали бородатые цыгане-мужики.
Завсегдатаи барахолки, наверное, вспомнят и сидевшую в рощице слепую, предсказывавшую за деньги судьбу по лежащей на коленях книге для слепых.
Одним словом, интересные были времена, есть что вспомнить.
ГЕРОИ НАШЕГО ВРЕМЕНИ
— Паша, привет! — здороваюсь я через прилавок с одним из знакомых.
— Как дела у «Золотого кольца»? — интересуется давний подписчик газеты. — Говорят, вас с Советской площади на улицу Терешковой поперли?
— Есть такая «засада», — соглашаюсь я. — Но живем потихоньку, пишем о бедах народных, бьемся за правду, готовимся к юбилею газеты.
— Когда юбилей?
— 25 октября первой в области демократической газете стукнет двадцать лет — готовь подарки.
Паша — потомственный «барахольщик». В семидесятых здесь торговал его отец, царство ему небесное. Знаток своего дела. Выложенный на прилавке товар пользуется заслуженным спросом у людей из частного сектора: топоры, молотки, колуны, топорища. На самом видном месте — гвоздодеры, ломики. Тут же ножовки по дереву и по металлу. Напильники, отвертки, метчики. Ножи-лисички и ножи с выкидными лезвиями в широком ассортименте.
— Ты бы лучше зашел за прилавок, — чувствуя в прожженных на солнце кавказцах потенциальных покупателей, говорит Паша. — А то закрыл своей фигурой весь товар.
Ребята с гор приценяются к ножам:
— Сколько?
— Сто тридцать.
— Давай за сто? — пощелкав выкидным лезвием, предложил парнишка.
— Сто тридцать. — Паша знает, что клиент клюнул, и не сбавляет цену.
— Видишь, только сто двадцать, — кавказец, словно мусор, вытаскивает из кармана комок потрепанных червонцев. Разглаживает и пересчитывает. — Сто двадцать!
Чтобы уступили в цене, прием известный. Но Паша не скобарь:
— Забирай!
— Спасибо, дорогой! — паренек счастлив.
Много ли нужно для счастья?
— Хорошие ножи? — теперь уже интересуюсь я, пробуя лезвия на прочность.
— Китай…
Все понятно. Пока мы с Пашей обсуждали перекопанные ярославские улицы, аномальную жару и отсутствие цивилизованных мест для купания, вернулся кавказец.
— Я передумал, — положив нож на прилавок, произнес он. — Не буду покупать.
— Что так?
— Не хочу.
Паша внимательно рассматривает вещь: может, покупатель ее сломал или подменил — все нормально. Видимо, паренек успел похвастаться покупкой перед старшими товарищами, а те прямо ему сказали, что это китайское говно.
— Держи, — Паша бросает на прилавок знакомые кавказцу купюры.
— Тут только сто десять рублей, — пересчитав деньги, говорит парень.
— Правильно, — с Пашей не забалуешь. — Десятку я вычел за возврат. Я чего здесь просто так на жаре парюсь? Пока ты думал-передумывал, я бы уже все продал. У меня, знаешь, сколько народу приценялось? Вот свидетель (я кивнул). Так что в другой раз, прежде чем что-то покупать, хорошенько подумай, нужно ли это тебе.
На Пашу где сядешь, там и слезешь. Молодец. Но не перегибает палку, знает меру, чтобы до мордобоя не дойти. На барахолке по «репе» можно запросто получить. Займешь утром чужое место, ляпнешь лишнего — и огребешь по полной программе.
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ДЕТСТВО
Помните песенку: «Кто не знает в нашей школе удивительного Колю? Он не просто пионер, Коля — коллекционер»? Сегодня бывший Коля-коллекционер уже давно пенсионер. На днях ему стукнуло восемьдесят. Солидный возраст, а все равно тянет на барахолку. Приходит, как и много лет назад, с черным дипломатом и выкладывает на прилавок альбом с монетами. Все более или менее ценное у него уже выбрали. Осталось несколько серебряных полтинников двадцатых годов и советских юбилейных рублей. Ребятня подходит, интересуется, приценяется, что-то покупает.
В советские времена почти каждый второй подросток что-нибудь собирал. Мальчишки коллекционировали почтовые марки, спичечные этикетки, старинные и иностранные монеты, значки. Девчонки — открытки, фотографии артистов, календарики. Эти увлечения часто передавались из поколения в поколение, от отца к сыну, от сына — к внуку. Но сейчас произошел сбой. Почтовые марки и значки подрастающее поколение больше не интересуют. Интернет, компьютерные игры, телефонные игрушки вытеснили былые советские увлечения вроде коллекционирования почтовых марок с изображением Ленина или собирания монет стран социалистического содружества. Где теперь эти страны? Ни их монеты, ни наши юбилейные рубли с Лениным, прозванные «лысыми», никому не нужны.
А вот старшее поколение со своими детскими увлечениями не расстается. Помнит, что на базаре два дурака: один продает, другой покупает. Знает, что на каждый значок найдется дурачок. И большинство старых коллекционеров каждое воскресенье идет на барахолку, как на работу. Причем не столько за тем, чтобы что-нибудь продать, сколько в надежде что-нибудь приобрести. Вернуться в детство. Но эти чаяния обманчивы.
Вот и дядя Коля с чувством выполненного долга тоже засобирался домой:
— Пойду, — говорит, застегивая дипломат. — Уж больно жарко сегодня.
— И мне пора, — соглашаюсь я, сделав еще несколько снимков. На память. Глядишь, еще пригодятся для истории.
Олег ГОНОЗОВ. Фото автора.
